Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вано, ты слышал? Шум какой-то.
— Не. Какой шум? Кому тут шуметь?
Яркий луч фонаря пробежал по завалу, осветил на миг щели ненадёжного убежища мальчиков и убежал дальше.
— Может, какой хорёк шуршал.
— Ну, может. — Успокоился первый голос. — Здесь хороший место. Здесь будем пострелять.
— Эй, земляки, давай сюда. Тут можно стрелять. Ночные учения будут.
Мальчикам показалось, что над их головой глухо загрохотали десятки подошв. А тут же они чуть не оглохли — тишину распорола гулкая трассирующая очередь, улетевшая в небо.
***Смагин и Линейный подскочили одновременно. Эхо длинной автоматной очереди еще затихало над палатками. Они переглянулись.
— Ты слышал? — Василий Никитич протер глаза и потряс головой, словно стряхивая остатки сна.
— Стреляют где-то рядом.
Казаки на коленках бросились наружу и на удивление легко проскочили впритирку вдвоем узкий проход палатки. Ночь кинула в лица казаков пригоршни мокрого снега, обдала пронзительным ветром. Они выскочили и остановились, осматриваясь. Костер не горел, но еле заметные огоньки углей еще теплились на кострище. Плотная темнота висела над поляной, но в ней угадывались еще более густые силуэты палаток, из многих выглядывали встревоженные головы девятиклассников. Внезапная автоматная очередь, казалось, загрохотала прямо над головой. Смагин даже присел от неожиданности. Небо расчертила цветная полоса трассеров. Стреляли совсем рядом, не далее чем в полукилометре выше по оврагу. Трофим Семенович внезапно развернулся и опять нырнул в палатку. Пока Смагин соображал, зачем он это сделал, Линейный уже выбирался наружу, держа в руках две куртки.
— Держи, а то замерзнем и простынем. А нам сейчас, похоже, не до болезней.
— Спасибо. — Смагин накинул куртку и только в этот момент заметил, что весь мелко дрожит. И даже зубы выбивают марш, но отнюдь не победы.
Они рысью проскочили вдоль ряда палаток и загнали все любопытные головы внутрь.
«Сидите на месте, узнаем, что происходит, расскажем».
Вдвоем подбежали к кострищу. Около него никого не было. Судя по тлеющим уголькам, охранник ушел отсюда как минимум полчаса назад. Но куда? Еще одна очередь разукрасила мутное небо над деревьями. Казаки задрали головы. Трассеры опадали на верхушки голых осин и дубов, будто блуждающие метеориты.
— Ты смотри, что делается? Учения что ли какие-то? — Василий оглянулся и погрозил кулаком очередной выглянувшей голове. Неизвестно, увидела неизвестная голова кулак тренера или нет, но результат оказался положительным — она исчезла. Еще громыхнула очередь. А когда смолкла, в тишину словно начали забивать разрывные гвозди гигантским молотком — застучали одиночными.
— Нет. Не может тут никаких учений быть. Это что-то из другой оперы. Но меня сейчас больше волнует другое.
— Что?
— Куда делся дежурный.
— Давай вспоминать, чья сейчас очередь дежурить. Время — полпятого утра, — Смагин наклонился, поднял полусгоревшее полено и хотел подбросить в костер.
— Стой. Куда? — Линейный поймал его за руку.
— А чего? Пока огонь не потух…
— Какой огонь? — Неожиданно Трофим Семенович перешел на шепот, — пока не узнаем, кто там стреляет, нельзя себя выдавать. Как они нас вообще не почуяли раньше?
— Да кто они-то?
— Если б я знал.
Василий Никитич облизал палец и поднял перед собой.
— А потому и не почуяли, что ветер от них тянет.
— Ладно. Будем считать, что пока повезло, но я бы сильно на это не рассчитывал. Твоя вахта с пяти утра, так?
— Так.
— А перед тобой кто?
— Осанов. Блин! — Смагин о чем-то догадался, — неужели туда побежал?
Линейный наклонился и выбрал в груде собранных с вечера дров дубинку побольше.
— Жди здесь. Смотри, чтобы никто по дури за мной не ломанулся. Если вдруг что — уводи детей. По зарубкам иди, не заблудишься.
Всю дорогу сюда Линейный делал на стволах продолговатые зарубки. Василий несколько раз посмеивался над товарищем: «Тут и заблудиться-то негде». Но тот упорно, не замечая смешков Смагина, работал топором, примерно через каждые двадцать метров. Оказалось, не зря работал. Ночью заблудиться даже в знакомом перелеске нетрудно, а тут — лес. Не тайга, конечно, но и далеко не городской парк.
— Смотри, осторожней.
Линейный молча растворился в темноте. Василий Смагин несколько секунд размышлял. Потом решился и направился к ближайшей палатке. Там услышали шаги и кто-то выглянул. Василий наклонился и прошептал:
— Тихо собирайтесь и сидите на месте. Чтобы в случае чего быстро снять палатки и свалить.
— А кто это стреляет, Василий Никитич?
— Пока не знаю. Трофим Семенович пошел проверить. А вы собирайтесь-собирайтесь.
Смагин обошел все палатки и в них сразу зашевелились, закачали бортами. В одной из палаток он узнал Гришу Журавлева и отправил его на окраину леса — на пост. Тот без возражений умчался. Сам отправился к своей палатке, нырнул внутрь и, включив фонарик, тоже начал спешно собирать вещи в два рюкзака — в свой и Линейного.
Постепенно выстрелы раздавались все реже и реже, пока совсем не затихли. Василий набил рюкзаки, выключил фонарик и отправился к потухшему костру. Ветер по-прежнему сыпал в лицо сырость, вместе с ним до слуха Василия Никитича изредка долетали смутные обрывки фраз. Где-то несомненно говорили мужики и делали это громко, никого не стесняясь и не опасаясь. Это тревожило и заставляло внимательно следить за собой и другими, чтобы никто даже не подумал зашуметь.
У палаток толпились дети, шепотом обсуждали стрельбу. Увидев Василия Никитича, они закидали его тревожными вопросами. Он, как мог, постарался успокоить ребят. Хотя беспокойство в душе нарастало. Поразмышляв, Смагин решил, что будет не лишним полностью подготовиться к возможному отступлению. «В данном случае, лучше «перебдеть». Если страхи окажутся ложными, не трудно будет снова поставить палатки на место». Он помахал рукой, привлекая внимание школьников:
— Казаки, девчата. Давайте-ка и палатки тоже свернем. Может так случиться, что эти минуты спасут кому-нибудь жизнь. Вдруг там бандиты. Добро?
Дети молча и дружно рассредоточились. Не прошло и пяти минут, как все палатки были свернуты и уложены в рюкзаки. Когда школьники снова окружили Смагина, в его голову неожиданно пришла следующая трезвая мысль. «Надо их пересчитать, может, еще кого-то нет». Он вновь собрал ребят вокруг себя и в полголоса распорядился построиться по отрядам, как стояли в станице.
— Посчитаю вас, — коротко прокомментировал он невысказанный вопрос.
Школьники торопливо, но молча построились. Смагин поймал себя на мысли, что он первый раз видит, как тихо и в то же время быстро занимают места в строю ученики 9-го класса.
— Оглянулись вокруг, посмотрели друг на друга. Кого нет?
— Осанова нет, — раздался девичий голос. Это Нина увидела, что отсутствует сосед.
— Петьки тоже нет, Ботвиньева.
— Так, — протянул Смагин и мысленно выругался, — вдвоем убёгли.
***Трофим Линейный испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, его не могли не тревожить загадочные выстрелы полпятого утра в центре Черного леса. А особенно то обстоятельство, что позади него в палаточном городке в эти минуты переживали и волновались, не ведая, что происходит, без малого три десятка подростков, за которых он, Трофим, в ответе. С другой стороны, пробираясь сейчас через ночной лес и держа курс на овраг, он будто вернулся лет на десять назад в свои лейтенантские пограничные годы, что провел в горах Таджикистана. Насыщенность чувств бодрила и навевала ностальгические воспоминания. Увлекшись ими, он чуть не пропустил острый сук, направленный прямиком в живот. Только в последний момент, когда он уже коснулся обломанным концом одежды Трофима, тот резко затормозил, краем глаза заметив серый вытянутый сгусток тени внизу. Остановившись, он вытер внезапно выступивший пот на лбу, и тихо проговорил: «Так, с ностальгией надо заканчивать».
Деревья расступились внезапно, и он очутился на краю оврага. Ни секунды не сомневаясь в правильности действий, он с разбегу скатился на его сырое дно и только там остановился, чтобы принять следующее решение. Одиночные выстрелы гремели все реже. Он понял, что стреляли со дна оврага, метрах в трехстах впереди. Дальше Линейный двинулся пригибаясь и стараясь слиться со стенками оврага. Под ногами хлюпало, ступни скользили по глине. Временами только сук в руке, служивший теперь посохом, спасал Трофима от неминуемого падения.
— Стоять!
Негромкий голос с характерным акцентом, раздавшийся за спиной, прозвучал для мгновенно оценившего всю проигрышность позиции Линейного как приговор. Он замер, сжимая бесполезную теперь палку. Где-то в желудке бешено колотилось испуганное сердце.
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Бывший друг - Андрей Никулин - Современная проза
- Штабная сука - Валерий Примост - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- ПРАЗДНИК ПОХОРОН - Михаил Чулаки - Современная проза
- Кипарисы в сезон листопада - Шмуэль-Йосеф Агнон - Современная проза
- Гретель и тьма - Элайза Грэнвилл - Современная проза
- Чужая невеста - Ирина Волчок - Современная проза
- Чужая невеста - Ирина Волчок - Современная проза
- ЛОУЛАНЬ и другие новеллы - Ясуси Иноуэ - Современная проза