Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В персиковом ларьке, если не было книжки, я часто проводила время за стихосложением, но в тот бесконечно тягучий день мне не хватало терпения рифмовать слова. Я просто сидела и думала, как ненавижу этот персиковый ларек, как абсолютно всей душой я его ненавижу.
Накануне того дня, когда я пошла в первый класс, Ти-Рэй застал меня в персиковом ларьке. Я бездумно ковыряла гвоздем один из его персиков.
Он шел ко мне, сунув большие пальцы рук в карманы; глаза его были сощурены от солнца настолько, что казались полузакрытыми. Я смотрела, как его тень скользит по земле и сорнякам, и думала, что он пришел наказать меня за испорченный персик. Я даже не понимала, зачем это сделала.
Но вместо этого он сказал:
– Лили, завтра ты идешь в школу, так что тебе нужно кое-что узнать. О твоей матери.
На миг все умолкло и застыло, словно ветер умер, а птицы перестали летать. Когда он присел на корточки передо мной, мне показалось, что я провалилась в жаркую тьму и не могу выбраться.
– Пора тебе узнать, что с ней случилось, и я хочу, чтобы ты услышала это от меня. Не от людей, которые болтают всякое-разное.
Мы никогда об этом не разговаривали, и меня вдруг пробрало дрожью. Воспоминание о том дне возвращалось ко мне в самые неожиданные моменты. Заклинившее окно. Ее запах. Звяканье вешалок. Чемодан. То, как они ссорились и кричали. А главное – пистолет на полу, тяжесть в ладони, когда я его подняла.
Я знала, что взрыв, который я слышала в тот день, убил ее. Этот звук до сих пор порой пробирался мне в голову и каждый раз заставал врасплох. Иногда мне казалось, что, когда я держала пистолет в руках, никакого звука вообще не было, будто он раздался позже. Но в другие моменты, когда я сидела в одиночестве на заднем крыльце, скучая и маясь бездельем, или изнывала у себя в комнате в дождливый день, я чувствовала, что это я была его причиной. Когда я подняла пистолет, звук разорвал комнату и продырявил наши сердца.
Это было тайное знание, которое выскакивало на поверхность и ошарашивало меня. Я пускалась бежать – даже если шел дождь, я все равно бежала – вниз по холму к своему секретному месту в персиковом саду. Ложилась там прямо на землю, она меня успокаивала.
И вот теперь Ти-Рэй загреб горсть земли и позволил ей просыпаться между пальцами.
– В тот день, когда твоя мать умерла, она наводила порядок в чулане, – сказал он.
Я не могла объяснить странный тон его голоса, неестественное его звучание, словно он вдруг стал – почти, да не совсем – добрым.
Наводила порядок в чулане. Я никогда не задумывалась о том, что́ моя мать делала в последние минуты своей жизни, почему она была в чулане, из-за чего они ссорились.
– Я помню, – сказала я. Мой собственный голос показался мне тоненьким и далеким, словно доносился из муравьиной норки в земле.
Его брови поехали вверх, и он подался ближе ко мне. Его растерянность выдали только глаза.
– Ты – что?
– Я помню, – повторила я. – Вы кричали друг на друга.
Его лицо закаменело.
– Точно помнишь? – спросил он.
Его губы побелели – тот самый признак, которого я всегда остерегалась. Я попятилась.
– Черт побери, да тебе было-то всего четыре года! – заорал он. – Ты сама не знаешь, что ты там помнишь!
В последовавшем за этой вспышкой молчании я подумывала было соврать ему, сказать: Беру свои слова обратно. Я ничего не помню. Расскажи мне, что случилось. Но во мне волной поднялась мощная потребность, которая копилась так долго – потребность поговорить об этом, высказать все вслух.
Я уставилась на свои туфли, на гвоздь, который уронила, когда увидела, что он приближается.
– Там был пистолет.
– Иисусе, – пробормотал он.
Он долго-долго смотрел на меня, потом подошел к большим корзинам, составленным друг на друга в задней части ларька. Простоял там с минуту, сжимая кулаки, потом повернулся и вышел обратно на свет.
– Что еще? – спросил он. – А ну, рассказывай немедля, что еще ты знаешь!
– Пистолет был на полу…
– И ты подобрала его, – перебил он. – Полагаю, это ты помнишь.
Звук взрыва эхом пронесся в моей голове. Я бросила взгляд в сторону персикового сада, испытывая страстное желание сорваться с места и убежать.
– Я помню, как подобрала его, – сказала я. – Но ничего больше.
Он наклонился, взял меня за плечи и легонько встряхнул:
– Ты больше ничего не помнишь? Ты уверена? Давай подумай!
Я так долго молчала, что он наклонил голову набок и с подозрением уставился на меня.
– Нет, сэр, это все.
– Слушай меня, – велел он, впиваясь пальцами в мои предплечья. – Мы ссорились, как ты и сказала. Мы сначала тебя не видели, потом повернулись, а ты уже стоишь и держишь пистолет. Ты подобрала его с пола. А потом он просто выстрелил.
Он отпустил меня и засунул руки глубоко в карманы. Я слышала, как он звенит в них ключами и мелочью. Мне так захотелось ухватиться за его ногу, ощутить, как он наклоняется и поднимает меня, прижимает к груди! Но я не могла пошевелиться, и он тоже не мог. Он смотрел в какую-то точку поверх моей головы. В какую-то точку, которую изучал со всем возможным тщанием.
– Полицейские задавали много вопросов, но это был просто ужасный несчастный случай. Так бывает. Ты не хотела этого делать, – сказал он мягко. – Но если кому-то станет интересно, вот как оно было на самом деле.
А потом он развернулся и двинулся обратно в сторону дома. Сделал всего несколько шагов и обернулся:
– И больше не ковыряй гвоздем мои персики!
Было уже больше шести вечера, когда я, не продав за весь день ни единого персика, пришла домой из ларька и обнаружила Розалин в гостиной. Обычно к этому
- Гарвардская площадь - Андре Асиман - Русская классическая проза
- Русский диссонанс. От Топорова и Уэльбека до Робины Куртин: беседы и прочтения, эссе, статьи, рецензии, интервью-рокировки, фишки - Наталья Федоровна Рубанова - Русская классическая проза
- Мамбо втроём - Ариадна Сладкова - Русская классическая проза
- Последний вечер в Монреале - Эмили Сент-Джон Мандел - Русская классическая проза / Триллер
- И в горе, и в радости - Мег Мэйсон - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза
- Высокие обороты - Антонина Ромак - Короткие любовные романы / Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Теория хаоса - Ник Стоун - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Почти прекрасны - Джейми Макгвайр - Прочие любовные романы / Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Канцтовары Цубаки - Ито Огава - Русская классическая проза
- Стрим - Иван Валерьевич Шипнигов - Русская классическая проза / Юмористическая проза