Павлович оказался первым Императором, живо интересовавшимся историей России. «Историческое зрение» он обрел благодаря эпопее Н. М. Карамзина, которую знал и почитал, где как раз и рассказывалось о становлении Руси, об истории Царства. В своем последнем письме к историографу Монарх напоминал, что брат его Император Александр считал, что «русский народ достоин знать свою Историю». «История, Вами написанная, – заключал Венценосец, – достойна русского народа».
В 1848 году известный интеллектуал-европеец и поэт, князь П. А. Вяземский, заметил: «Благодаря Бога, у нас слова Царь и народ еще нераздельны; кто хочет служить народу, тот вместе с тем служит и Царю». Так же мыслил и чувствовал Император Николай Павлович. Он всегда считал, что тот, кто выступает против него, – не его лично, а функции и предназначения – является народоненавистником и бросает вызов Богу…
Внешние, титульные, ритуальные формы монархической власти сохраняли в главном все те черты и признаки, которые передал своим потомкам Петр I. Полный титул Императора Николая I отражал петровскую культурную переориентацию:
«Божиею поспешествующею милостью Мы, Николай Первый, Император и Самодержец Всероссийский: Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса Таврического, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский, Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода Низовские земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея Северные страны Повелитель и Государь Иверския, Карталинския, Грузинския и Кабардинския земли и Армянские области, Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель. Наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Голстинский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая».
Монарх именуется «Императором Всероссийским» по отношению к государству. «Царем», «Государем», «Великим Князем», «Повелителем» и «Обладателем» он обозначается лишь применительно к отдельным территориям, районам и народам. Смена приоритетов началась с Петра Первого и его «Империи».
Когда Петр еще величался «Царем», титулование было лапидарнее и начиналось традиционно: «Божиею милостью, Мы, пресветлейший и державнейший Великий Государь Царь и Великий Князь Петр Алексеевич всея Великие и Малые и Белые России Самодержец Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский…»
Императорский титул явился смешением двух исторических стилей, двух разных культурно-смысловых ориентаций. Это не только формальная контаминация; светская «Империи» и христианская «Империя-Царство» сосуществовали отнюдь не всегда в атмосфере гармоничной симфонии. Имперские задания и духовные устремления далеко и не во всем совпадали. Это расщепление («дихотомия») началось при Петре, а Николай Павлович получил эту двойственность государственной природы как выражение непреложного факта, получил с чувством благодарного наследника.
Россия оставалась единственным в мире Православным Царством, но вместе с тем являлась и Империей. Она абсорбировала в едином государственно-правовом пространстве такие районы и страны, как Кавказ, Финляндию, Сибирь, Польшу, Среднее и Нижнее Поволжье, народы которых не только не имели никакой общности исторических судеб, но ранее вообще практически не соприкасались.
Местные этнические организмы часто на протяжении столетий находились в непримиримой вражде с соседними племенами, и только Империя принесла прекращение открытой и кровавой вражды. Так случилось на Кавказе, окончательное «замирение» которого произошло не во времена Николая Павловича, но все условия для того были созданы именно в эпоху его царствования.
Куда более острой и болезненной проблемой единства Империи являлась другая, которая тоже досталась в наследство Николаю Павловичу: Польша. Для того чтобы понять глубину и масштаб этой проблемы, необходимо в самой общей, контурной форме очертить причины многовекового противостояния между Польшей и Русью.
Исходную и непреходящую основу его составляло старое и неразрешимое противоречие между Католицизмом и Православием. «Чужеродность» Польши, ее многовековая стойкая ненависть по отношению к Руси-России и русским питалась римско-католическим неприятием Православия и православных сначала «Второго Рима» – Империи Константина («Византии»)[118], а потом и «Рима Третьего».
Большую часть XVIII века польское государство – «Речь Посполита» – находилось в состоянии кризиса и разложения, постепенно превращаясь в объект манипуляций для политиков Лондона, Вены, Берлина, Парижа и Петербурга.
В 1795 году произошел так называемый третий, «окончательный» раздел Польши, после которого она перестала существовать как государство. Территории, населенные коренным польским населением, отошли к Австрии и Пруссии; Россия же получила земли, населенные преимущественно украинцами, белорусами и литовцами. Историческая столица Польши, Варшава, вошла в состав Пруссии.
Наполеон, сокрушивший Пруссию, в 1807 году из бывших прусских владений создал вассальное Франции «Герцогство Варшавское», территория которого была заметно увеличена в 1809 году за счет Австрии. Герцогство просуществовало недолго и пало вместе со своим французским покровителем.
После разгрома Наполеона, на Венском конгрессе 1815 года, по настоянию Императора Александра I было принято решение воссоздать Царство (Королевство) Польское, которое теперь должно было существовать под скипетром Русского Царя.
Польша служила базой для вторжения Наполеона в России, но не только. «Герцогство Варшавское» поставило Наполеону более ста тысяч солдат и офицеров, составивших заметный контингент «великой армии», вторгшейся летом 1812 года в Россию для ее разгрома и покорения[119].
Когда с «Императором французов» было покончено и Русская армия вошла в Польшу, то никаких актов «возмездия» здесь не проводилось, притом что польские «волонтеры» творили в России немало зверств; наиболее вопиющие случаи осквернения и разрушения православных храмов были делом их рук. Русские хотели забыть старые исторические обиды и строить отношения между поляками и русскими заново.
«Царство Польское» в декабре 1815 года получило конституцию («Конституционную хартию»), становясь вассальным государственным образованием в составе Российской империи. Высшим органом становился Государственный Совет, разрабатывавший законопроекты, утверждаемые сеймом. Сейм делился на две палаты: одна назначалась Царем, а другая – избиралась на местах польским населением. Главой Королевства являлся Русский Император, от имени которого в Варшаве правил Наместник.
Александр Павлович назначил Наместником старого польского аристократа Иосифа (Юзефа) Зайончека, после смерти которого в 1826 году эта функция перешла к Командующему польской армией Великому князю Константину Павловичу.
Польша имела самостоятельную таможню и собственную денежную единицу (злотый). Католическая вера оставалась неприкосновенной, и русские не чинили никаких препятствий при исполнении церковных треб. Была узаконена отмена крепостного права; польские крестьяне считались «свободными», правда, без земли.
Полякам были оставлены правительство и армия, костяк которой составляли те самые элементы, которые недавно еще сражались против России. Она насчитывала около ста тысяч человек и содержалась на средства государственного бюджета.
Даже русский язык не объявлялся обязательным; наоборот, все должностные лица Империи должны были изучать польский язык. Всю эту «политику любви» к недавним врагам своего старшего брата Император Николай Павлович называл «местью чудной души».
Польские планы Александра I распространялись еще дальше; ходили упорные слухи, что он намеревался включить
