воспользоваться. Думаю, тобой могут заинтересоваться, особенно по окончании сегодняшнего мероприятия, когда я выполню свою часть семейной работы. Помнишь, о чем мы договаривались на семейном совете?
— Каждый делает то, в чем хорош лучше всего.
— Именно. Ты можешь кому угодно залезть в известное место без мыла, Витя. Это тоже дар. У тебя, можно сказать, Черный Алмаз по этому виду деятельности.
Брат смутился.
— Скажешь такое…
— Ты хороший дипломат, если не брать в расчет историю с Аграфеной. Так будь им и служи своей семье. Тем более ты — наследник.
Пока матушка и Таня блистали среди дам в соседнем шатре, а отец и дядя секретничали в парке, я потащил изумленного Виктора прямиком к небольшому шатру для советников. Да, это было нагло. Но я действительно имел на это право, согласно нормам этикета.
И на Виктора у меня тоже были планы. Если они с отцом останутся в Петербурге, то нужно найти им подходящие и перспективные занятия. Отец, будучи безопасником, наверняка сможет вернуться в эту сферу. А вот Витя действительно подавал надежды в юридической сфере. Хороший законник может пригодиться и в «Тройке», и в «Четверке», и в Канцелярии.
— Идем, братец, — подмигнул я и ускорил шаг. — Буду тебя сватать.
Глава 22
Я уверенным шагом направился прямиком к шатру советников. Виктор семенил за мной, на ходу поправляя галстук.
Когда мы подошли, на нас с любопытством и легким недоумением уставились четыре пары глаз.
— Алексей Иоаннович, — протянул мой старый знакомый Рюмин. — Хотел бы сказать, какая неожиданная встреча. Но, думаю, мои коллеги согласятся, что ваше появление на подобном мероприятии уже совершенно необходимо.
Ах ты ж хитрозадая скотина. Одной репликой и формально подстелил себе соломку, и одновременно с этим напомнил, что мы по статусу не ровня великим князьям. Впрочем, сам-то преспокойно пил казенное вино и явно не испытывал никаких неудобств.
Я никак не отреагировал на завуалированную провокацию Рюмина и обратился к остальным членам Совета.
— Почтенные советники, позвольте представить вам моего старшего брата и наследника рода Николаевых светлейшего князя Виктора Иоанновича. — Брат поклонился. — Виктор Иоаннович нашел свое призвание в изучении закона и уже добился успеха в парламенте Великого княжества Финляндского.
Министру внутренних дел Кутайсов первым поднялся и подал руку Виктору.
— Рад знакомству, ваша светлость. Не желаете ли вы с братом присоединиться к нашей игре в итальянское лото?
От приглашения графа отказываться было невежливо. Однако в лото обычно играли на деньги. Карты при дворе не были запрещены, но увлечение ими не поощрялось. Поэтому лото стало главной придворной азартной игрой.
— Не уверен, что в моем положении будет разумно делать ставки, — отозвался я. — Возраст-с.
Князь Голицын понимающе улыбнулся.
— Сегодня весь выигрыш идет на благотворительность. Решением ее императорского величества Надежды Федоровны все средства, вырученные со всех игр по случаю праздника, будут отправлены в подшефственный государыне госпиталь-интернат для сирот. Поэтому ставки средние и долгов творить не велено.
Изящный ход. Распространенный, но оттого не менее полезный. Хотите играть и развлекаться — пожалуйста, но пусть от этого будет польза.
— И какая же ставка? — поинтересовался Виктор.
— Десять рублей — начальная.
Не так уж и много. С другой стороны, на десять рублей трое могли неделю кормиться. Не шикуя, конечно, но и не на хлебе с водой. Мы с Виктором переглянулись.
— На благое дело сыграть не стыдно, как считаете, Алексей Иоаннович? — спросил он.
— Тем более в хорошей компании, — улыбнулся я и обратился к советникам. — Господа, для нас это честь.
Голицын, будучи министром императорского двора, тут же распорядился принести еще два стула. Слуги вынесли обитые светлой тканью кресла с высокими спинками. Судя по сложенным карточкам и бочонкам, предыдущий раунд как раз закончился, и нам не требовалось ждать, когда советники доиграют партию.
Нас рассадили так, что по левую руку от меня оказался секретарь — князь Рюмин, а по правую — глава «Четверки», князь Мещерский. Виктор оказался зажат между князем Голицыным и графом Кутайсовым.
Лакеи принесли напитки, и министр императорского двора предложил всем по фужеру игристого.
— Господа, это из моих личных запасов, — сказал он. — В позапрошлом году был весьма интересный урожай.
— Все же вы — поставщик императорского двора… — отозвался Рюмин.
— Слышал, три года назад ваше вино получило «Золотую лозу» на фестивале в Бордо, — внезапно удивил своей осведомленностью Виктор и взял фужер за тонкую ножку. — Представляю, каково было месье Клико, когда жюри единогласно признало вашу винодельню победителем.
Голицын выглядел польщенным. Витя точно угадал его слабость. Я же не зря говорил — у него был талант. Братец нутром чуял, как и к кому следовало подлизаться. Главное — вытащить его в Петербург, а дальше сам пробьется.
— Поражен информированностью вашей светлости, — улыбнулся Голицын. — Однако сегодняшнее вино — особенное. Это последние запасы, и я приберег их для подходящего случая. По счастью, сегодня нас ожидает удивительный праздник.
Он говорил это, не сводя глаз с меня. Понятно, все уже приготовились либо праздновать триумф, либо смаковать мой провал. В любом случае хорошее шампанское будет уместно.
— За цесаревича! — произнес Голицын, и мы подняли бокалы.
Я не мог отказаться от такого подношения, но демонстративно отпил небольшой глоток. Рамки есть рамки, и пусть все это видят.
Тем временем Рюмин, который был секретарем даже во время праздника, принялся мешать карточки с номерами, а затем тщательно встряхнул бархатный мешочек с бочонками.
— Итак, господа, записываем ставки. Десять рублей с игрока за раунд. Счета будут разосланы завтра с указанием банковских реквизитов сиротского госпиталя.
Пока Рюмин проверял всеобщую готовность, Мещерский откровенно скучал. Родственная душа — так же, как и я, он явно не любил всех этих сборищ и торжеств.
— Какой вы находите свою подготовку к сегодняшнему событию? — спросил он вполголоса, заметив на себе мой взгляд.
Я улыбнулся.
— Вашему сиятельству не о чем беспокоиться.
— Юность самоуверенна.
— Предпочитаю слишком поверить в себя и ошибиться, нежели всю жизнь бояться сделать нечто важное, — ответил я.
Мещерский хмыкнул и слегка покачал головой.
— Что ж, надеюсь, сегодня мы все узрим чудо.
— Номер пятнадцать! — Рюмин вытащил из мешочка бочонок и показал всем присутствующим.
Я сверился со своей карточкой и отметил число в одном из рядов. Совпало
