знай, я за тобой слежу. Только попробуй что — то сделать не так, и я расщеплю тебя на атомы. Я убивал таких как ты. Твоё «аномальное» бессмертие тебя не спасёт.
— Пустые угрозы… — она приблизила лицо к центру стола, обнажив зубы, — Ты, смотрю, набрался храбрости. Смотрю ты позабыл, кто обыграл тебя и лишил жизни в нашем мире. Если раньше за мной были мозги, то сейчас их дополняет сила, которая КУДА могущественнее твоей, — она облокотилась на спинку стула, показав устрашающий взгляд, — Как же мерзко смотреть на твоё лицо… ты меня преследуешь. Словно все Боги сговорились и прокляли меня. Даже после смерти, ты всё равно встаёшь на моём пути… знаешь, — она чуть улыбнулась, — Я даже иногда скучаю по тем моментам, когда видела тебя в клетке фамильного замка. Твои крики… кровь на каменном полу… я лишала тебя света, лишала надежды… признаюсь, — она чуть прикусила нижнею губу, а глаза показали истинное наслажденье, — Рвать твоё тело и твою душу на части, было одно из самых моих любимых занятий. Ничего не сравниться с этим чувством. Я превратила тебя в дикого зверя. Все думали, что ты пьёшь человеческую кровь и ешь младенцев… глупость людей поражала. Они верили в любое слово, которое скажут «Ванхельсинги». Я помню твои крики. Как ты умолял меня… — она встала со стула, обошла стол и оказалась за спиной оцепеневшего Артёма. Положила холодные бледные ладони на его плечи, — Мама… почему ты меня не любишь? Мама, что я сделал тебе?… Мама, прошу, мне больно! Мама, помоги мне! Мама, я хочу жить! — наигранно забормотала Екатерина, имитируя маленького ребёнка, — Ты так жаждал моей любви… так хотел её ощутить, что даже мог простить мне все мои зверства. Интересно, остались ли у тебя ко мне родительские чувства? — она поднесла губы к уху Артёма, — Хочешь, я тебя обниму?… Хочешь хотя бы на секунду познать, что такое «истинная» материнская любовь?
Охотник оцепенел. Конечности не двигаются, а глаза широко раскрыты. Он чуть приоткрыл рот, не понимаю, почему не может ответить. Почему не может послать эту тварь куда подальше. В груди… теплиться некая надежда.
— Какой же ты мерзкий! — впервые за долгое время засмеялась Святая, стоя за спиной Артёма и нашептывая ему, — Даже когда ты сжёг фамильный замок, когда думал, что убил меня… я видела кое — что. Ты сделал мне могилу, но вот отца и своего брата обделил. Почему только мне?… ты ведь был уверен, что мы тогда все умерли. Зачем ты проводил меня на тот свет… Ответь мне, Проклятый. Почему ты так на мне зациклен?!
Артём со всего маха ударил кулаком по столу, отчего он весь покрылся трещинами. Встал со стула и объял руку молнией, чтобы размозжить лицо своей матери в кровавую кашу. Да вот он вмиг остановился с поднятым кулаком. Екатерина стоит от него в шаге. Она мило улыбнулась. Так она делала только для младшего брата Артёма. Только на него она так смотрела. В этом взгляде была заключена вся материнская любовь Екатерины. И Артём мечтал… что бы Святая смотрела на него так же.
— Я… всё вижу по глазам, — сделала шаг назад Екатерина, — Ты всё ещё надеешься, что я тебя приму. Твоё дикое желание убить меня, выраженно тем, что ты не можешь добить моей любви. Ревнивый мальчик… — она распахнула руки в разные стороны, не убирая своего чистого, любящего взгляда, — Иди ко мне… дай я обниму тебя. Дай дам тебе то, что ты хочешь, сынок…
Артём потерял дал речи. Всё его нутро било тревогу, но сердце растаяло и отдало в пятки. Он не понимает, что происходит. Почему он хочет обнять её?! Он не может её любить! Никогда! Она уничтожила его жизнь! Сделала его монстром!!! Всю жизнь издевалась над ним. Приносила одну боль!…
«Нет… это не правда!» — опустил кулак Артём.
Он направился к матери, да вот прошёл мимо её объятий. В груди всё скрутило. Он пожалел, что не обнял её… и это смутило его до глубины души.
Практически прикоснувшись к ручке двери, Охотник остановился, услышав голос Екатерины.
— Кто-нибудь поймёт тебя однажды. А пока, увы, не суждено. Шёпот сплетен слышит каждый. Крик души — почти никто.
Артём открыл дверь и быстрым шагом покинул замок. Он не понимает, что с ним происходит. Грудь разрывается от чувств сожаления. Он хотел обнять Святую. Всем сердцем желал этого. Исчезло чувство ненависти или жажда её крови… ничего нет.
— ЧЁРТ!!!
Выйдя во двор с палатками Охотников, парень подошёл к небольшому колодцу. Молниеносно покрутив рычагом по часовой, он ухватился за деревянное ведро полное холодной воды, поднял его над головой и вылил всё на себя.
Охладив разум и тело, Артём выдохнул холодным паром.
— Так-то лучше… — пришли его мысли в привычное русло.
* * *
Наступила ночь. Утром отряды Охотников и вассалов Знати должны прейти в поместье «Ранток». Дальше… придётся ждать нападения Неги. Её видели в двух городах, что теперь выглядят как руины. Она должна дать ориентир, куда двигаться. Как нападёт, все отряды вмиг выдвинуться на всех порах в её сторону, и как будет преодолено достаточно расстояния, Аинс включит свой навык «Локатор». И тогда план по захвату «Матери» официально вступит в силу.
Артём сидит у костра в окружение Охотников. Они все переговариваются, да и сдружились видимо. Все такие беспечные. Они не понимают, какая задница скоро настанет. Выживут не все… лишь малая часть.
Всматриваясь в языки пламени, Артём пытался разобраться в самом себе. Не ужели он и правда хочет познать материнскую любовь?… Да, когда — то он завидовал своему младшему брату, которому досталось всё то, что Артёма лишили с первых секунд жизни.
«И правда… зачем я сделал тебе могилу?… Почему молился за упокой твоей души?… Чёрт… да быть этого не может… нет… я хочу убить её! Точка! Я не изменю своего решения!… Ни за что… никогда…» — Охотник провёл ладонью по лицу, сжав виски и скулы. Он пытался заглушить свои чувства воспоминаниями из его детства. Клетка… тьма… и холодные глаза его матери, которые следили за маленьким мальчиком. Каждый раз она ждала, когда Артём умрёт. Она жаждала этого каждую секунду. Она призирала его всю жизнь…
— Я… тебя не прощу, — прошептал Артём, не отпуская из взгляда языки пламени,
