Шрифт:
Интервал:
Закладка:
$
– Вот, значит, как всё было, – тихо говорю я, услышав наконец историю, которую рассказали мне мамины лучшие подруги. Мне хочется плакать.
Неудивительно, что маме было так тяжело говорить о моём отце. Она всю жизнь мучилась чувством вины, что написала ему то страшное письмо. Что он уплыл навстречу смерти, не зная, как сильно его любят и ждут.
Внезапно меня охватывает ужасное осознание, что она могла чувствовать себя виноватой и в смерти брата. Ярость сэра Чарльза от того, что Алек так любил Флору, не могла не отразиться на Руариде, не сыграть роковую роль в его судьбе. И мой отец, и мой дядя были героями войны, но лишь теперь я понимаю, какие чувства испытывала мама, думая о том, как повлияла на их гибель.
И к чему всё это привело? Смогла ли мама войти в мир Маккензи-Грантов? Слабая надежда на это погибла вместе с Алеком.
Она больше никого не встретила. Многие мужчины, покинувшие родной дом, так и не вернулись назад. Новое поколение женщин, как и то поколение, чья юность пришлась на годы прошлой войны, осталось без мужей, без шансов обрести семью. Мама стала одной из этих одиноких женщин, всю свою жизнь прожила тихо, в крошечной деревне среди холмов, в домике смотрителя. Растила меня, заботилась о дедушке, которого не стало в тот год, когда мне исполнилось пять.
Я молчу, пытаясь осмыслить всё это. В конце концов спрашиваю:
– А что стало с «Птицами Олтбеа»?
– Мы никогда больше не выступали с концертами, после того как погибли Алек и Руарид. Пели разве что в церкви, – мягко и задумчиво отвечает Майри. – Но, Лекси, когда ты поступила в ту школу в Лондоне, это так много значило для твоей мамы. Она очень радовалась, что у тебя появилась возможность, которой у неё никогда не было. Подарить свой голос всему миру.
Я знаю, она не имеет в виду ничего плохого, и всё-таки при её словах содрогаюсь, и мне становится ещё хуже. Я разочаровала всех. И маму – в особенности. Она была тактична и никогда на меня не давила, но теперь я понимаю, как много для неё должен был значить мой успех – гораздо больше, чем я могла себе представить. Я беру с каминной полки мамину фотографию – ту, на которой ветер треплет её волосы и солнце светит в лицо, ту, на которой её взгляд полон любви, так жестоко у неё отнятой. Вздохнув, ставлю фото на место и вижу, что Бриди и Майри переглядываются.
– Что такое? – спрашиваю я. Бриди качает головой и сжимает губы, словно боится, что слова могут вырваться у неё против воли. Майри, подавшись вперёд, легонько треплет подругу по руке:
– Пришло время рассказать ей всю историю, Бриди. Пусть она узнает и поймёт.
– Пойму что? – сразу интересуюсь я, переводя взгляд с одной женщины на другую.
Бриди смотрит настороженно, неуверенно, в последний раз пытаясь замкнуться в себе, не выдать тайну, о которой молчала столько лет. Почти тридцать четыре года, если быть точной; всю мою жизнь. Но Майри кивает, побуждая подругу говорить. И Бриди неохотно рассказывает мне остальное.
Флора, 1944
Закончив завтрак, Йен посмотрел на Флору:
– Тебе не нужно туда ехать, ты же знаешь.
Она взяла чайник, налила отцу чаю:
– Я еду с тобой, пап, и всё. Ты один не справишься и с пони, и с оружием. Ты и сам знаешь, как для сэра Чарльза важна оленина к Рождеству. Даже если он не просил тебя взять с собой меня, я считаю, что тебе нужна моя помощь.
Подув на чай, чтобы быстрее остыл, отец вновь смерил Флору внимательным взглядом из-за чашки.
– Ты точно в порядке, душа моя? Прошла твоя слабость?
Флора погладила начавший округляться живот. Срок был небольшой, всего четыре месяца, но в это утро она обнаружила, что не может застегнуть брюки. Она нашла ремень в шкафу Руарида, который они так и не разобрали – обоим было ещё слишком больно – и подпоясала их.
– Всё хорошо, пап, честно. Меня уже не тошнит, и я буду просто тихо сидеть возле пони, пока вы охотитесь.
Не было нужды говорить о том, что, кроме неё, ехать всё равно некому, потому что ни Алека, ни Руарида больше нет. Мальчишки Лавроки, хоть и проявили себя отличными помощниками в охоте на фазанов и тетеревов, были всё же ещё слишком маленькими, и им недоставало выдержки и терпения ждать, пока выследят оленя.
Флора поднялась, отнесла посуду в раковину, протянула отцу завёрнутые в газету бутерброды. Надела жакет, набросила клетчатую шаль, отчасти для тепла, отчасти чтобы скрыть выпирающий живот от сэра Чарльза. Не хватало только, чтобы он, обезумевший от ярости и горя, потерявший единственного сына, узнал, что дочь смотрителя носит его внука! Ей хотелось рассказать новость леди Хелен, которая, может быть, обрадовалась бы, что частичка её сына будет жить, но в их последнюю встречу, на собрании в Женском сельском институте, Флора отвернулась и закрыла живот руками, испугавшись, что к тёмно-фиолетовому синяку на скуле владелицы поместья могут добавиться новые, если сэр Чарльз разозлится ещё сильнее.
Они направились в конюшню, молча взялись за дело. Флора надела на пони уздечку и застегнула ремень на шее, отец взвалил ему на спину тяжёлое седло. Флора медленно повела пони по дорожке к особняку Ардтуат, Йен пошел забрать винтовки из оружейного сейфа и сообщить сэру Чарльзу, что они готовы. Его светлость молча забрал у ее отца двустволку, едва заметив Флору. Она шла ровно, хотя и чуть медленнее, чем обычно, пони терпеливо брёл по холмам нога в ногу с ней. Они направлялись к озерцу, где Флора и пони должны были терпеливо ждать, пока мужчины поднимутся на холм, под которым олени прячутся от порывистого декабрьского ветра. Когда тропа стала круче, отец повернулся и с тревогой посмотрел на Флору, вопросительно приподняв брови. Она тяжело дышала, но ободряюще кивнула ему, показывая, что всё в порядке и она справится.
Через час они добрались до ручья неподалёку от озерца, после недавнего зимнего дождя чуть вышедшего из берегов. Отец протянул руку, чтобы помочь Флоре удержаться на скользких от влажного мха камнях. Она смотрела вниз, чтобы убедиться, что твёрдо стоит на ногах, одной рукой крепко ухватилась за повод, а другая сама собой потянулась к животу, шаль сползла
- История из Касабланки - Фиона Валпи - Русская классическая проза
- Синяя соляная тропа - Джоанн Харрис - Русская классическая проза / Фэнтези
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Досыть - Сергей Николаевич Зеньков - Драматургия / О войне / Русская классическая проза
- Подкидыш, или Несколько дней лета - Наталья Игоревна Гандзюк - Русская классическая проза
- (не)свобода - Сергей Владимирович Лебеденко - Русская классическая проза
- Скугга-Бальдур - Сьон Сигурдссон - Русская классическая проза
- Споткнуться, упасть, подняться - Джон Макгрегор - Русская классическая проза
- Отель «Дача» - Аньес Мартен-Люган - Русская классическая проза
- Valérie - Павел Николаевич Белов - Короткие любовные романы / Русская классическая проза / Современные любовные романы