Форма входа
Читем онлайн Бой за рингом - Игорь Заседа
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Пресс-центр располагался не в здании колледжа, что рядом с "Овалом", ледовым стадионом, как его называли в 1980-м, когда здесь проходила зимняя Олимпиада, а в подтрибунном помещении крытого катка, где завтра выйдут на старт первые соискатели наград.
Подхватив спортивную сумку и неизменную "Колибри", что объехала со мной чуть не полмира, я выбрался по широкой бетонной лестнице из душного тесного зальца и полной грудью вдохнул легкий, морозный, пахнущий арбузами воздух. Не знаю, как на кого, но на меня первый снег действует как допинг: жилы переполняются силой, сердце стучит мощно и ровно, как некогда, когда доводилось выходить на старт, шаг выходит пружинящий, надежный. Наверное, мне следовало бы заняться каким-нибудь зимним видом спорта, лучше, конечно, горными лыжами, да теперь об этом жалеть поздно - моя спортивная карьера давным-давно позади.
Я задержался у бронзовой Сони Хенни и вспомнил, как мальчишкой попал на американский фильм (трофейный, естественно, ведь именно благодаря победе над гитлеровской Германией в Советском Союзе увидели шедевры мирового кино чуть ли не за четверть века) "Серенада солнечной долины", где знаменитая, да что там - легендарная норвежская фигуристка Соня Хенни демонстрировала свои умопомрачительные фигуры на фоне умопомрачительной красоты местных гор, в пучках почти физически ощутимых лучей солнца, под чарующие звуки музыки Глена Миллера. Это была потрясающая симфония любви, где все так прекрасно и чисто, что я плакал от счастья, и в душе родилось чувство обретенной цели, которая делала каждый день еще одним шагом к тому прекрасному, что уготовала мне жизнь. Даже позже, став взрослым и немало поездив по свету со сборной командой страны, я сохранил в глубине души это чистое и звонкое, как весенняя капель, чувство.
Теперь за спиной бронзовой Хенни медленно врастал в землю старый, обветшавший ледовый дворец, где блистала она в 1932 году. Мне показалось, что за последние четыре года он заметно постарел и сгорбился, и ни одно окно не светилось в нем. Грусть, непрошеная и легкая, тронула сердце, и ком подступил к горлу...
Если направиться от старого дворца прямо, через площадь, где некогда перемерзшие гости Олимпиады штурмом брали редкие автобусы "Грей Хаунд", вниз к озеру, то можно было попасть к дому, где я в последний раз видел живым Дика Грегори, моего друга и коллегу, американского журналиста, докопавшегося - себе на голову! - до кое-каких тайн, до коих докапываться было опасно. Но Дик был смелым и честным человеком, и он поведал мне то, что, по-видимому, не должен был говорить иностранцу, тем более из СССР. Он помог мне, помог нам, советским людям, приехавшим тогда в картеровскую Америку, охваченную антиафганской истерией, но для него этот поступок оказался фатальным.
Прости меня, Дик...
Я зашагал по Мейн-стрит, мимо знакомых строений. Тут мало что изменилось, разве что улочки этого затерянного в Адирондакских, так любимых Рокуэллом Кэнтом, горах были теперь пустынны, с фасадов двухэтажных - выше строений почти не увидишь - исчезли олимпийские полотнища и призывы; в местной церквушке, куда однажды мы заглянули с приятелем погреться, потому как надпись при входе по-русски обращалась к нам с предложением "выпить чашечку кофе (бесплатно) и поговорить о смысле жизни", царила темнота, и никто больше не зазывал на кофе. Светились только салоны небольших магазинов, но людей и там раз-два и обчелся сезон еще не наступил, а состязания юных фигуристов, конечно же, не смогли привлечь внимание широкой публики.
Я позвонил в дверь - старинную, стеклянную, украшенную фигурной медной вязью кованой решетки.
Пожилая, если не сказать старая, лет семидесяти женщина в теплой вязаной кофте и эскимосских длинношерстных сапожках приветливо закивала мне головой, отступила в сторону и пропустила вовнутрь.
В лицо пахнуло теплом, явным ароматом трубочного табака типа "Клан".
- Я - Грейс Келли, ваша хозяйка, - представилась женщина. Ее голос звучал чисто, глаза излучали доброту и радость нового знакомства. Мне даже стало неловко, что поспешил сосчитать ее годы.
- Олег Романько, приехал к вам из Киева, это в СССР, на Днепре.
- Я ждала вас вчера, мистер Олег Романько, и даже держала горячий ужин до полуночи.
- Извините! Право, если б я догадывался об этом, то непременно прилетел бы к вам из этой ужасной монреальской зимы, где лил такой холодный проливной дождь.
- Нет, нет, я не осуждаю вас и не потребую, смею вас заверить, лишней платы, это не в моих правилах. Вы, верно, голодны с дороги? Обед у нас через сорок минут, а пока я покажу вашу комнату. Пожалуйте за мной.
По винтовой, довольно крутой с виду, но неожиданно удобной деревянной лестнице мы поднялись наверх, хозяйка распахнула выкрашенную белой краской дверь и пропустила меня вперед.
Широкое, во всю стену, окно смотрелось в темные, незамерзшие воды Лунного озера, сливавшиеся на противоположном берегу с высокими черными елями. Где-то там прятался и домик Дика Грегори.
Удобная патентованная кровать на пружинах "Стелла", рекламу ее я видел вчера в "Тайм", свидетельствовала о том, что пансионат не какой-нибудь захудалый, перебивающийся на случайных посетителях, но вполне престижное, следящее за модой заведение. Квадратный письменный столик с телефоном, два глубоких кресла, приземистый холодильник, на стенке над кроватью - красочная акварель с лыжником на первом плане, на полу толстый светло-коричневый ковер, да еще встроенный шкаф - вот так выглядела моя новая обитель.
- Телевизор внизу, так удобнее, можно коротать вечернее время в компании. Правда, если вы пожелаете, я дам вам переносной, у меня есть новый "Сони".
- Признаюсь, миссис Келли, слаб, люблю смотреть телевизор допоздна, а еще больше люблю крутить ручку переключения программ, - сказал я.
- После обеда телевизор вам принесут, мистер Олех Романько. - Мне почудилось, что в голосе хозяйки маленького отеля проскользнуло недовольство.
- Благодарю вас!
- Ванная и туалеты - в конце коридора. Здесь, на этаже, помимо вас, живет француз, тоже журналист, но он так много курит. Слава богу, хоть вкусный табак. А вообще-то я не принимаю курящих. В обычное время, в сезон катания на лыжах, - пояснила она.
Когда за хозяйкой закрылась дверь, я сбросил короткую меховую куртку. От глубокой тишины ломило в ушах. Я подумал, что в таких условиях хорошо бы отсыпаться, но с этим мне решительно не повезло: из-за разницы во времени редакция будет вызывать меня в четыре утра.
Разложив на полочках в шкафу вещи, я задумался - как одеться к обеду, который в Штатах назначается на то время, когда у нас положено подавать ужин, да и к тому же в условиях почти семейных, потому что, по моим подсчетам, в пансионате насчитывалось не более пяти-шести комнат, а значит, столько и постояльцев. После некоторого замешательства (вспомнив наряд самой хозяйки) решил идти в джинсах, в рубашке без галстука, в пуловере и домашних туфлях.
Когда я спускался по лестнице вниз, меня остановил голос, не узнать который было невозможно. "Серж? Не может быть! Серж - в Лейк-Плэсиде!"
Если б я спустился двумя минутами позже и хозяйка успела бы разлить суп из глубокой супницы, что она держала в руках, в тарелки, беды не миновать. Серж Казанкини, а это был он собственной персоной, так порывисто вскочил, что только отчаянные усилия остальных, сидевших за столом, удержали беднягу от падения.
- Олег! О ля-ля! Олег! - вскричал Серж так, словно увидел вдруг ожившего мертвеца, пожелавшего съесть еще один в своей загубленной жизни обед.
Казанкини накинулся на меня, обсыпая пеплом из трубки и громко чмокая в щеки, в нос, в губы (он, наверное, насмотрелся наших официальных телепередач, но не совсем точно овладел этим ритуалом).
- Нет, господа, вы только представьте - это мой друг, лучший друг, хотя и умудряющийся исчезать за своим "железным занавесом", вы же знаете, у них с заграницей туго, это я вам говорю, так вот он умудряется иногда скрываться на четыре года, без единой весточки, даже с рождеством не поздравляет, но все равно, вот вам крест святой, я его по-прежнему люблю, потому что он - такой... О, господа, о ля-ля, да я ведь не назвал его Олег, не Олех, а твердое "г", у них, в России, все любят твердое - твердое руководство, твердые, черт возьми, сыры, твердые обязательства, твердые цены, словом, все твердое! Олег Романько, журналист и бывший великий чемпион, да, да, господа, он - участник Олимпийских игр. - Все это Казанкини выпалил с пулеметной скоростью, и, глядя на обалдевшие лица остальных участников обеда и хозяйки, я решил, что пора вмешиваться, иначе обо мне могут подумать черт знает что.
- Добрый вечер, господа! Успокойся, Серж. Это я собственной персоной и рад тебя видеть. Мы действительно старые друзья, господа, и в последний раз виделись здесь, в Лейк-Плэсиде, четыре года назад, на зимней Олимпиаде. Вот так!
Охи и ахи - за столом располагалось еще двое мужчин и две женщины продолжались несколько минут, пока миссис Келли не напомнила, что суп имеет свойство остывать...
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Бой за рингом - Игорь Заседа бесплатно.
Похожие на Бой за рингом - Игорь Заседа книги
- Без названия - Игорь Заседа - Детектив
- Дефиле над пропастью - Ольга Володарская - Детектив
- Государыня Криворучка - Дарья Донцова - Детектив / Иронический детектив
- Свинец в крови - Рафаэль Кардетти - Детектив
- Миссис Марч - Вирджиния Фейто - Детектив
- Там, где нас нет (сборник) - Татьяна Устинова - Детектив
- Зов пустоты - Максим Шаттам - Детектив / Полицейский детектив / Триллер
- Мамаша Бармалей - Донцова Дарья - Детектив
- Кофе с молоком - Лана Балашина - Детектив
- Флирт в Севильи - Чингиз Абдуллаев - Детектив
