были фоном происходящего. А вот на воду, которую щедро разбрызгивал священник я смотрела с удовольствием. На солнце мелкие капли буквально на секунду вспыхивали радугой. И от этого вроде как простого и хорошо известного явления, словно светлело где-то внутри. В той самой пресловутой душе.
— Ну вот, — присел рядом на небольшую лавочку на пригорке у реки Нестор Кузьмич. — Теперь и уходить можно. На душе легко так, радостно.
— Далеко собрались, Нестор Кузьмич? — улыбнулась я старому эсеру.
— Так куда заслужил, туда и определят. По делам, — глубоко вздохнул Нестор Кузьмич. — А я по молодости-то бедовый был, покуролесил знатно!
— А это всё? Не зачтётся? — очертила я рукой монастырь.
— Это не для зачёта, это для души. И знаете, Тосенька, бог он сам всех нужных людей в нужных местах соберёт! И пока мы можем вот так, всем миром, ради чего-то общего, а не для себя… Никогда ни одна беда нас не переборет. — Довольно улыбался Нестор Кузьмич. — Эх, к старости всё тянет поразмышлять, пофилософствовать… В юности размышлять некогда, там действовать надо!
- Я это учту! — засмеялась я.
— А я чего сюда пришёл, настоятельница нас обоих приглашает на беседу, если мы не против, — поднялся эсер.
— Настоятельница? — удивилась я, так как после окончания ремонта немного выпала из дел монастыря.
— Да, монастырь здесь уже полгода действует. Женский. Потому что эта земля видела много зла, ей лечение надобно. А лучше женской заботы и внимания лекарства не существует! — сам никогда не состоявший в браке или даже отношениях, Нестор Кузьмич женское начало всегда превозносил.
По его мнению именно существование женщины лежит в основе всех цивилизаций. Женщину он называл квинтэссенцией разнополярных сил. И такое немного оторванное от действительности восприятие всегда вызывало удивление и добродушную улыбку.
Настоятельницей оказалась молодая женщина, лет сорок не больше. Игуменья Ксения угостила нас удивительно вкусным вареньем из мелких яблок, мы такие называли "китайкой". Особенно это варенье понравилось Курико. Она с удивительным изяществом брала яблочко за плодоножку и отправляла в рот, даже чуть прикрывая глаза от удовольствия.
— Я думаю, что вы можете и не знать, поэтому решила напомнить или сообщить, что есть распоряжение патриарха о предоставлении вам права бессрочного проживания на территории обители, как благоустроителей и радетелей. — Ошарашила меня новостью настоятельница. — Это не означает, что вам надо отрекаться от мира и не налагает на вас дополнительных обязательств.
— Немного неожиданно, — призналась я. — И мне точно нужно время, чтобы это обдумать.
Глава 10.
Решение переехать жить в монастырь далось как-то легко и обыденно. Никакого внутреннего выбора я не ощутила. Тем более, что на территории монастыря оставался дом начальника колонии, построен он был в стороне от основного комплекса и гораздо позднее. И как водится, висел на балансе.
Вот только место не престижное, находится посреди тайги, отопление печное, вода из скважины или колодца, канализация, пожалуйста, выгребная яма. Да и земли там с гулькин нос и вообще не возделанная. Стоял домик среди берёзок, да забор, выкрашенный зелёной краской, начинался в трёх шагах от забора.
— Но домик-то хороший, — объясняла я в бывшем своём управлении. — Каменный фундамент, полы залитые, стены в два кирпича и деревом с двух сторон обшитые. Крыша под железом стоит.
— Антонина Тимофеевна, не хочу вас обижать, я же у вас учился, но домик этот рухлядь, которая никому не нужна даже с приплатой! — вздохнул бывший мой зам, а теперь начальник управления края. — А числится на балансе управления, как жильё. Его сносить дороже, чем он стоит, и волокиты по бумагам будет на пять лет.
— Послушай, а если его из жилья в дачные участки перевести. Мне ж лет десять подряд предлагают дачу, вот этот домик и заберу, — предложила я после недолгого раздумья.
— Антонина Тимофеевна, и всё управление будет говорить, что я на вас за что-то зло затаил и сплавил вам, то что по идее давно снести нужно. Я ж потом не отмоюсь! — не соглашался Володя.
— Так всё управление знает, что я и так почти жила в том монастыре. Будешь говорить, что из благодарности злоупотребил служебным положением, чтобы угодить старухе, — засмеялась я.
Собственно, моим советом Владимир воспользовался буквально. Так и сказал, что мол раз меня так туда тянет, то хочет мне там условия создать. И как бы это сделать, если жильё у меня есть. Квартиру в ведомственном доме я получила уже очень давно, ещё когда в майорах бегала.
Но домик прежде чем вручать мне заметно обновили. Заменили рамы и деревянную обшивку, перекрыли крышу, отливы и водостоки радовали новизной. Бело-голубой домик среди зелени радовал глаз.
Сам переезд был несложным. Вещей у нас с Курико было не много да и ставить в домике особо было некуда. Внутри большую часть первого этажа занимала комната-терасса с большими окнами. На каждой из трёх уличных стен умещалось по пять высоких окон. А в углах стояло целых две печи, ещё из тех, что покрывали резной плиткой.
Удивляло сразу и то, что печи сохранились, и то, что ещё были люди, что знали и умели как такие печи оживлять.
— Прослужит ещё столько же, только от сажи чистить, да за дымоходом следить. — Объяснил мне приезжий из деревни неподалёку мужчина лет сорока. — Ничего мудрëного здесь нет, обращение простое. А если что забеспокоит, то обращайтесь.
— А вы печник? — улыбнулась я уже ставшей редкостью профессии.
— Нет, что вы! Я в гараже автопарка, слесарем работаю. А вот отец у меня да, печник был. И дед до него, и говорят прадед. И клали сами, и наладить могли. Я-то так, нахватался, — улыбался печник-автослесарь.
На втором этаже было две небольшие комнатки с низкими потолками. Их мы определили под спальни. А внизу была объединённая с туалетом ванна, кухонька с окнами на берёзки и небольшая угловая комната. К моему удивлению, во всём доме я обнаружила чистенькие, явно недавно установленные и покрашенные батареи. Даже запах краски ещё не до конца выветрился.
— Это у нас осовременивание, Антонина Тимофеевна, — ответила на мой вопрос откуда это взялось игуменья Ксения. — У нас тут приехала женщина, покоя искала. Муж и старший сын оба были военными, оба погибли в один день. А она уже много лет покоя найти не может. Сюда приехала к дальним родственникам мужа, а те её на службу к нам и привели. Она и осталась, сказала, что здесь дышать может, а за ворота ноги не несут. Попросилась к нам.
— Приняли? — спросила я.
— А как не принять, — ответила Ксения. — Видно же, что
