Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто придумал тестировать тебя раньше меня? – возмутился Барто и принялся ругать Компанию на все лады.
Офелия его не слушала. После ужина она собрала и вынесла объедки. У нее не было возможности заглянуть в огород с рассвета, и теперь она жадно вдыхала вечерние ароматы. В сумерках между грядок поблескивала протянутая ползунчиками паутина. Прежде чем вернуться на кухню, Офелия заглянула внутрь. Никого. Дверь в спальню Розары и Барто была закрыта. Ее это устраивало. Офелия помыла посуду и разложила ее на полотенце.
Наутро первой ее мыслью было: «Двадцать восемь дней». Второй: «Я остаюсь. Через двадцать восемь дней я буду свободна».
По своему обыкновению, она проснулась рано, и, когда вышла в огород, дальний конец улицы еще растворялся в утренней дымке. Она обошла свои владения, осмотрела крошечные пахучие цветки фасоли, кусты помидоров, молодые стрелы кукурузы, раскидистые тыквенные плети. Кое-где уже начали раскрываться цветки помидоров с лепестками, закрученными назад, как у миниатюрных лилий.
Со стороны улицы донеслись торопливые шаги, и Офелия пригнулась. Мимо, скользнув рассеянным взглядом поверх забора, прошел представитель Компании. Дождавшись, когда он скроется из виду, Офелия вернулась к работе и торопливо принялась собирать листоедов и стеблегрызов. Она знала, что Барто отчитает ее, если увидит, что она продолжает возиться в огороде, когда в этом уже нет смысла. Может, даже разозлится и потопчет растения. Когда Барто и Розара вышли из спальни, завтрак уже стоял на столе. Офелия улыбнулась им.
– Я собираюсь в центр. Наверное, вернусь только вечером.
Весь день она провела среди машин, женщин и детей, мастеря тряпичные короба из яркой ткани. Когда у нее уставала спина, кто-нибудь обязательно подмечал это и подходил размять ей плечи или сменить ее за швейной машинкой. Некоторое время Офелия сидела в проходе в мягком кресле-качалке и рассказывала сказки малышам. Это были не ее внуки, но она рассказывала сказки детям так давно, что это уже не имело значения. Слушая оживленные разговоры за работой и предположения о том, куда их отправят, Офелия почти позабыла, что никуда не летит. Женщины обращались к ней «сера Офелия» и спрашивали ее совета. Постепенно ей начало казаться, что она будет с ними всегда, что малыши всегда будут сидеть у нее на коленях, а женщины – жаловаться ей на семейные неурядицы или ссоры с соседкой.
И все-таки ночью, когда Офелия уже лежала в постели, ее кожа помнила ощущения от одежды поверх голого тела. Она ощупала живот и бока. Она стара… Так говорил ее внутренний голос – тот самый, который знал, что говорить в присутствии других женщин. Она стара, кожа ее покрыта морщинами, а все ее чувства остались в юности, когда она была влюблена сперва в Кейтано, потом в Умберто. Так говорил ее внутренний голос. Но другой, новый голос возразил ему: «Я остаюсь. Они улетят, а я останусь. Одна. И буду свободна».
На следующее утро она проснулась с мыслью, что осталось двадцать семь дней. Все следующие дни походили друг на друга. Офелия проводила их в центре, где помогала женщинам шить тряпичные короба, помогала решить, что взять с собой, а что оставить; она брала на руки малышей, когда тем становилось страшно, и рассказывала сказки детям постарше. Днем она была одной из них – одной из тех людей, у кого отняли все, что удалось построить за сорок лет, беспомощных и смирившихся со своей участью, но все-таки не опускающих руки. По ночам она снова становилась собой – незнакомкой, которую она встречала разве что в далеком детстве.
И вот осталось пять дней. Компания солгала и тут, и первый челнок уже возвращался на орбиту с пассажирами; тридцать дней отводилось не на сборы, а на то, чтобы вывезти всю колонию. Каждому поселенцу присвоили номер, соответствующий порядку эвакуации. Первыми летели матери с маленькими детьми, потому что дети путались под ногами и мешали сборам. Одиночки подлежали эвакуации в последнюю очередь. Офелия в последний раз обняла детей, которые воспринимали ее как бабушку, и помахала им на прощание, когда их уводили на борт челнока.
Следующий челнок прибыл через час. Представители Компании разъяснили продуманный до мелочей порядок эвакуации. К тому времени, как к кораблю прибывала следующая группа, багаж предыдущей, подписанный и зарегистрированный, уже был в грузовом отсеке, а сами люди – в криокапсулах. Десять групп в день, пять дней, и последний корабль покинет планету точно в срок.
Офелия не ожидала, что колония опустеет так быстро. К концу первого дня ей вспомнился ужас после первого большого потопа, когда погибло столько людей. К исходу второго дня она и другие поселенцы смотрели друг на друга круглыми от страха глазами. Представители Компании ходили между ними, придумывая все новые поручения, чтобы не допустить паники. Офелия продолжала готовить и прибираться после еды, как раньше: представители Компании напомнили ей, что она летит на последнем челноке последнего дня. Розара и Барто, несмотря на протесты, должны были лететь на первом челноке в тот же день. Офелия слышала, как они пытаются объяснить, что ее нельзя оставлять без присмотра, что она стара и забывчива. Люди из Компании посмотрели на нее, и она быстро опустила глаза, будто не слышала. Она знала, что им все равно.
В последний день они встали по будильнику раньше обычного. Было еще темно; влажный утренний туман холодил кожу, пока Офелия шла вместе с Барто и Розарой к летному полю. Они встали в конец очереди. На поле опустился челнок, в темноте вспыхнули размытые огни. Очередь пришла в движение. Момент настал. Розара крепко стиснула ее в объятиях.
– Мама… – неуверенно, как мальчишка, произнес Барто.
– Я люблю тебя, – сказала Офелия, подталкивая их к кораблю. – Не мешкайте. Они рассердятся, если вы опоздаете.
– Смотри не опоздай сама, – сказал Барто и посмотрел на нее пристально, словно пытаясь заглянуть ей в голову, расслышать тихий голосок, напевающий: «Свобода, свобода».
– Не волнуйся, Барто, – сказала она.
К тому времени, как он поймет, что ее нет, будет уже поздно. Челнок поднялся в небо. Впереди целый день до прибытия ее корабля… на котором она не полетит. Офелия прошла мимо очереди, выстроившейся в ожидании следующего челнока, и вернулась домой. Теперь это ее дом. Новый голос стал громче, настойчивее. Нужно будет где-то спрятаться: люди Компании наверняка попытаются ее искать, хотя вряд ли будут сильно усердствовать в поисках. Они не оставят ее в покое, а если найдут, то заставят подняться на борт.
За домом и огородом лежала полоса пастбища. За нею местная долговязая поросль выглядывала из малорослых
- Ключ от Хинсидеса - Альбин Альвтеген - Детективная фантастика / Прочая детская литература / Фэнтези
- Смертный бессмертный - Мэри Уолстонкрафт Шелли - Разное / Ужасы и Мистика / Разная фантастика
- Они стучат дважды - Лина Вальх - Городская фантастика / Детективная фантастика / Ужасы и Мистика
- Экспедиция в Лунные Горы - Марк Ходдер - Детективная фантастика
- Иные или дом, с которым мне жутко повезло Часть 1 - Олег Колмаков - Детективная фантастика
- Это все нереально! (сборник) - Григорий Неделько - Детективная фантастика
- Дневники Пирамиды - Ник Ришелье - Разная фантастика
- Божественный и страшный аромат (ЛП) - Курвиц Роберт - Детективная фантастика
- Горец. Имперский рыцарь - Старицкий Дмитрий - Разная фантастика
- Уровни - Андрей Ларионов - Разная фантастика