медцентре мужчина попал к ней на прием, и сразу же решила, что хочет видеть его своим мужчиной.
Вот хочет, и все тут.
Если бы мысли и желания Рики анализировал кто-то более зрелый и опытный, то сказал бы, что мужчину госпожа Болер выбрала как платье в робо-маркете. Ткнула пальцем и застучала ножками, ни о чем более не думая.
Женат? Ну и что. Как поженился, так и разведется. Энрика не думала о чувствах его жены и предпочитала поначалу вообще делать вид, что супруги любимого в их отношениях просто не существует. Она есть где-то там, вне поля интересов Энрики.
Не думала блондинка и о моральной стороне вопроса, и о том, что делает что-то не так.
Разве в чем-то была ее вина?
Тем более Адам ответил ей взаимностью без колебаний, убедив в том, что живет с женой по привычке и давно ничего к сигойне не чувствует. Уверив, что она, Энрика, такая милая, мягкая и юная, в тысячу раз лучше Лайлы, являющейся полной ее противоположностью.
Правда, менять что-либо в своей жизни не спешил.
Вначале тайная связь будоражила и предавала их отношениям остроту. Но потом Энрика захотела большего. Захотела Адама в единоличное пользование, потому что ей надоело оставаться в тени и скрывать их отношения от окружающих.
По совету матери Рике удалось подменить противозачаточную инъекцию мужчины и забеременеть. Ведь Лайла так и не сумела родить ребенка от мужа, что давало Энрике фору в этом противостоянии, о котором жена любимого даже не подозревала.
Рика слезно просила Адама, чтобы он поскорее бросил опостылевшую супругу. Он обещал уйти, как только решит проблему с жильем.
“Чтобы у нас было свое гнездышко, милая.”
И госпожу Болер нисколько не смущало, что это “гнездышко” возлюбленный собрался получить обманом у супруги.
“А зачем беспокоиться о подобных глупостях? Это не моя проблема и не моя ответственность,” — думала тогда Энрика.
Когда Адам наконец-то ушел к ней, как-то неожиданно и резко, без обещанного жилья, но все же, женщина была счастлива. Теперь она с гордостью демонстрировала своего мужчину окружающим, строя планы о скором замужестве.
Ох, как она торжествовала, глядя в лицо соперницы, когда приз по имени “Адам Орис” достался ей. И одновременно не могла не заметить, что Лайла Орис не выглядит ни сломленной, ни несчастной, ни раздавленной горем. Более того, бывшая Адама оказалась красивее, ярче и интереснее, чем ее представляла Энрика, отчего вкус победы почему-то немного горчил.
Рика тогда отбросила эти мысли и убедила себя в том, что все происходит как надо. Она подарить любимому то, чего эта Лайла сделать не смогла, что автоматически сделает ее победу полной.
Хотела ли Рика ребенка? Вроде бы да, хотя не сказать чтобы его потеря ударила по ней настолько сильно, как считали окружающие.
Ребенок лишь делал их связь с выбранным мужчиной крепче, склонял чашу весов на ее сторону, помогая Адаму сделать правильный выбор, как Рике тогда казалось.
Гибель Адама да, ударила. Но скорее из-за неоправданных ожиданий, чем по какой-то иной, более глубокой причине.
“Он меня подвел. Бросил. Оставил одну,” — крутилось в голове Рики, когда она зачем-то отправилась к бывшей жене своего избранника, так до конца и не понимая, для каких именно целей.
Чтобы разделить свою беду и оплакать разбитые мечты? Пожаловаться?
Энрика тогда мало что соображала, и об угрозе здоровью думала в последнюю очередь.
Чувствовала ли она свою вину хоть за что-то: разбитую семью, потерю своего ребенка, испорченную репутацию, слухи, которые курсировали вокруг Лайлы?
Нет.
Как и благодарность к той, что, как сказали медики, спасла ее от гибели.
Потому что ни о ком, кроме себя, Энрика никогда не думала и не переживала.
К чести блондинки, кстати, к слухам о сигойне она никакого отношения не имела. Но и что-либо, чтобы пресечь сплетни о вине госпожи Орис... то есть Бояновой к гибели избранника и ребенка тоже не делала.
И бывшую Адама ни в чем не винила, хотя и на каком-то интуитивном уровне все равно опасалась и избегала.
Особенно когда оказалась с ней в равных обстоятельствах, на одном корабле, по воле отца попав в миссию “Невус”. Невольно сравнивая себя с этой женщиной и, будем честны, даже завидуя ей.
Ведь торжество оттого, что Адам выбрал Рику, а не Лайлу, уже перестало иметь значение. А в остальном сигойна вроде как выигрывала по всем параметрам, даже не подозревая, что участвует в какой-то созданной в фантазиях Рики борьбе.
Энрике понравилась роль жертвы. Понравилось жалеть себя и плакать о своей несчастной судьбе, не предпринимая попыток что-либо изменить, взять себя в руки, стать сильнее и решительнее. Зачем?
Тот факт, что, если бы не Лайла, вряд ли Энрика бы выбралась из плена, блондинка тоже как-то очень быстро забыла и приняла, как само собой разумевшееся. А что она тогда могла сделать? Да и зачем?
Как мы уже поняли, благодарность - вообще не ее конек, ведь мир обязан крутиться вокруг Рики Болер, и никак иначе.
И вот сейчас наконец высшие силы услышали ее молитвы. Дали ей в руки настолько ошеломительное преимущество перед Лайлой, что о дальнейшем вообще можно было не переживать.
Ведь Энрика оказалась неей, женщиной, подходящей тирианцам, что делало эту женщину в их глазах максимально ценной, без принятия каких-то решений или приложения для этого каких-либо усилий.
Это ее шанс на новую жизнь! Шанс получить все то, о чем она так мечтает! Утереть нос отцу, матери, Лайле и вообще всем!
Не нужно было, конечно, врать о своей роли в помощи жуткому Грегору, ведь все мужчины этого корабля (кроме капитана, пожалуй) и так готовы были носить ее на руках. Просто сначала Рика узнала, что этот полет спонсирует отец этого тирианца, вот и решила как-то себя похвалить на всякий случай.
А оказалось, этого и не нужно делать, ведь она нея, и этим все сказано!
И если для получения обещанного нужно рассказать что-то о Содружестве и миссии “Невус”, так госпожа Болер с радостью это сделает.
А потом укажет Лайле на ее место, потому что Рика наконец-то ее победила. Окончательно.
Дорогие! После этого отступления Рику почти полностью оставляем в покое. Честно-честно, она тоже меня бесит, и жаль, что пришлось сделать ее неей. Этой дамочки практически не будет в дальнейшем сюжете (хотя свою роль она еще сыграет пару раз), но глава была нужна для окончательного понимания персонажа, раз уж я потащила ее в плен вместе с Лайлой, и
