— Или вас прямо в каждой деревушке встречали янтарным пивом и копчёным салом?
— Нет, конечно… — вздохнула Равена и отвела глаза. — В одном местечке повесили мельника, а саму мельницу спалили. Ведь мельник работал на лорда, а значит с королём заодно. И плевать, что будет потом…
— А ещё как на нас напали, помните, миледи? — вновь подал голос Оливер. — Тогда, в Барнсби…
— Тебе поговорить больше не о чем? — проворчал дядюшка Вернер. — Клянусь богами, моя покойная жена трепала языком меньше твоего!
— И что же случилось в Барнсби? — спросил Таринор, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей.
— Они сами отдали серым своих магов, — ответила Равена, поморщившись. — Тамошний священник постарался. А прекословить ему никто не посмел. Мы прибыли на следующий день после серых, нас ещё было не больше дюжины. Рассказали, кто мы и зачем пришли… А святой отец, чтоб ему пусто стало, натравил местных на нас. «Во славу железного владыки!» — вопил он, а люди радостно вторили ему.
— Но вам удалось уйти?
— Не всем, — сказал Вернер. — Одного с коня стащили баграми. Бедняга Ормунд. Мы с ним не один поход вместе прошли, столько солдатского хлеба разделили… Я ломаный-раненый, а на нём за все годы ни царапины! И тут на тебе — забили как паршивого пса! Клянусь, если б не Равена, я б их всех…
Вернер пригладил седые усы и тяжело вздохнул.
— Хотя куда уж мне, — махнул он рукой. — Вместе с ним там бы лежать и остался. Хорошо, что Равена одёрнула, не дала там же сгинуть. Всё-таки солдату, даже старому и опытному, без командира никак. Старина Вилланд дал ей славное воспитание и военной науке подучил. Она, к слову, и придумала разведку вперёд засылать. Мало ли ещё в Хартланде таких деревень? Одним богам известно, сколько жизней уберегла, пока мы сил не набрали. О, глянь-ка! Это случаем не огни впереди?
— Похоже на то, — Равена вгляделась в тёмную даль и добавила: — Такие яркие, будто от костра праздничного… Но не припомню, чтобы нынче был праздник.
Девушка хлестнула вожжами, и конь ускорил шаг. Таринор последовал её примеру. Вскоре они подъехали достаточно близко, чтобы оправдались самые мрачные догадки наёмника. То был совсем не костёр.
Языки пламени вырывались из окна крестьянского дома и тут же задыхались в клубах дыма, который валил в ясное ночное небо. Вокруг собрались стенающие женщины и скорбно молчащие старики.
Четверых путников крестьяне встретили испуганными взглядами. Кто-то бросился прочь, кто-то остался стоять на месте. Лишь одна из них, старушка, закутанная в шаль, осмелилась выйти вперёд и заговорить.
— Вы… Вы тоже с ними? Вон там ваши, у дома старосты…
— Ты о чём, бабка? — нахмурился Таринор. — Мы ни с кем, мы сами по себе.
Глаза старушки округлились. Она опасливо огляделась и заговорила беспокойным шёпотом:
— Тогда езжай отсюда, сынок! Езжай, коли жизнь дорога! А то они и вас тоже, как мужа моего… Добро-то оно наживное, а помирать тебе ещё рано! Никого не пощадят, негодяи-разбойники…
— Разбойники? — недоверчиво проговорила Равена. — К вам должен был отправиться рыцарь с верными людьми, сир Доррен. Вы их не видели?..
Таринор посмотрел на девушку с недоумением. Неужели она… Да, действительно ещё не поняла. Даже после пережитого в ней ещё осталась та незамутнённая вера в людей, которой сам он давно уже лишился.
— Ого! — раздалось вдали. — Глядите, парни, кто заглянул на огонёк!
Со стороны дома старосты приближалось с полдюжины мужчин. Увидев их, селяне вздрогнули и разбежались. Незнакомцев было шестеро, а тот, что шёл впереди, положил меч на плечо и широко улыбнулся.
— Сама Дева-ворон! — громко проговорил он.
— Сир Доррен, что здесь случилось? — спросила Равена, — Нам говорили о разбойниках.
Таринор повидал таких немало. Латанная не раз бригантина с разноцветными заплатками и ржавыми заклёпками, кольчужный капюшон, будто поеденный молью, если бы та была способна грызть металл. Смотрелось это нелепо и совсем не воинственно. Так выглядели безземельные рыцари в первом поколении, урвавшие титул в годы войны, впрочем, то мог быть и выходец из обедневшей рыцарской семьи, чей отец промотал состояние. Наёмнику порой встречались и такие, и выглядели они немногим лучше безземельных.
— Разбойники? Слыхали? — сир Доррен обернулся к своим людям. — Небось, старостиха ругалась? Ну да её муженьку говорили не лезть, а он туда же, за нож схватился. Молодость вспомнить решил, старый козёл…
— Так значит это вы… — раздался голос позади Таринора. — Ах вы…
Оливер решил совсем невовремя проветрить язык, и наёмник недовольно шикнул на него.
— Разумеется, мы. Я ведь сказал, что надо бы сюда вернуться. Славная деревенька, нутром чуял, что славная. В доме старосты, представьте, серебра на сотню оггенов припрятано! Обирал, подлец, бедных людей, так они по нему ещё и горюют. А уж снеди сколько в подполе…
— Нам не нужны их припасы! Не такой ценой! — воскликнула Равена.
— А тебе их никто и не предлагает, — язвительно отозвался сир Доррен. — Вы с прихвостнями и без того не бедствуете. А как с войском южан поживёте, так и вовсе в портки не влезете. Видал я их обозы, на целую милю вереница…
— Но зачем, сир Доррен? — в голосе девушки слышалось отчаяние. — Вы ведь рыцарь! Вы забыли о добродетели?..
В ответ рыцарь расхохотался, а остальные его люди вторили ему.
— Да плевать я хотел на всё это, девочка, — ответил наконец, он. — Нынче война идёт, а на войне дороже своей шкуры ничего нет. Мы с ребятами до поры к тебе прибились, а тут дело повыгоднее наклюнулось. У меня, знаешь, нет древних предков и замка до небес, чтоб можно было всю жизнь в ус не дуть и играть в благородство. Да и в рыцари меня не папаша на смертном одре посвятил. Я титул собственными зубами выгрыз, на войне. И навидался я там такого дерьма, что вовек не забуду…
— Я собрала людей, что желают сделать мир лучше! — воскликнула Равена. — Ты и твои… прихвостни… Вы просто трусы! Трусы и лжецы!
— Поживи с моё, девчонка, запоёшь иначе, — неожиданно серьёзно проговорил сир Доррен. — Мне плевать, кто победит: сбрендивший король, сопливая принцесса с ватагой чернозадых южан… Да хоть бы даже чёрные вернулись
