по тварям из самострелов пострелять? – вдруг сказал Антон.
Мы оба повернулись к нему. Честно говоря, такая мысль мою голову не посещала, и уверен, что и боярину Луке она не приходила, потому что мы оба привыкли использовать самострелы исключительно как второстепенное оружие. Да, была в моем боевом опыте ситуация, когда мы справились с врагами одними лишь болтами, как раз с татарами в той небольшой деревеньке в бывшем Воронежском княжестве. Но тогда это нам удалось исключительно потому, что мы умудрились подобраться достаточно близко к противнику, занятому грабежом, и укрылись за высокими заборами и кустами.
– Как ты в них стрелять-то собираешься, сам ведь видишь, что болты их наповал не бьют, – проговорил боярин Лука. – Дорвутся, да перебьют всех, этим и закончится.
– Это, значит, нам надо, чтобы они до нас добраться не могли, – продолжил свою мысль Антон. – Может быть, загородок здесь понастроить, чтобы твари за ними оказались, тех же самых щитов поставить, да в землю упереть. Только придумать бы еще тогда, как тварей этих из логовища их выманить.
– Так, а зачем строить что-то и выманивать их? – удивился я. – Можно же просто с крепостной стены по ним стрелять тогда. Они ведь к крепости каждую ночь приходят, вокруг ворот бегают. Вот на надвратную башню лучших стрелков загнать. Только вот проблема в чем, если мы факелами со стен бросаться начнем, то разбегутся твари. Не станут они на свету торчать.
– Тогда нужно на слух стрелять, – сказал боярин Лука. – Есть у меня пара стрелков, которые на слух стрелы могут метать. Да и Ян наверняка сподобится, он ведь один из лучших стрелков во всех Пяти Княжествах. А вы-то, парни, как, умеете на слух стрелять?
– Глебка умеет, – ответил Антон. – Я как-то не сподобился научиться.
– Ну ничего, четыре стрелка это уже хлеб, – подвел я итог. – Если хотя бы по четыре твари выбивать получится каждую ночь, то скоро мы их от крепости отвадим. Они, конечно, в другие места могут начать бегать, но от логовища своего все равно далеко не уйдут. Им ведь нужно от солнца где-нибудь прятаться.
– Это дело, – согласился боярин Лука. – Во-первых, мы хоть сколько-нибудь, да выбьем тварей, а тогда нам потом логово их защищать попроще будет, а во-вторых, если отвадим от крепости, то нервничать не придется за то, что они ворваться внутрь могут. Люди-то жалуются, что на стенах стоят, говорят, трудно это, когда внизу твари мельтешат, которые человека, если что, на куски разорвать способны.
– Ну вот и решили, – подвел я итог.
– Олег, – снова обратился ко мне Антон. – А что с этим-то делать, которого сейчас убили? Яму закапывать, похоронить его? Ты тогда мне людей дай, вдвоем мы не справимся, все руки собьем.
– Да бросьте его как есть, – махнул я рукой. – Считай, что приманку оставили, заодно и удивим, жрут ли друг друга костеглоты эти или нет. А если еще кто в яму свалится, то ничего страшного, убьем позже и все. Все одно нам сюда каждый день ходить, так что яму эту мы можем проверять.
– А может быть, нам еще ловушек поставить? – спросил охотник. – Тропу их, которая к крепости ведет, мы знаем, веревки и бревна есть, лопаты тоже имеются, можем еще по дороге ям накопать, да бревен подвесить. Все одно меньше тварей будет потом, значит, и нам работать меньше.
– Сделайте, почему бы нет, – согласился я. – Возьми сейчас пару человек из тех, что дрова рубят, да отправляйтесь.
– Четверых возьми, – поправил меня боярин Лука. – А я, если что, сам топором помашу. Ты-то, Олег, чем займешься?
– По окрестностям пройдусь, травы поищу, – ответил я. – Сам-то я, как понимаете, не помощник пока что, пальцы сломаны, а так посмотрю где какая трава растет. Костеглоты-костеглотами, а о деньгах возможных забывать тоже не стоит.
Глава 15
Союз Торговых Городов. Ямпольская застава и окрестности. Середина лета 2224-го года от Рождества Христова.
Я проснулся посреди ночи из-за того, что мне снились кошмары. Главными действующими лицами в нем почему-то были мои же дружинники, они пытались поймать меня. Причем, умом я прекрасно понимал, что ни один из моих воинов никогда не поднимет на меня руку, потому что все они клялись мне в верности, но все равно было очень страшно.
В итоге меня все-таки поймали, и мы вдруг почему-то оказались в Брянске, а точнее в подземной тюрьме под детинцем. Там ко мне снова приходил брянский наместник, смотрел на меня долгим взглядом, будто пытался разглядеть сходство с кем-то очень знакомым, и при этом молчал.
От этого взгляда я в общем-то и проснулся, вскочил с лавки, на которой спал, внимательно осмотрел комнату, пытаясь унять дыхание. Нет, все было в порядке, никого здесь не было, и я по-прежнему находился в остроге на границе между Союзом Торговых Городов и бывшим Молдавским княжеством, которое теперь все называли просто Молдавией, потому что князя у них не было.
Пошевелил пальцами на правой руке, убедился, что и с ними все в порядке. С нашей поездки к логову, когда мы мучили пойманного в волчью яму костеглота, прошло уже больше двух недель, а восемь дней назад я решился снять с руки лубки и начать тренироваться. Сперва мне пришлось действительно катать в ладони и между пальцами два кубика, вырезанных из дерева, для того, чтобы восстановить полный объем движений, но уже на третий день я взялся за меч и копье, и стал тренироваться вместе с остальными моими воинами.
Петр и остальные старые воины почти все время проводили, тренирую мою молодежь. К тому времени как я взялся за меч уже и Леха с Богданом умудрились чему-то научиться, и больше не выглядели деревенскими увальнями, по ошибке заполучившими в руки мечи.
Я подошел к столу, на котором стоял кувшин с колодезной водой на случай, если мне захочется ночью попить, а идти до колодца будет лень, поднял его и сделал несколько глотков. Вода уже успела согреться, она не была такой же холодной, как, когда только достаешь из колодца ведро, но все равно оказалась вкусной. Поставив кувшин на место, я вернулся на лавку и лег на нее, заложив руки за голову.
Нужно было спать, потому что уже сегодня мы пойдем зачищать логово костеглотов, но сон не шел. В голове крутились самые разные мысли.
Сказать, что я получал от тренировок удовольствие – не сказать ничего. Да мышцы снова болели так, что тело казалось тяжелым и неподъемным, но я снова
