Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Никто не хочет жить в вечной зиме, но ваша страна готова к суровым морозам. Можно сказать, ксигорцы созданы для них.
Пирос рассмеялся и душевно пожал ей руку. Михали обреченно вздохнул и кивнул.
Что ж, Реа выиграла. И теперь Михали смотрел на нее по-новому, оценивающе, и девушка не могла не обращать на это внимания. Даже после того, как Пирос завершил беседу чередой любезностей, закутался в плащ и удалился, пообещав написать Михали, когда все уладит.
Без него в каменных катакомбах стало как будто еще холоднее. Реа взглянула на Михали, вскинув брови, и подняла ворот пальто.
– Ну что? Идем?
Реа решила, что Михали согласится. Пока они строили планы, девушка ощущала легкость и кураж, а теперь буквально почувствовала мамино незримое присутствие. Даже воздух сгустился, как перед грозой.
– Пока нет, – сказал Михали, глядя на Рею с такой нежностью, что она сразу же смутилась. – Я хочу кое-что тебе показать.
Юноша повел ее по другому коридору, заваленному камнями, но вдруг резко повернул в сторону и нырнул во мрак через проем в стене, который Реа не заметила.
– Не бойся, – сказал Михали, протягивая руку. – Пауков тут нет.
Смысла поворачивать назад не было.
Реа приняла его теплую руку, крепко стиснула ладонь Михали и шагнула вслед за ним. Воздух будто прилип к легким, на языке чувствовался затхлый привкус пыли.
– Погоди, – проговорил Михали.
Раздался щелчок огнива, вспыхнул фонарь на стене. Пламя заливало комнату дрожащим золотым светом. Реа моргнула и огляделась.
Сперва она заметила книги. Целые стопки, сморщенные и плесневелые, с подписями на святом тизакском. Многие являлись рукописными копиями одного и того же издания: название на обложках было одинаковым.
Рядом лежали одеяния, черные и бесформенные, и разные серебряные предметы. Они потемнели от времени, приняв нездоровый зеленый оттенок, а изящные узоры потрескались.
– Что это? – спросила Реа и поднесла к лицу чашу, в которой, вероятно, возжигали благовония. От нее еще исходил сильный аромат, сладкий и пряный, с ноткой чего-то ядреного.
Верующие, почитавшие святую, тоже использовали благовония, и Реа внезапно вспомнила, как сидит рядом с ней и теребит прядь маминых темных волос.
– Вещи и книги удалось спасти из церкви до того, как ее разрушили, – объяснил Михали, склонив голову, чтобы не удариться о низкий потолок.
Реа почувствовала горечь и боль юноши. В интонациях Михали прорезались скорбные нотки.
– Облачения патре, светильники для благовоний, молитвенники.
– Все для моей матери?
Реа и представить не могла, чтобы сейчас кто-то сделал бы подобное для Васы, стремился бы сохранить память о нем.
– Для Айи Ксиги, – поправил Михали.
– Какое милое уточнение, – пробормотала Реа, но без обиды в голосе. Как она могла сердиться здесь, где рукой подать до материнского наследия?
Она обогнула вещи, наклонилась и осторожно погладила пальцами пыльные корешки. Может, Михали согласится взять какую-нибудь книгу домой и перевести несколько страниц для Реи? Ей следовало бы выучить старый тизакский, раз выясняется, что мать была из рода святых.
У дальней стены, которой едва касался свет фонаря, возвышался пьедестал вроде того, который Реа видела в церкви Парагу, но без портрета. Без лика матери, приносящего утешение.
Девушка развернулась, озираясь по сторонам.
– Что ты ищешь? – спросил Михали. – Боюсь, главная часть алтаря сгорела вместе с церковью.
– Жаль, – поникла Реа. – Я просто хотела взглянуть на маму.
Михали подпер ладонью потолок.
– Думаю, что-нибудь найдется, но оригинальных портретов, как в Парагу, почти не сохранилось. Они находятся в горных церквях, вместе со старинными рукописями, которые мы сумели сохранить.
Реа опустилась на колени напротив стопки книг, на которой покоилась серебряная шкатулка, и спросила:
– Она на всех такая?
– Какая?
– С вуалью.
Михали затих на секунду, а затем сконфуженно проговорил:
– Ну… Я, если честно, других не видел.
Реа ошарашенно вскинула голову. Михали только на один портрет мельком посмотрел, а считает, будто имеет право сомневаться в ее родстве!
– Почему?
– Если Васа узнает, где они спрятаны, от них останется лишь пепел, – резко сказал Михали. – Верующие хранят каждое изображение как зеницу ока и поклоняются святой, как в той церкви, а более ничего не имеют. Они даже не видели это богатство, – добавил юноша и махнул рукой на книги, одеяния и чаши. – А тебе выпала великая честь. Тебе, с ума сойти!
– Но именно ты меня сюда привел, – напомнила Реа. – И досада в твоем голосе как-то не к месту.
– Да, но… – Михали осекся и взъерошил волосы. – Я хотел, чтобы ты поняла, на что претендуешь, называясь ее дочерью.
Реа пожала плечами.
– Я ни на что не претендую, – она не знала, что еще добавить, и умолкла.
Михали не стал принуждать ее к развернутому ответу. Он и сам многого не понимал, судя по тяжкому вздоху и понурому виду.
Что ж, нет смысла на него отвлекаться. Реа приоткрыла серебряную шкатулку, и петли так громко скрипнули, что она испугалась, как бы они не отлетели.
Внутри лежали три цепочки с кулонами, краски на них были яркие, в отличие от остальных спасенных реликвий.
Реа покрутила один из кулонов в пальцах и заметила крошечную защелку на боку, которую легко можно было принять за трещину. Она аккуратно подцепила ее ногтем, и кулон раскрылся. Значит, это не просто подвеска, а медальон с чьим-то изображением.
Однако портрет оказался испорченным, но по уцелевшим мазкам краски Реа догадалась, что его грубо соскребли, повредив и сам медальон. Девушка сощурилась, всматриваясь в цвета: синий, красный, золотой и черная линия с краю, похожая на очертания плеча.
Реа отложила медальон и взялась за другой. Он открылся быстрее, но тоже оказался в плачевном состоянии, и сейчас невозможно было разобрать, каковым изначально являлся рисунок.
– Что там? – спросил Михали, но Реа молча подхватила третий медальон и раскрыла на ладони.
В нем почти все уцелело, как снаружи, так и внутри. Сохранилась и краска, осыпалось лишь несколько синих и красных мазков. Рисунок чуть потрескался, но миниатюру можно было различить. Реа смотрела на портрет женщины с черными волосами, что и у нее самой, и с такой печальной улыбкой, что ее передал бы даже самый никчемный художник.
Сомнений не оставалось. Это ее мама. Айя Ксига.
«Она бы хотела, чтобы я пришла сюда, к ней, – подумала Реа. – Она бы поняла, зачем я так поступаю».
– Мала! – ахнул Михали, и Реа вздрогнула от неожиданности. – Это она?
– Да, – ответила Реа и поднялась, чтобы поднести портрет к свету. – Он не такой, как в Парагу. На маме нет вуали, она выглядит…
– Молодой, – перебил ее Михали. – Совсем юной. Но
- Древние Боги - Дмитрий Русинов - Героическая фантастика
- "Игра"-"Ловец знаний"-"Пасть". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Пастырь Роман - Героическая фантастика
- Преемник - Марина и Сергей Дяченко - Героическая фантастика
- Дневники полукровки - Рик Риордан - Боевая фантастика / Периодические издания
- Выбор портального мага - Татьяна Ясенка - Героическая фантастика / Любовно-фантастические романы
- Наместник - Артем Бук - Боевая фантастика
- Неведомый - Анна Аскельд - Героическая фантастика / Русское фэнтези
- Последний Словотворец. Ложная надежда - Ольга Аст - Героическая фантастика / Русское фэнтези / Фэнтези
- Рождение огня - Сьюзен (Сюзанн) Коллинз - Боевая фантастика
- Слабосильный брат мой... Неразумный брат мой... - Аркадий Пасман - Боевая фантастика