— Зато те, кто будут мне верны, должны знать, что даже умереть ради меня им не страшно.
Применив к Винзору заклинание «лечения», как и ожидал, я легко вернул его к жизни. Волосы на его голове и бровях заклинание «лечения» не вернуло, но зато под слоем покрывающей кожу копоти была вполне здоровая, не имеющая ни малейших ожогов кожа.
— И не думайте, что служить мне, это мучение. Я строг, но справедлив. Если вы стараетесь, делаете всё, что в ваших силах, я это обязательно замечу и вознагражу. Магистр Винзор — неисправимый лжец, предатель и трус, но даже ему я готов дать второй шанс, если он исправится и постарается устранить эти недостатки.
Желая спасти своё незавидное положение, первым в принесении клятвы верности проявил рвение недавно кричавший о том, как будет со мной сражаться первый советник. Тучный мужчина последовал примеру «чудесно ожившего» и испуганно отползшего в дальний угол магистра Винзора и также с разбегу рухнул на колени. Хитрец пошел даже дальше трусливого мага. Стоя на коленях, он театрально склонился головой в пол и, рыдая крокодильими слезами, стал рвать волосы из носа и просить прощения за его глупость и хвастовство.
— Я вам не добрая мама-наседка. Бесполезные, глупые и не уважающие себя слуги мне не нужны, — брезгливо поморщившись от нарочитого самобичевания хитреца, сказал я, и выхватив посох «Мудреца», без малейших сожалений уложил жирдяя двумя «водными стрелами».
Тюфяк рухнул замертво, заставив, уже желавших последовать его примеру, замереть на месте. Не решающиеся кинуться врассыпную гости собрания, не знали, что им делать, как не разозлить ворвавшегося прямо в сердце цитадели монстра, против которого они только готовились выступить общим фронтом.
Понимая, что сейчас решится его судьба, но дальше медлить нельзя, вперед вышел герцог Вуд. Он с достоинством опустился на одно колено, приложил правую руку к сердцу, как поступали воины, которых он принимал в ряды своей гвардии и, склонив голову, дал клятву:
— Клянусь верно служить своему могущественному Владыке всем, что от меня потребуется и по мере моих возможностей. Приказывайте.
— Отвечай, это ты приказал отравить пищу, что для меня и Вилайлай готовили на замковой кухне?
— Я, — болезненно поморщившись и мысленно готовясь к жестокой расправе, быстро признался правитель.
— Ты послал за мной и моей командой убийц?
— Я, Владыка. Готов понести за это заслуженное наказание.
— И какое наказание ты бы посчитал справедливым?
— Подобные деяния непростительны. Я заслуживаю смерти.
— Хорошо, что ты это понимаешь. Однако, я справедливый господин, и я понимаю, что ты очень испугался, когда я убил твоих воинов и слуг. Ты не знал, кому решил отомстить и с кем осмелился разделаться.
— Не знал, Владыка, клянусь, не знал.
— На первый раз я прощу тебя, так как я поступил бы на твоем месте точно так же. Теперь я хочу узнать, что ещё ты успел предпринять, чтобы совладать со мной. Подробно.
— Конечно, Владыка. Я отправил гонца с письмом в Башню Иллюзий с просьбой прислать их сильнейшего боевого мага. Если моё вознаграждение устроит Верховного архимага, его палач должен прибыть через шесть-семь дней.
— Что ещё?
— Я отправил послание к королю Свордарии с просьбой на две недели уступить мне Алого Пенетратора. Формально, для устранения главаря гоблинов, но главной целью должен был стать герой-гоблин Лайт. Послание отправлено вчера, поэтому ответа придется ждать ещё примерно пять дней. Скорее всего, король Свордарии откажет, поэтому я даже не указал конкретной суммы за эту услугу, но не попытаться его привлечь я не мог.
— Это всё?
— Нет. Я отправил особого гонца, моего личного шпиона в Союзе Номадов с письмом в Звездный Храм. Чтобы послание было доставлено как можно быстрее, его будут доставлять через пустыню, где только это племя зверолюдов способно выдержать невыносимую жару и нехватку воды. Пустынные странники лучшие, если дело касается преодоления Великой пустыни. На этом всё.
— Ясно. Как я и думал, бесполезные потуги. Вы тут размышляли, кого я подчинил первым. Так вот, до порабощения дворфов, первыми я заставил склонить головы Высших эльфов Звездного Храма. Я не так глуп, чтобы начинать открыто действовать, не разобравшись заблаговременно с сильнейшим противником. Отправлять им послания бессмысленно. Они такие же слуги для меня, как вскоре станете все вы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Казалось бы, я сказал ничем не подтвержденную, хвалебную фразу в свой адрес, но сразу заметил, как в глазах герцога и его окружения погасла последняя надежда. Один за другим мужчины выстроились перед троном в коленопреклоненных позах. Старательно изображая, что знаю и могу гораздо больше, чем было на самом деле, я приказал новым слугам свезти в столицу со всего Герцогства Вудслив магические кристаллы, которые можно использовать для ритуала призыва героя, после чего деактивировал нежить и спрятал в хранилище дворфскую пушку и тучное тело первого советника.
— Повелитель, вы не вернете графа к жизни? — растерянно спросил Верховный жрец Храма Бога воды.
— Он — как раз тот случай, когда безмозглая нежить будет куда полезней, чем живой слуга, — ответил я и уверенным шагом покинул гостиную цитадели.
Часть 20 Дом, которого нет
Очнувшись, Вилайлай ощутила, что дрожит всем телом. Холод. Тело пронизал мучительный холод. "Почему мне так холодно?" — с трудом сжав задубевшие пальцы в кулачки, и силясь подняться с твердой, холодной поверхности, подумала она. Всё её тело — руки, ноги и даже прикрытая копной густых, мягких волос шея, совершенно окоченели от холода, и словно налились металлом. Как ни пыталась, женщина не могла занять сидячее положение, и вообще сдвинуться с места. Грудь сковывало что-то твердое, обжигающе холодное и не позволяющее глубоко вдохнуть. Отчаянно пытаясь согреться, тело билось в судорожной тряске.
Женщина попыталась направить в правую руку поток маны, чтобы совершить усилие и столкнуть с груди мешающий дышать груз, но куда там. Грудь отозвалась болью. Источник магической энергии оказался опустошён. Всё тщетно. Груз оказался неподъемным, зато по его знакомой форме, коснувшись рукой, Вилайлай быстро догадалась, что опять стала пленницей, лишающего магических сил, "Большого обруча антимагии".
Эльфийка запаниковала. Что происходит? Её воспоминания обрывались на моменте, когда она прилегла на кровать в замке Герцога Вуда, прикрыла глаза и водрузила на голову «Диадему ясности», чтобы настроиться на общение с Оракулом Хрустальной башни. Некоторое время она настраивалась, мысленно призывала собеседника, и вдруг, совершенно неожиданно для себя, резко провалилась в полное беспамятство.
Эльфы видят в темноте, но далеко не так хорошо, как жители пещер или ночные, пустынные зверолюды-хищники. Место, в котором она сейчас находилась было очень тёмным. Совсем. Ни малейшего проблеска света. В кромешной тьме не угадывалось даже силуэтов её тела, рук, ближайших предметов или стен. Понять, где она находится можно было только на ощупь, но встать на ноги не позволяло тотальное магическое истощение.
Тот, кто её пленил, знал, что она и шагу ступить не сможет, когда под воздействием "обруча" запас маны достигнет минимума. Ей даже руки не связали. Не было необходимости. Враг был опытен, коварен и хитёр. Единственный, кто сразу приходил на ум — тёмный маг-отступник. Только он мог затаиться в замке Герцога и напасть, стоило ей оказаться в комнате одной.
"Любимый мой, несокрушимый герой Лайт, где же ты? Я вновь попала в беду, спаси меня скорее!" — мысленно обращаясь к образу своего могущественного спутника, взмолилась эльфийка. "Нет! Нельзя всё взваливать на Лайта. Нельзя отказываться от попыток самой освободиться", — одернув себя, подумала магесса. Её текущее положение намного лучше, чем в замковой темнице Северной Шилдарии. Нет стражи, руки не закованы в кандалы. Она может снять обруч, если приложит все усилия. Но даже решившись бороться за свободу, женщина не успела предпринять никаких действий.
