может вылезти целиком на белый свет. Я приглядываюсь. Это Пич! Вцепившись мёртвой хваткой в заднюю лапу кабана, Пич пытается свалить зверя на землю. У него ничего не получится, но для нас — это отличный шанс.
— БЕЙ! — кричу я.
Парень бьёт. Бьёт слабо и неуверенно. Никакого толку. Он даже боится приблизится! Приходится снова подтолкнуть его вперёд! Хочется отвесить пинка, хорошего такого, но я толкаю его в спину и снова ору!
— Бей в рёбра!
Ору ему прямо в его грёбаное ухо, громко! Чтобы мозги встали на место!
Волк воет от боли, скулит. Пич рычит, дёргая головой. Кабан фыркает, пытаясь скинуть надоедливого пса со своей ноги.
И этот юный салага, впервые вспотевший не от утренней дрочки, бьёт. Сотрясаясь от страха, он замахивается уродливым мечом, сделанным из человеческой кожи, и бьёт. В каждом движении его рук я вижу — сыкливость. Видно отсутствие опыта, заливаемого в тело мужчины кровью врагов. Все эти тренировки, бессонные ночи, мучения в душном бараке, выворачивающем тебя на изнанку — это всё полная хуйня по сравнению с тем, что тебе даёт первый бой. Первый бой с настоящим врагом.
Он не умеет бить, но бьёт. Успевает заглянуть мне в глаза и ударить.
Он бьёт.
Такой знакомый звук… Когда-нибудь втыкали кухонный нож в кожаную дублёнку? Вот что-то похожее. Лёгкий треск, звук лопающейся кожи, а потом свинячий визг. Я добавил кабану хорошей добавки, воткнув меч ему в живот. Зверюга повалилась на землю. Упал замертво, завалившись возле наших ног.
Салага улыбается мне, весь такой довольный собой. Ловит мой одобряющий взгляд и смело бьёт еще. Хороший мальчик. Продолжай, у тебя отлично получается! Он тычет в рёбра зверю, ломает кости, разрывает внутренние органы ровно до тех пор, пока огромная туша не затыкается, не прекращает громко хрюкать и визжать.
Достаточно.
Мальчик справился. Мальчик смотрит на меня и улыбается какой-то нездоровой улыбкой, нервной, натянутой, ожидающей моего одобрения.
Я смотрю на руки паренька. Зелёно-жёлтая гниль густым слоем стекает с кожаных перчаток, рвётся на ошмётки в воздухе и с хлюпаньем обрушивается на его ботинки. Лицо взмокло от пота, исказилось экстазом удовольствия от убийства. Этого парня больше никто не смеет обозвать салагой. Теперь передо мной стоит мужчина.
— Я… — голос дрожит, — я убил его…
— Ты убил его.
Я улыбнулся ему в ответ. Киваю головой в знак одобрения. Вот так всё и происходит. Вот так женщина и делает из сыкливого мальчика смелого мужика.
Мы могли бы так стоять до восхода солнца, наслаждаясь нашей личной победой, но окружающие нас звуки бойни быстро развеяли наш экстаз. Я открываю взгляд от мёртвого кабана. Поднимаю глаза. Там, впереди, продолжалась битва, из которой мы смогли выпасти. Но сможем запрыгнуть обратно.
Мы бежим вперёд. Паренька больше не надо тянуть за собой, хватать под руку. Я больше не его мамаша.
Подлетаем к ближайшему воину. Он упал. Кабан откинул его, ударив мордой по ногам. Волки держат зверя за задние лапы, не подпуская к беспомощному человеку. Позади нас раздаётся пугающий шорох. Я уже напрягся, оглянулся. И тут же расслабился. Пич проносится между мной и парнем, и летит пулей в грудь кабану.
Удар!
Пич отлетает в сторону как теннисный мячик от стены. Кабан заваливается на бок. Хороший удар! Помогаю встать воину. Хватаю под мышку, тяну на себя. Паренёк бьёт кабана по голове. Но в пустую. Кожу не пробил. Тонкая чёрточка, оставленная лезвием меча, никак не испортила морду кабана, поросшую струпьями и кусками высушенной кожи. Парень кое-что забыл!
— Пузырёк! — кричу я. — Кидай пузырёк в него!
Где-то в стороне рычат волки. Вокруг нас мечи рубят воздух и плоть. Впереди завывает зверьё.
Парень бьёт ладонью нагрудный ремень. Ладонь лезет в первый подсумок — там пусто. Во второй — и там пусто.
Пусто.
Пусто.
Пусто.
— Я пустой!
Как бы волки не держали кабана за задние лапы, силы неравны.
Зверь в гневе. Белые глаза почти вылезают из орбит. Из огромных ноздрей вырывается горячий воздух, приминая мятую траву к земле. Я чувствую раскочегаренный нашим присутствием гнев, но ничего поделать не могу. Там нет никаких инстинктов, там нет никакого разума. Только желание убивать. Размножаться и убивать. Идеальная машина для уничтожения дряхлой, неокрепшей плоти новобранцев. И эта машина определилась со следующей целью.
Кабан резко вскакивает, скидывает волков с себя, словно надоедливых блох. И прыгает.
Всё произошло молниеносно. Я только и успел, что достать свой пузырёк. Секунда — и уже весь этот шум и гам битвы смолкает на фоне крика парня, ставшего совсем недавно мужчиной.
Кабан врезался головой ему в живот. Отшвырнул в сторону. Кидаю пузырёк. Целился в шею, а попал, блядь, в спину.
Парень рухнул на землю. Стонет, пытаясь перевернуться на бок. В руке воина, которому я помог встать, пузырёк. Бросок. Осколки и жидкость разлетаются по морде зверя. Кабан прижимает голову к земле, сжимает плотно веки. Ему больно, я чувствую это!
— Быстрее! К кабану!
Сумасшедшая идея. Приближаться к зверю, отплясывающему вальс как дикая кобыла с нежелательным наездником — такая себе задумка. Но мы подошли. Мы приблизились.
Бью мечом. Целюсь в спину, туда, где мокрое пятно от моего пузырька. Промахиваюсь. Лезвие ударило о толстую шкуру, срезав ломать засохшей кожи. На землю посыпались струпья, а мне в лицо полетели куски земли, вырванные копытами зверя.
Воин тоже ударил. Попал по голове. Зверь притормозил. Я бью снова. По спине. Попадаю.
Воин тоже бьёт. По голове.
Я бью еще.
Воин еще бьёт.
Мы уже не можем остановиться. Кромсаем зверюгу, ожидая только одного — когда он упадёт! Когда эта сволочь рухнет на землю, заткнувшись на всю жизнь!
Но он всё хрюкает и хрюкает!
Хрюкает и крутиться!
Гной заливает всю спину зверя, капает на землю. Морда похожа на посечённую осколками кабину военного грузовика. Но это ни как его не останавливает.
Замахиваюсь. Хочу сложить зверя пополам. Хочу врезать так, чтобы уже перерубить показавшийся наружу позвоночник, но сам складываюсь пополам. Какая ирония. Воздух решил покинул мои лёгких слишком стремительно, даже быстрее, чем при разгерметизации кабины самолёта. Живот скрутило. Я даже и не заметил, как отпрянул… Точнее — отлетел на пару метров от места драки. Меня часто били в грудь кулаком, били ногой, били головой. Но удар копытом лесного кабана был в разы сильнее. Дыхание сбилось на столько, что я и слова не могу произнести. Лишь хлопаю ртом, пытаясь наесться
