ко мне относишься, чтобы позвать на помощь.
– Ненавижу! – кричит Юнона в спину Рут, пока та пересекает дорогу.
И в это мгновение Рут ничуть не сомневается в искренности ее слов.
Рут толкает незапертую дверь парадного входа в здание, где живет Бобби Джонсон, мимолетно задается вопросом, интересует ли еще кого-то безопасность, преодолевает два лестничных пролета до квартиры и стучит ровно с той же напускной уверенностью, что и в Осло.
Бобби Джонсон смотрит не подозрительно, а скорее раздраженно: кто посмел нарушить приятный вечер? У него за спиной громко работает телевизор – идет бейсбольный матч.
– Вы кто? – спрашивает он, оглядывая ее с головы до ног.
Он высокий, широкоплечий. В серых спортивных штанах и майке с логотипом «Бруклин сайклоунз». У него загорелые мускулистые руки – такими он запросто прижмет тебя к земле, думает Рут, пытаясь сосредоточиться на его лице. Оно может принадлежать кому угодно. Бровей почти нет. Красивой формы нижняя губа над густой, но аккуратно подстриженной козлиной бородкой. Несколько следов от угрей – совсем немного. У Рут нет сомнений, что и Бобби ее оценивает.
Однако они не узнают друг друга; Рут точно не видит в нем жившего по соседству мальчишку.
– Я Нэнси, – лжет она. – Работаю над подкастом о серии убийств и похищений в Коннектикуте. Хочу задать вам несколько вопросов.
Теперь по глазам Бобби заметно: он понял, о чем речь, но выражение лица остается безучастным.
– Не знаю, чего вы от меня хотите.
Не захлопнул дверь перед носом – уже хорошо. Однако Рут боится спровоцировать его упоминанием Айви и ее похищенной дочери.
– Мне кажется, вы были знакомы с Энни Уитакер, – говорит она, глядя ему прямо в глаза. – Я не собираюсь ничего записывать. Просто подумала, а вдруг вы сможете рассказать о своих отношениях с ней?
Бобби выглядит озадаченным.
– Послушайте, я понимаю, это кажется странным, – нажимает Рут, – но ведь вы же были «братом» Энни в принимающей семье, я права? Значит, знали ее аж в девяносто шестом году.
– Да, я ее знал, – отвечает Бобби, быстро оглянувшись на неистово орущий телевизор. – Она была шизанутая. Не знаю, о чем думали мои родители, когда брали ее к нам. Наверное, решили, что Господь призывает ее спасти.
– Спасти?
Лицо Бобби мрачнеет.
– Ну да, типа того. Мои родители любили помогать людям. «Хочешь быть благодетелем – начинай с собственного дома» и все такое прочее. Только когда она уехала, они вздохнули с облегчением.
Рут пора назад к Юноне, ведь она сказала, что ее не будет всего десять минут. Однако она до сих пор не заставила себя упомянуть о Коко.
– Значит, вы тоже не жалели, когда она уехала обратно в Новую Зеландию?
– А я что, помню? – Бобби чешет свою козлиную бородку. – Столько лет прошло. Я тогда был вредным подростком, а она – вечно грустная и хмурая. Кого еще подначивать, как не ее?
Затем, будто впервые увидев Рут, он предлагает ей войти.
А когда она отвечает, что не может задерживаться, он протягивает руку, будто хочет затащить ее в квартиру. Рут инстинктивно отскакивает назад.
– У вас на блузке сидел жук, – говорит Бобби и опускает руку.
В темнеющем коридоре он внезапно будто превращается в тень.
– Как вы думаете, Энни имеет отношение к убийству Бет Лавли в девяносто шестом году? – выпаливает она.
Сердце гулко стучит.
– Откуда ж я знаю? Я был ребенком. А она не от мира сего. Да, она дружила с той маленькой девочкой, это точно. Она со многими детьми тусовалась в парке, и меня это всегда смущало. Ну заведи ты себе друзей своего возраста! Только была ли она убийцей, я сказать не могу. Возможно. А разве не во всех нас это заложено?
«Та маленькая девочка».
– Тогда что вы знаете о Коко Уилсон? – шепотом произносит Рут.
И Бобби Джонсон действительно захлопывает дверь у нее перед носом.
На обратном пути Юнона не проронила ни слова.
Рут облегченно вздохнула, когда увидела, что та сидит на той же скамейке у входа в метро и с бешеной скоростью что-то печатает в телефоне.
– Он ни при чем, – преувеличенно недовольным тоном сообщила Рут. – Так что ты ничего не пропустила.
К черту Пибоди. Рут решила, что сегодня за свое выступление вполне заслуживает премию «Тони». Делать вид, что ничего особенного не случилось, хотя ее все еще трясло после встречи с Бобби. Впрочем, можно было и не стараться, потому что Юнона даже не оторвала взгляд от телефона. И ни разу на нее не посмотрела. Лишь на обратном пути Юнона соизволяет проронить словечко – когда Рут в сотый раз пытается втолковать, что всего лишь хотела ее защитить.
– Пофиг.
Вот и все, что Рут удалось от нее добиться.
Роза сидит на диване и увлеченно смотрит старый комедийный сериал. Перед ней на журнальном столике наполовину пустая бутылка красного вина.
– Ну как? Понравилось? – спрашивает она, глядя, как Юнона молча направляется в гостевую комнату. Роза поворачивается к Рут. – Что-то случилось?
Пока Рут обдумывает ответ, Юнона вновь появляется в гостиной.
– Пойду погуляю с Ресслером, – объявляет она.
Рут открывает рот, чтобы возразить, но наталкивается на ледяной взгляд.
– Я выросла на ферме. Медведи у нас, может, и не водятся, но уж с собакой-то обращаться я умею.
Юноны с Ресслером нет почти полчаса, и тревога Рут растет с каждой минутой.
– Он сам не свой, – наконец вернувшись, сообщает Юнона. – Я практически тащила его за собой по улице. Приглядывайте за ним. Если вы, конечно, думаете не только о себе.
Язвительное замечание достигает цели: Рут опять чувствует себя виноватой. Она опускается на колени, осматривает Ресслера и обещает, что больше такого не повторится.
– Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – говорит она псу, обхватив ладонями его печальную, красивую морду.
– Папа говорил мне то же самое, – произносит у нее за спиной Юнона. – И видите, к чему это привело.
Дело не в том, что он ни при чем. А в том, что Рут не может с уверенностью сказать, что именно она узнала сегодня от Бобби Джонсона. Вопросы о бывшей «сестре» его огорошили. Но едва Рут заговорила о Коко, он захлопнул дверь у нее перед носом. Такой ход тонким не назовешь, если задуматься. Не похоже на реакцию гениального преступника или ученика, превосходящего своего наставника, как бы описал это автор «Nydelig». А значит, Бобби есть что скрывать. Но что? Воспоминание о том, как он в темном коридоре потянул к ней руки, отбивает у Рут желание
