Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Людовик вскинул голову при появлении Жоффруа.
– А вы не торопились, – проворчал король, потом его взгляд упал на Алиенору, и он раздул ноздри, резко втянув воздух.
– Я пришла узнать новость, сир, поскольку она наверняка затронет всех нас, – сказала Алиенора, делая ход первой. – Вам не придется самому идти ко мне и сообщать ее. – Она подошла к низкому стулу перед ширмой, закрывавшей постель Людовика, и опустилась на него, давая понять, что намерена остаться. – Что случилось?
За короля ответил его брат Робер де Дрё:
– Мы предполагали встретиться с немцами завтра, но они успели переправиться через рукав Святого Георгия.
– План был другой, мы должны были сначала соединить наши войска, – пояснил Людовик.
– Комнин не пустил немцев в город, – продолжил де Бретёй. – Их поместили в его летний дворец за городскими стенами и приносили туда еду, которую продавали за деньги. Комнин отказался посетить лагерь немцев, а император Конрад не захотел входить в Константинополь без своего войска. Каждый опасался предательства со стороны другого.
Одо де Дёй пробормотал за своим аналоем: мол, чего еще ожидать от немцев и греков.
Де Бретёй сделал глоток вина.
– Немцам приказали переправиться через рукав, и нам тоже. Когда мы отказались, греки урезали поставку продуктов, угрожали нам, натравили на нас неверных, а сами стояли рядом и ничего не предпринимали. В какой-то момент мне показалось, что сейчас мы погибнем. – Он дотронулся до оцарапанной щеки. – Тогда мы отослали депутацию императору, и тот заявил, что понятия не имел о происходящем, и пообещал исправить положение, но солгал. Должно быть, это он приказал урезать наше довольствие, а что касается атак неверных, то он палец о палец не ударил, чтобы предотвратить их. Комнин дал ясно понять, что мы для него как стая саранчи, в то же время он желает, чтобы мы проводили все сражения и погибали, пока его войска будут наблюдать, ковыряя в носу. – Де Бретёй скривил рот. – Нас используют, сир, и делают это люди, ничем не лучше самих неверных. Император заключил перемирие на двенадцать лет с атаковавшими нас племенами. Какой христианский правитель пойдет на такое?
– Нравится нам то или нет, но греки должны помочь нам благополучно переправиться на другой берег со всеми припасами и оружием, – заявила Алиенора. – Мы обязаны продолжать говорить на языке дипломатии.
Людовик бросил в ее сторону холодный взгляд:
– Вы имеете в виду, мадам, язык обмана и предательства?
– Я имею в виду цивилизованный язык. С нами обращаются подобным образом, потому что видят в нас варваров, не обладающих ни тонкостью, ни хитростью. Я не говорю, что так оно и есть, просто они так нас воспринимают, и если мы хотим продвинуться к их воротам, то это можно сделать без помощи мечей и щитов.
Людовик приосанился.
– Я и есть меч Господа, – заявил он. – Я не сойду со своего пути.
Одо де Дрёй кивнул у себя в закутке и записал слова Людовика.
– Никто вас об этом и не просит, – устало сказала Алиенора, теряя терпение. – Вода камень точит, даже самый твердый. А еще она протекает сквозь малейшие щели. Мы должны сейчас стать как вода.
– Как будто вы все знаете, – презрительно изрек Людовик.
– Да, знаю. – Алиенора поднялась и направилась к выходу из палатки. В этот час уже было темно, и костры, горевшие на равном расстоянии друг от друга, напоминали гигантских светлячков, пойманных в паутину. Королева взглянула через плечо на Людовика. – Нам нужно отдохнуть, а еще – собрать припасы. Ты мог бы отказаться от всего этого, поскольку не доверяешь императору греков, но если речь идет о примирении, подумай, что можно выиграть из того, что Конрад уже проиграл.
– Интересно что? С какой стати мне пожимать руку человеку, который заключает перемирие с неверными и натравливает их на моих людей? – высокомерно проговорил Людовик.
– Ты продвигаешься по его стране не как воин, а как паломник, – напомнила Алиенора. – Подумай обо всех церквах и святынях в Константинополе, которые Конрад так и не увидел. Подумай о драгоценных реликвиях: терновом венке, царапавшем лоб нашего Господа, гвозде с распятия, запятнанном Его драгоценной кровью. Камне, который откатили с Его надгробия. Если ты желаешь увидеть эти вещи, дотронуться до них, тебе следует найти общий язык с их хранителем, каково бы ни было твое мнение о нем. – Она взмахнула рукой, и от ее длинного рукава повеяло запахом ладана. – Разумеется, если тебя не волнуют эти вещи, ты не хочешь их увидеть, тогда ступай своим путем с мечом в руке.
На щеке Людовика дернулся желвак, но он промолчал.
– В словах королевы есть резон, – подал голос Робер де Дрё. – Мы добьемся большего успеха, чем немцы. Вы сможете переговорить с императором о том, как обращаются с вашими людьми, и добиться дипломатической победы, которая только прибавит славы Франции.
Алиенора сочла разумным покинуть совет на этом этапе. Жоффруа останется и будет ее глазами и ушами. Она знала, что Людовик уступит, но только не в ее присутствии, поскольку никогда не согласится с ее точкой зрения открыто. Он ведь из тех дураков, кто не найдет даже собственной задницы.
Глава 28
Константинополь, сентябрь 1147 года
Огромный город-цитадель Константинополь занимал треугольник суши, с двух сторон граничащий с морем и защищенный высокими стенами. С востока, внутри еще одного препятствия, его правый фланг охранялся водным бассейном, известным под названием рукав Святого Георгия. Приток заканчивался массивной цепью, мешавшей кораблям подняться вверх по широкому устью и атаковать городские стены.
Жарким сентябрьским утром французская армия подошла к стенам города и разбила лагерь. Алиенора поменяла серую коренастую лошадку, на которой проделала весь путь из Парижа, на резвого золотисто-гнедого жеребца, присланного от императрицы Ирины. Его бока отливали металлическим блеском, а шаг был мягкий как шелк, отсюда и кличка – Серикос, что на греческом означало «ткань». Людовику тоже подарили коня: это был жеребец цвета сверкающего на солнце снега. Оба животных были упитанны, с блестящей шерстью, в отличие от лошадей крестоносцев, потерявших форму во время тяжелого переезда и совершенно непригодных для испепеляющей жары Ближнего Востока.
Алиенора ехала рядом с Людовиком – спина прямая, голова высоко поднята. На ней было платье из кораллово-красной парчи, расшитое жемчугом. Поверх шелковой вуали она надела венец из изящных золотых цветов, украшенных сапфирами. Людовик предпочел скромный наряд из синей шерсти, но надел пояс с драгоценными камнями, перстни и корону. Взглянув на мужа один раз, Алиенора больше на него не смотрела: ей было невыносимо видеть изможденного, поджавшего губы мужчину вместо улыбчивого юноши, который когда-то взял ее за руку и посмотрел на нее искренним теплым взглядом.
- Лавина чувств - Элизабет Чедвик - Исторические любовные романы
- Любимая наложница хана (Венчание с чужим женихом, Гори венчальная свеча, Тайное венчание) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Ядовитый соблазн [СИ] [litres] - Эрика Адамс - Исторические любовные романы / Остросюжетные любовные романы / Периодические издания / Эротика
- Самозванка, жена Самозванца (Марина Мнишек и Лжедмитрий I) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Темнейшая ночь (любительский перевод) - Джена Шоуолтер - Исторические любовные романы
- Только он - Элизабет Лоуэлл - Исторические любовные романы
- Бог снимает маски, или Новая Элизабет Джонсон (СИ) - Анна Кривенко - Исторические любовные романы
- Эгоист (дореволюционная орфография) - Элизабет Вернер - Исторические любовные романы
- Темная королева - Сьюзен Кэррол - Исторические любовные романы
- Мариадон и Македа - Герцель Давыдов - Исторические любовные романы