вышла из машины и бежит к дому.
— Какого черта ты делаешь? Иди в машину! — Я говорю резче, чем собирался, но от волнения, проносящегося по позвоночнику, я на время потерял рассудок.
Беречь ее.
Беречь ребенка.
Какого черта? Я не могу дышать.
Чейз качает головой, густые рыжие волосы каскадом рассыпаются по плечам, когда она бежит вверх по ступенькам мне навстречу. Черт, а можно ли ей вообще бегать?
— Я не собираюсь ждать в машине, пока ты очертя голову бросишься в потенциально опасную ситуацию. Что если тебе понадобится подкрепление? Свидетель? А если ты пострадаешь?
— Я перекину тебя через плечо и насильно посажу обратно в машину через три секунды. Не заставляй меня, блядь.
— Ты не посмеешь! — Возмущение, промелькнувшее на ее лице, ей идет. Ее вспыльчивость вернула румянец на ее щеки.
Стискиваю зубы, глядя на нее сверху вниз.
— Испытай меня.
— Боже мой. Может, вы двое уже прекратите свои препирательства и зайдете в дом? Вы впускаете холод.
От неожиданности у меня снова учащается сердцебиение. Судя по выражению ее лица, Чейз разделяет мои чувства. Мерси Джейкоби неторопливо пересекает вестибюль Бунт-хауса, цокая каблуками по полированному мраморному полу. Она выглядит как гребаная злодейка из Бондианы: в черном, обтягивающем наряде, волосы уложены в прямую прическу, а губы накрашены отвратительной ярко-красной помадой. В ее глазах, точно такого же цвета, как у Рэна, пляшут веселые искорки, когда она переводит взгляд с меня на Чейз и обратно. Медленная, раздражающая улыбка расползается по ее лицу.
— О, боже. Я слышала об этом маленьком затруднительном положении, но не очень-то поверила. Похоже, у тебя мощные пловцы, Пакс. — Изгиб ее идеально выщипанной брови наводит на мысль о всевозможных грехах.
Своим холодным взглядом Мерси умудряется прекрасно донести то, что она думает о Чейз, ей даже не нужно говорить этого вслух. Я могу терпеть, когда она подкалывает меня — привык к этому после всех тех лет, что она провела, слоняясь по дому, появляясь без предупреждения и вообще затевая всякое дерьмо для собственного развлечения, — но Чейз? Она, блядь, слишком много о себе возомнила, если думает, что ей сойдет с рук то, что она обращается с ней как с дерьмом.
— Отвали на хрен, Мерси. Тебе здесь не место.
— Конечно, место. — Ее глаза сверкают.
— Это дом Рэна, а не твой.
— Именно. Дом моего брата-близнеца. Кровного родственника. У меня гораздо больше прав находиться здесь, чем у тебя.
Вот ведь чертова стерва. Мерси живет тем, что провоцирует людей на реакцию; я бы дал ей то, что она хочет, если позволю себе вспылить.
— Когда Рэн узнает, что ты здесь, он вышвырнет тебя вон. — Я пропитал эти слова таким пренебрежением, на какое только способен, чтобы не прозвучало гневно, но Мерси на это наплевать: она берет с подставки для почты в коридоре маленькое пресс-папье в виде золотого черепа и вертит его в руках, ухмыляясь себе под нос.
— О, я уверена, что он скажет мне уйти. Поначалу. Но потом придет в себя и будет умолять меня остаться, как только я сообщу ему, что у меня есть новости о Фитце. Новости, которые он очень захочет услышать.
Чейз свирепо смотрит на сестру-ведьму Джейкоби.
— Какие новости? — требует она.
Мерси олицетворяет собой пресловутую кошку, которой достались сливки. Ей даже не хватает вежливости посмотреть на Чейз; она пристально разглядывает золотой череп, высокомерие волнами исходит от нее. Она раздвигает кроваво-красные губы, собираясь ответить что-то коварное и мерзкое, но не успевает произнести ни слова, когда тишину заполняет другой голос.
— Она еще не поделилась этой информацией. — Рэн спускается по лестнице, концы волос мокрые и вьются у лица. Он просовывает руки в рукава свитера и натягивает его через голову.
Я вскидываю руки вверх.
— Черт возьми! Я думал, ты в городе! Дом должен был пустовать какое-то время!
Рэн останавливается у подножия лестницы, разглядывая меня с изрядной долей надменности.
— Мы решили, что лучше подождем здесь, чтобы посмотреть, в каком состоянии ты вернешься. Учитывая твою вспыльчивость в последнее время.
— Чушь собачья.
— А ведь так и есть, да?
— Это его способ сказать тебе, что он любит тебя и заботится о тебе. — Элоди появляется из ниоткуда, спускаясь по лестнице, чтобы присоединиться к нам.
— Нет, это не так!
— Что за хрень? — возражаю я одновременно с Рэном, и мои щеки вспыхивают жаром.
На Элоди черная шелковая пижама, волосы взъерошены и мокрые; Рэн и его девочка, должно быть, только что закончили принимать душ. Она закатывает глаза и, пройдя мимо меня, приветствует Чейз, крепко обнимая свою подругу.
— Люблю тебя, Прес. Прости, что рассказала этому идиоту, где мы были на Аляске.
Чейз улыбается через плечо Элоди.
— Все в порядке. Я знаю, что ты сделала это только потому, что тебе не все равно. Я тоже люблю тебя, Эль.
Элоди отступает назад, глядя на нас с Рэном с притворным раздражением.
— Видите. Все просто. Почему парни такие эмоционально неумелые? Почему вы не можете просто сказать друг другу, что вы важны друг для друга?
— Мне нет никакого дела до Джейкоби.
— Этот придурок потопил мою лодку!
Чейз и Элоди обмениваются взглядами. Затем в мгновение ока лицо Чейз приобретает странный оттенок серого.
— О, боже, — шепчет она, хватаясь за живот. — Мне нужно… кажется, мне нужно…
— Фу. Гадость. Пожалуйста, скажите мне, что она не собирается заблевать весь пол.
— Заткнись на хрен, Мерси, — огрызается Рэн.
Чейз бросает на меня панический взгляд, как будто думает… Черт, я не знаю, о чем она беспокоится. Она сходит с ума. Я хватаю ее за руку и быстро веду через гостиную, вокруг дивана, через кухню, к ближайшей ванной комнате на нижнем этаже. Как только открываю перед ней дверь, Чейз падает на колени, и ее рвет, небольшое количество рвотных масс попадает в унитаз. Поглаживая ее по спине, я стараюсь не морщиться, наблюдая за тем, как она корчится, ее тело бьется в судорогах, пытаясь избавиться от того, чего там нет. Через некоторое время девушка откидывается назад, а затем опускается набок, прислонившись спиной к стене.
— Прости. Я знаю, что это отвратительно, — говорит она со вздохом.
— Сколько ты ешь?
Чейз в замешательстве сводит брови вместе.
— Что?
— Если тебя постоянно тошнит и ты не ешь как следует, то… Ты выглядишь чертовски изможденной. Ты не ешь как следует. Я вижу.
— Постоянная тошнота не очень-то вдохновляет человека на еду, Пакс, — упрекает она меня, как будто я понятия не имею, каково это — быть беременной и все время чувствовать себя отбросом.
