Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мальчик покачал головой, отвел в растерянности глаза и вдруг звонко крикнул:
– Дядя Матвей, когда мы будем ужинать?
– Не спеши, Вадим, – отозвался с кухни Матвей. – У нас сегодня не просто ужин, а ужин на три персоны!
«Он называет его «дядей», – отметил про себя Борис. – Это хорошо».
Мальчик опять кивнул и юркнул в комнату.
«Он просто смущен», – успокоил себя Борис и последовал за ним.
Первое, что бросилось ему в глаза, едва он переступил порог комнаты, – это большая фотография на стене в металлической рамке. На ней – он и Галинка, прижавшись друг к другу, с нежностью смотрели в объектив. Борис сразу вспомнил этот снимок. Как-то в воскресенье они вдвоем отправились в фотоателье специально для того, чтобы навсегда оставить память о тех счастливых и прекрасных днях, когда его сердце ныло от восторга, а два черных солнца светились любовью и нежностью.
Борис подошел вплотную к фотографии и долго, не отрываясь, разглядывал ее, будто намереваясь нырнуть головой в створ металлической рамки и оказаться опять в том сказочном, навсегда прекрасном мире.
– Это – я, – хрипло произнес он, повернувшись к сыну и тыча пальцем в снимок.
Вадим подошел поближе и внимательно, с какой-то недетской грустью посмотрел на фотографию, словно увидел ее впервые на этой стене.
Борис снова присел на корточки.
– Послушай, сынок, – сказал он, смущенно потирая колени. – Я понимаю. Тебе сейчас будет непросто заново привыкать ко мне. Но вот увидишь – все будет хорошо. Ты только знай: я никогда не бросал тебя и не переставал любить. У меня, Вадька, у самого не было ни отца, ни матери, поэтому я знаю, каково быть сиротой. Я знаю, как важно, чтобы тебя кто-то любил…
На пороге появился Матвей, держа в руках тарелки и три бокала. Он остановился, наблюдая эту сцену короткого, но искреннего объяснения в любви, и понимающе кивнул:
– Нам надо сесть за столом, чтобы была видна фотография.Какое-то время все ели в полной тишине. Наконец Матвей отложил вилку, налил вина себе и Борису, поднял бокал, словно взвешивая его в руке, и, глядя на фотографию, произнес со вздохом:
– За тебя, Галинка… Вечная тебе память.
Вадим поспешно поднял свою чашку с компотом и добавил серьезно:
– С днем рождения, мама…
Борис похолодел. Как он мог забыть?! Сегодня – день рождения Галинки! Жестокий Матвей умышленно подчеркнул его забывчивость. Он словно специально демонстрировал свое спокойное превосходство перед ним на глазах у ребенка.
Борис закусил губу от досады и, повернувшись к фотоснимку, сказал тихо:
– С днем рождения, любимая.Глубокой ночью, когда Вадим давно уже спал в своей кровати, Матвей с Борисом сидели на кухне в глубоком молчании под оглушительно-тяжелое тиканье настенных часов. Матвей курил и неспешно выпускал юркие струйки дыма, похожие на молодых змеек, в распахнутое настежь окно. Борис сидел, сгорбившись, за столом и угрюмо рассматривал свои руки.
– Я понимаю, – сказал он наконец, прокашлявшись. – Ты считаешь меня в какой-то степени виновным в том, что случилось… В смерти Циклопа…
Матвей медленно потушил окурок в пепельнице и не проронил ни слова.
– Я причинил много зла людям, – продолжал Борис чуть не плача. – В том числе – самым близким. Но поверь: я лишь хотел изменить написанное. Я как мог сам боролся со злом, с черной силой. Только делал это неправильно. Теперь я знаю: предсказанному злу можно противопоставить только веру в добро. Черной силе нельзя показывать, что веришь ей, нельзя давать понять, что на нее нет управы. Потому что, как сказал один мудрый старик на скамейке в парке, наша жизнь пишется не нами и не черными старухами…
Матвей слушал внимательно, опустив голову. Казалось, что-то насторожило его в последних словах Бориса. Он вздрогнул, внимательно посмотрел ему в глаза, словно пытаясь догадаться о том, какие еще открытия сделал этот человек в своем долгом духовном заточении. Потом решительно встал и произнес твердо, подводя итог долгому, пасмурному дню, а может быть, всему прошлому:
– Ладно… Жизнь продолжается.Спустя месяц Матвей пришел с работы раньше обычного. Он распахнул дверь и застыл на пороге с загадочно-счастливым выражением на лице, смакуя еще не рассказанную новость. Борис играл на полу с Вадимом, и они оба подняли головы, уставившись в удивлении на сияющего Матвея.
– Я получил назначение в Москву, – выпалил тот. – Буду работать в одной из лучших столичных клиник!
– В Москву? – ахнул Борис.
Что-то тревожное, подсказывающее близость давно ожидаемой развязки коснулось его сердца.
– Вот здорово! – воскликнул Вадим.
– У нас месяц на сборы, – улыбнулся Матвей. – Летом переезжаем.Москва их встретила какофонией людского многоголосья, звоном трамваев, перемигиванием неоновых вывесок и белоснежным тополиным пухом, лежащим вдоль тротуаров на мостовых.
– Откуда сами-то? – поинтересовался таксист, дежуривший на стоянке у Казанского вокзала.
– С Ташкента, – ответил Матвей, устраиваясь на заднем сиденье вместе с Вадимом.
Борис сел рядом с водителем.
– Надо говорить: из Ташкента, – заботливо поправил тот и несколько раз с треском крутанул флажок счетчика. В черном окошечке свалилась цифра «20», и прибор торопливо зацокал, отсчитывая мзду.
Машина обогнула площадь, промчалась под тяжелым стальным мостом и через несколько минут юркнула в водоворот Садового кольца. Водитель, проскучавший последние три часа в пустой, раскаленной от жары машине, теперь наверстывал упущенную возможность поболтать.
– Ташкент-Ташкент… – нараспев произнес он. – Как там у поэта:Помогите Ташкенту!
Если лес – помоги,
если хлеб – помоги,
если есть – помоги,
если нет – помоги.
Инженер – помогите.
Женщина – помогите.
Понежней помогите —
город на динамите…
Еще некоторое время он молча крутил баранку, а потом, взглянув на Матвея в зеркало заднего вида, осторожно спросил:
– Досталось вам… тогда?
– Было дело, – неохотно отозвался тот и быстро взглянул на Бориса, который обернулся на мгновение и тут же опустил глаза.
Таксист выдержал надлежащую паузу и переключился на Вадима. Он подмигнул ему в зеркало и весело поинтересовался:
– Тоже, значит, решил в столице нашей родины погостить? Вместе с папкой?
– Это я – отец мальчика, – на всякий случай вставил Борис.
– Мы сюда не гостить приехали, – быстро ответил Матвей, испугавшись, что разговор может зайти в ненужное русло. – Работать!
– Во-он что… – добродушно протянул водитель. – Понимаю.
Машина вывернула на Цветной бульвар, неторопливо проехала мимо веселого здания цирка и стала подниматься узкими переулками на улицу Ермоловой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Большая книга ужасов. Коллекция кошмаров - Екатерина Неволина - Ужасы и Мистика
- Серебряный крест - Елена Садыкова - Ужасы и Мистика
- Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
- Черная книга смерти - Гордон Далквист - Ужасы и Мистика
- Моё! - Роберт МакКаммон - Ужасы и Мистика
- Тонкий Человек - Дубинина Александровна - Ужасы и Мистика
- Король в Желтом - Роберт Уильям Чамберс - Разное / Ужасы и Мистика
- Твои карие глаза - Валерий Цвет - Короткие любовные романы / Любовно-фантастические романы / Ужасы и Мистика
- Каникулы в джунглях (Книга-игра) - Роберт Стайн - Ужасы и Мистика
- Вкус заката - Елена Логунова - Ужасы и Мистика