хороши, – сказала я. – Думаю, тебе надо поспать.
Он не ответил, коснулся губами моих губ. Бережно, без намека на страсть и показывая, как сильно раскаивается. Я крепко обняла его.
Мы вместе, мы справимся.
СТИВЕН
На душе скверно. Я жалел, что накричал на Ари. Изменился, да… Обманул. Но надо съехаться, и скорее. Каждая минута вдали от нее – тоска и подозрения. Приняла? В угаре? В передозировке?
И я решился.
Перед тем как поехать в студию, заехал за чистой футболкой. В спальне витал аромат духов Ари, навевая воспоминания: совсем недавно она была здесь. Но когда я открыл один из ящиков, среди одежды увидел женское белье… дорогое женское белье.
Софи. Оказывается, закрыл не все ящики. Вот и вторая причина. В моей квартире Ари быть нельзя. Если Аристель найдет эти вещи… никаких слов не понадобится: хрупкий мостик обрушится и превратит счастье в обломки. Я убедил ее, что расстался с красавицей-моделью, но объяснить, почему вещи Соф до сих пор у меня, вряд ли выйдет. Я сам бы психанул, найди у Ари что-нибудь мужское. Поэтому молча собрал все необходимое в спортивную сумку, взял гитару и, открыв кран на кухне, покинул квартиру.
Разумеется, когда Софи узнает, что ее вещи отправились в мусорное ведро, она устроит скандал. А мне жаль мебель – обстановка, которую я не менял с ухода Ари. Но раз мы оба изменились, начинаем с чистого листа, почему бы не сделать ремонт?
Стыдно, что я накричал на нее. И не смог уснуть, открыл глаза и посмотрел на электронные часы в углу тумбочки – третий час. Повернулся, хотел обнять Ари, но рука нащупала холодный матрас. Я приподнялся на локтях: Ари не было. Первая мысль: она принимает, точно!
Я обнаружил Ари в гостиной: она сидела на полу в центре комнаты. Ночнушка с глубоким вырезом ей велика. Волосы завесой закрыли лицо. Ари склонилась над карточками и перебирала их в тусклом свете торшера.
– Тебе не спится?
– Я редко сплю по ночам, – прочистив горло кашлем, ответила Ари.
Я вспомнил, что она делала по ночам, и вздрогнул. Присев на ковер, наблюдал: Аристель раскладывала игральные карты. Тишина затянулась.
– Ты гадаешь? – спросил я.
– Нет, занять руки. – Она медленно переворачивала карты рубашкой вниз, изучая рисунки. Склонив голову, повторяла действие снова и снова.
– Ари, ты ушла из стрип-бара?
– Ушла, – кивнула она, не отвлекаясь от карт.
– Так просто?
– Просто.
– Хватит отвечать эхом.
– Я не отвечаю эхом.
Ари сделала вид, что меня здесь нет – ее вниманием полностью завладели карты. Она пыталась действовать аккуратно, но карты все же выскользнули из ее рук, разлетевшись по ковру цветастым веером.
– Черт побери! – Пальцы дрогнули, помрачнело лицо. – Черт! Черт! – Она вскочила и приложила тыльную сторону ладони к губам. – Херня!
– Ари, успокойся. – Я тоже встал.
– Я бесполезная! – Она на лету поймала мою руку: ногти, словно иглы, вонзились в кожу. – Бесполезная! Пасьянс собрать не могу.
– Ты устала…
– А ты наивен! – Она больно впивалась ногтями в мое запястье. – Слеп из-за своих чувств и… – Осеклась на полуслове. Разжав пальцы, Ари медленно опустила руку. – Бесполезная. И глупая. – Аристель села на пол и принялась собирать карты. – Мне страшно… что со мной… – прошептала она, когда карты лежали ровной стопочкой. – Мне очень-очень страшно…
Она вернулась к раскладыванию пасьянса. Я стоял и смотрел на нее.
– Давай помогу. – Присел рядом, осторожно взял одну из карт – пузатого короля. – Так мы управимся быстрее.
Ари сосредоточенно выискивала в колоде даму.
Когда все карты были разложены по принципу красная-черная и карие глаза сонливо закрывались – пасьянс успокоил ее, – я осторожно поднял Ари за плечи и повел в спальню. Покрасневшее запястье щипало.
Глава 22
Ночью она бодрствует
И страх подбирается все ближе.
Она ищет девочку, которой больше
не существует.
© LaFee, «Der Regen Fällt»
АРИ
Часы пробили полночь. Золушке пора.
Чулки, красивое белье. Прозрачная блузка, лиф, короткие шортики.
На столике у зеркала свечи и косметика. Пузырек с бордовым лаком открыт, духи перебивает запах химии. Из ноутбука – приятная лирика. Сладкоголосая латиноамериканка поет, что хочет быть хороша для него. Хочу быть хороша для тебя, Стивен. «Позволь показать мне, насколько я горда быть твоей» [31].
Но волшебный замок стал клеткой. Три дня в заточении. Задыхаюсь. Я не Золушка – я дикарка, и мне пора вернуться в опасные джунгли. Только там я могу быть свободной. Эта свобода восемнадцатилетней Ари показалась бы жутким сном. Теперь грезы о мире для двоих – мой кошмар.
Я поправляла убранные в пучок волосы, когда Стивен заглянул в спальню. Мягкие шаги, спортивные брюки, растянутая футболка, аромат зеленых яблок – он смыл одеколон и рабочий настрой, вновь напомнив, что у него, в отличие от меня, есть что-то свое. Работа. Друзья. Музыка.
– Зачем наряжаешься, красавица?
«Все потому, что я хочу выглядеть хорошо для тебя».
Ни черта подобного. Я ухожу. Дотянувшись до ноутбука, я захлопнула крышку: мелодия прервалась, но звучала в голове. «Хороша для тебя…»
– Стив… – Я оперлась ладонями о край столика и смотрела на Рэтбоуна через отражение в зеркале. – Ты сегодня опять ушел… в студию… уехал. – Кашлянув, постаралась преодолеть волнение. – Мне не понравилось. Не понравилось сидеть и ждать тебя. Убирать квартиру, готовить, смотреть тупые передачи по ТВ. У меня нет ребенка, нет ничего, что держало бы в четырех стенах. Я отвыкла быть… привязанной к тебе.
– Логично. – Он сел на кровать и предположил: – Ты нашла работу?
– Я не теряла работу. – Почему он смеется надо мной? Будто не знает, как я зарабатываю. – Танцую, Стивен, – пояснила я и повернулась.
Он помрачнел, сжал покрывало, сдвинул брови… Он не собирается мне запрещать, верно? Не имеет права запрещать.
– Я еду в Cotton Candy. – Выдержав паузу и его суровый взгляд, я развернулась к столику. Сгребая косметику в ящик, объясняла: – У меня выступление. Танцы – моя основная работа. Танцы, – повторяла я, словно скажи я это несколько раз, Стивен изменит отношение к моему заработку. – Нужно вернуться, пока меня не выперли за долгое отсутствие, – пробубнила я, захлопнув ящик.
Посмотрела через зеркало. Рэтбоун открыл рот, но я опередила:
– Спасибо, что купил вещей, даже квартиру, но достаточно. Не забывай, мне не восемнадцать, поэтому нет никакой необходимости…
– Я хочу тебя обеспечивать, и я в состоянии это сделать, – возразил он. И было в его голосе столько металла, что я почувствовала на кончике языка вкус железа. Кровь из
