в русско-японской войне и революцией, приведшей к краху самодержавия и расстрелу царской семьи. А до этого к поражению в Крымской войне, приведшему к вашему самоубийству, и убийству вашего сына Александра, ставшего царем-освободителем крестьян от крепостничества.
— Вы безжалостны, — сказал, покачав головой государь.
— А почему я должен кого-то жалеть? Тем более вас? Вы, своей нерешительностью, смешанным с либерализмом, довели страну до «цугундера». Это ведь вы сказали на заседании Государственного совета: «Нет сомнения, что крепостное право, в нынешнем его положении у нас, есть зло, для всех ощутительное и очевидное, но прикасаться к оному теперь было бы бы злом, конечно, ещё более гибельным… Покойный император Александр в начале своего царствования имел намерение дать крепостным людям свободу, но потом сам отклонился от своей мысли, как совершенно ещё преждевременной и невозможной в исполнении. Я также никогда на это не решусь, считая, что время, когда можно будет приступить к такой мере, вообще очень ещё далеко… Но нельзя скрывать от себя, что теперь мысли уже не те, какие бывали прежде, и всякому благоразумному наблюдателю ясно, что нынешнее положение не может продолжаться навсегда».
Император побледнел ещё больше.
— Ну, Александр Викторович! Вы сейчас доведёте папа до удара.
— Ничего, я ему не дам умереть, — с какой-то почти зловещей улыбкой произнёс Санька. — Я мертвецов из могил поднимал, а тут… делов-то.
Санька хмыкнул.
— Да, кстати. У вас, Николай Павлович, отбиты лёгкие, поражена селезёнка и язва желудка. Вы в тридцать шестом году попадали в происшествие на дороге и отбили себе внутренности. Но теперь вы здоровы и свалить своё самоубийство на воспаление лёгких вам не удастся. Не позволю. Пахать на благо государства будете всем семейством, как рабы на галерах. Это я вам обещаю.
— Вы кто? — прохрипел государь, глубоко вдохнул и с силой выдохнул, чувствуя, как его лёгкие заработали как кузнечные меха. Постоянно ноющая боль в левом подреберье прошла, как и постоянно преследовавшая до этого момента изжога и тошнота
— Я ваш спаситель, — спокойно сказал Санька. — Но не Христос, не надейтесь. Это с ним вы сразу в царствие небесное отправитесь. А со мной это царствие надо будет заработать.
Глава 25
— Причём, я ведь, извиняюсь, как дал, так могу и забрать то, что дал. И здоровье в том числе, — сказал Санька и снова улыбнулся. — И от моих подарков отказаться не получится.
— Вы, прямо, деспот какой-то, — натянуто улыбнулся Николай Павлович. — Кто тут из нас самодержец?
— Это не важно, но хорошо, что вы шутите. Хотя, откровенно говоря, я бы сейчас на вашем месте не шутил. Слишком мало времени отпущено на то, чтобы хоть как-то поправить ситуацию с Крымом. Всё очень и очень серьёзно. Рубикон вами уже перейдён и Англичане нападут всё равно. Они не зря развязали войну на Кавказе, в которой вы возитесь уже двадцать лет. В семьдесят седьмом будет очередная война с Турцией. Они не добились бы полного захвата Крыма и отступили бы. И вы бы его вернули за счёт территорий в Молдавии и Бессарабии. Вы не будете вылазить из войн практически до самой первой мировой в тысяча девятьсот четырнадцатом году, всё глубже забираясь в долговую яму…
— Мировая война⁈ — удивился Николай. — С кем?
— С Германией. Россию с ней стравят британцы. Причём Россия, как всегда «встрянет» за братушек Боснийцев, защищая их от Австрийцев и пытаясь побороться за турецкое наследство и влияние на Турцию. Не понимая, что никто не даст России расшириться больше, чем она есть. Никто! Они всем скопом навалятся потом на вас после революции и будут рвать Россию на клочки. Вас, это я, понятно, говорю условно, имея ввиду следующих Романовых, а потом уже и не Романовых.
— Вы так просто рассуждаете о глобальной политике, — дёрнул усами Николай Павлович. — Как же нам не защищать братьев славян от турок?
Санька приподнял руки, выставив из перед собой ладонями вперёд.
— Туркам навалять надо, но не фанатично. Не гробя своих солдат понапрасну. Никто из братьев по вере не оценит. Всё равно Восточная Европа погрязнет в масонстве и иезуитстве. Защищайте свои границы, Кавказ, среднюю Азию, Дальний Восток. Это ваша задача. Сберечь то, что есть и чем прирастает Россия. Скоро начнётся гражданская война в Северной Америке. Хлопка не будет. Надо осваивать Коканд. Там у вас сейчас идёт «Большая Игра» с Британцами. Так они называют ваше соперничество в Азии.
— Да? «Большая Игра»? Так они, значит, с нами играют?
Государь недовольно хмыкнул и дернул головой.
— Что вы знаете про наши дела в Коканде?
— Вы меня проверяете? — Санька удивлённо приподнял брови.
— Не без этого, — улыбнулся Николай Павлович.
Санька хмыкнул.
— Ну-ну… Нормально у вас там пока идёт. Крепость Таучубек разрушена, влияние Коканда подорвано. В июле в Кульдже подписали торговый договор с Китаем, впечатлившимся вашими успехами. В моём мире Ташкент был взят в шестьдесят пятом году, а война закончилась в шестьдесят восьмом. Успешная и упорная война, между прочим. Вот, где силы, что вы собирались бросить на Дальний Восток, пригодятся. И не играйте ни с кем в благородство. Пусть генералы ставят цели и выполняют ведущие к ним задачи.
— Вы рассуждаете, как грамотный военачальник, — покивал головой государь. — И даже, я бы сказал, государь.
Санька вздохнул и не стал говорить, что ему доводилось руководить и планировать и не такие мероприятия… Не стал. Ему было «фиолетово», примет к исполнению российский самодержец, или нет его рекомендации. Он планировал навести порядок на Дальнем востоке и некоторое время жить в своё удовольствие. Но и не попытаться изменить будущее Русского государства он не мог. Слишком много жизней простых людей сгорело в революции, мировой и гражданской войнах. А если вдруг получится избежать первой мировой, так может и повода не будет у германцев начать вторую? Хотя, эти англосаксы найдут чем раздраконить германский народ и воспитают-таки, на беду России, своего Гитлера.
Постепенно разговор смягчился и надо отдать должное Николаю Первому — самодержцу, держать он умел, как умел и подавить свой гнев, и понять, что перед ним не враг, а, по крайней мере, союзник.
Николай Павлович задал вопросы об Уссурийском крае, о Сахалине, об острове Хоккайдо. Царя интересовало, кто на них живёт. Санька в общих чертах поведал про сии территории
