Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот он — маленький кусочек красоты.
ПРЕССИЯ
МЕХАНИЗМ
Первым засыпает Партридж, лежа на боку и прижимая больную руку к груди. Прессия ложится на другую подстилку, а Брэдвел — на пол. Он сам настоял на этом, но сейчас Прессия слышит, как он бесконечно ворочается, устраиваясь поудобнее.
— Так, хватит, — заявляет она. — Я не усну, пока ты тут ворочаешься всю ночь. Я могу подвинуться.
— Нет, не стоит! Мне и тут хорошо.
— А, так ты хотел оказать мне услугу и к тому же сделаться мучеником? Это твой план?
— Я отправился искать тебя не потому, что был должен твоему деду, как же ты не понимаешь! Я все пытаюсь тебе объяснить, но ты меня не слушаешь.
— Все, что я слышу сейчас, это то, что ты собрался спать на полу, чтобы я чувствовала себя виноватой.
— Ладно, — бурчит Брэдвел и ложится рядом с Прессией на подстилку.
Она лежит на спине, но Брэдвел так не может — из-за птиц. Он разворачивается к Прессии, и на мгновение она представляет, что они лежат в поле ясной ночью под звездным небосводом.
В комнате повисает тишина. Прессия никак не может уснуть.
— Брэдвел, — шепчет она, — давай поиграем в «Я помню».
— Ты же слышала мою историю. Я все рассказал на собрании.
— Вспомни что-нибудь еще. Все что угодно. Просто говори, мне сейчас нужно слышать чей-нибудь голос.
В действительности она хочет слышать его голос. Его голос способен как рассердить ее, так и звучать глубоко и успокаивающе. Она понимает, что хочет его слышать потому, что согласна она с ним или нет, он все равно всегда честен, и ему можно доверять.
Поэтому Прессия очень удивляется, когда Брэдвел вздыхает и говорит:
— Один раз я тебе соврал.
— Правда?
— Склеп, — шепчет он. — Я обнаружил его, когда был маленьким, еще до того, как наткнулся на мясную лавку. Я спал там несколько дней, пока вокруг умирали люди. А я молился Святой Ви и выжил. Так что потом я регулярно приходил туда.
— Ты один из тех, кто молится о надежде?
— Да, — признается Брэдвел.
— Но это не такая уж ужасная ложь, — улыбается Прессия.
— Нет, не ужасная.
— И помогают молитвы? У тебя появилась надежда?
Брэдвел грубо потирает челюсть.
— С тех пор, как я встретил тебя, мне кажется, я получил еще больше, на что надеяться.
Прессия чувствует, как ее щеки начинают пылать, хотя она не уверена, что Брэдвел имел в виду. Сказал ли он, что надеется на что-то, имеющее отношение к ней? Или признался, что любит ее, после того, как признался, что солгал? Или он имел в виду что-то другое? Например, то, что она заставила его переменить взгляд на вещи?
— Но ты не об этом меня спрашивала, — продолжает он, — ты хотела воспоминание.
— Нет, все нормально.
— Ты сможешь сейчас уснуть?
— Нет.
— Ладно, тогда воспоминание. Оно обязательно должно быть счастливым?
— Нет, — отвечает Прессия, — я предпочитаю правдивые.
— Ладно. — Брэдвел на мгновение задумывается. — Когда тетя попросила меня выйти из гаража, я послушался ее. Я запихнул мертвого кота в коробку и услышал звук мотора и крик. Мой отец обычно так вскрикивал, когда обдирал костяшки или ему скручивало спину. Я представил, что это его голос. Я закрыл глаза и представил, как отец выходит из-под автомобиля с мотором, сросшимся с его грудью, как супергерой. Я представил, что он снова жив.
Прессия как наяву видит маленького мальчика, стоящего на обугленном газоне, с мертвой кошкой у ног и с трепещущими крыльями на спине. Брэдвел на мгновение замолкает.
— Я никогда никому этого не рассказывал, по-моему, это ужасно глупо.
Прессия с трудом качает головой.
— Ты что, это прекрасно. Ты пытался представить что-то великое, что-то из другого мира, совсем иное. Ты же был еще совсем ребенком.
— Наверное, — отвечает Брэдвел. — Теперь ты.
— Я почти ничего не помню с Прежних Времен.
— Это не обязательно должно быть воспоминание из Прежних Времен!
— Хорошо, — шепчет Прессия. — Я тоже этого никому не рассказывала. Мой дед знает об этом, но, по правде, не совсем знает.
— Что? — не понимает Брэдвел.
— Я пыталась отрезать голову куклы, когда мне было тринадцать. Или это было то, что я сказала дедушке. Он быстро меня зашил, но так никогда и не спросил, зачем я это сделала.
— Шрам остался?
Прессия показывает ему небольшую отметину на внутренней стороне запястья, где кукла соединяется с рукой. Кожа на запястье вся в голубых венах и немного эластичная.
— Ты пыталась избавиться от нее или…
— Или, — быстро отвечает Прессия. — Может быть, я просто устала. Я не хотела быть потерянной. Я ужасно скучала по матери, по отцу и по прошлому, может быть, потому что в памяти моей этого всего не осталось. Я чувствовала себя очень одиноко.
— Но ты этого не сделала.
— Мне хотелось жить. Я поняла это, как только увидела кровь.
Брэдвел садится и касается кончиками пальцев ее шрама. Он смотрит на Прессию, будто вбирая глазами все ее лицо, глаза, щеки, губы. В другое время она отвернулась бы, но сейчас не может.
— Красивый шрам, — шепчет Брэдвел.
Сердце Прессии пропускает удар. Она прижимает голову куклы к груди.
— Как шрам может быть красивым?
— Это знак выжившего.
Брэдвел — единственный из всех, кого она знает, кто может сказать что-то подобное. Прессии сдавливает грудь. Она может лишь прошептать:
— Тебе когда-нибудь было страшно?
Она спрашивает не о тех вещах, которых боится сама — о возвращении в Мертвые земли, о холемах, вырастающих из-под земли. Она спрашивает о его бесстрашии в данный момент, когда он назвал шрам красивым. Если бы она сама так не боялась, она бы призналась, что счастлива быть живой, потому сейчас она с ним.
— Я? — спрашивает Брэдвел. — Я настолько боюсь, что ощущаю себя как мой дядя под машиной, с поршнями в груди. Я чувствую слишком многое. Это как быть избитым до смерти изнутри. Понимаешь?
Прессия кивает. Повисает тишина. Слышно, как Партридж бормочет во сне.
— И… — шепчет Прессия.
— Что?
— Зачем тогда ты отправился искать меня, если не из-за долга деду?
— Ты сама знаешь зачем, — шепчет в ответ Брэдвел.
— Нет, не знаю. Скажи мне.
Они так близко, что она чувствует тепло его тела. Брэдвел качает головой и говорит:
— У меня кое-что есть для тебя.
Он тянется к своей куртке.
— Мы искали тебя дома. Деда там не оказалось.
— Я знаю, — отвечает Прессия, — он под Куполом.
— Они взяли его?
— Все в порядке, он в больнице.
— Тем не менее, — возражает Брэдвел, — я не уверен…
— Что у тебя есть для меня? — прерывает его Прессия. Ей не хочется сейчас говорить о дедушке.
— Я нашел это у тебя дома.
Он достает что-то маленькое из кармана и кладет ей на живот.
Это оказывается одна из ее бабочек.
— Она заставила меня задуматься, — шепчет Брэдвел. — Как все еще может существовать на свете что-то настолько маленькое — и настолько красивое?
Щеки Прессии алеют. Она поднимает бабочку и смотрит на нее на свет, проникающий сквозь крылышки насекомого.
— При виде нее унимается боль от потерь, — говорит Брэдвел. — Ты не можешь чувствовать ее только в отношении одной, без других, предыдущих. Но это как противоядие. Мне трудно объяснить, но оно помогает справиться.
— Мне казалось, что это пустая трата времени. Они даже не летают. От завода крылышки трепыхаются — но на этом все.
— Может, им просто некуда лететь.
ЛИДА
ГОЛУБАЯ КОРОБОЧКА
Чтобы скоротать время, Лида распускает и вновь плетет коврик, но никак не может добиться нужного результата. Про себя она мурлычет мелодию про звездочку.
Никто к ней больше не приходит, ни мать, ни врачи. Только охранники, приносящие пищу и таблетки. И все.
Когда Лида проснулась наутро после обмена сообщениями с Рыжей, той уже не было. Может быть, она была сумасшедшей. Кому вообще могло прийти в голову свергнуть Купол? Скажи ему. Кому, Партриджу? Рыжая думала, что Лида общается с ним? Но даже если так, зачем Лиде говорить это ему? Рыжая явно была не в себе. Многие люди здесь сходят с ума. Лида исключение, а не правило.
На следующее утро в палату Рыжей поселили другую девушку, трясущуюся от страха. И, честно говоря, Лиде стало легче. Что она могла сказать Рыжей после ее сообщения? Если ей вообще когда-нибудь удастся отсюда выбраться, будет нехорошо, если узнают, что она дружила с психами. Тем более с революционно настроенными психами. Революционеров под Куполом не существует. Это большой плюс. Таких проблем, как до Взрыва, больше нет.
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Монолог - Людмила Михайловна Кулинковская - Прочая религиозная литература / Русская классическая проза / Социально-психологическая
- Дорога в сто парсеков - Советская Фантастика - Социально-психологическая
- Между светом и тьмой... - Юрий Горюнов - Социально-психологическая
- Кто платит за переправу? - Танассис Вембос - Социально-психологическая
- Человек за стеклом - Максим Огарков - Социально-психологическая
- Станционный Cмотритель - Георгий Юров - Городская фантастика / Попаданцы / Социально-психологическая
- Страна мечты - Ричард Маккенна - Социально-психологическая
- Фантастические басни - Амброз Бирс - Социально-психологическая
- Безжалостное небо - Пер Валё - Социально-психологическая