Как мы тогда мало знали, мало умели… Но незаметно шел прогресс. Вот переливание крови, вот местная анестезия, разные мелочи ухода и диагностики. Смотришь - умирает все меньше и меньше. Уже думаешь - достиг! Начинаешь оперировать больных потяжелее, и тут тебя - раз! раз! Лежишь потом мордой в грязи. «И зачем я взялся? Почему не остановился тут?» А потом отойдешь - и снова что-то ищешь, копаешь. И так многие хирурги, во всем мире.

После войны перебрались в грудную полость - легкие, пищевод. Я уже был профессором. Правда, это не главное. Хирургия всех равняет - простого врача и академика: покажи, что ты можешь сделать? А степени - это дело второе.

Неправда, так думают врачи, а профессора и академики все равно себя считают выше. Они - посвященные. Многие уже забыли дрожь и лепет на защите своей жалкой диссертации и искренне считают, что «внесли вклад».

Кто это «многие»? А ты? Что, твои «Варианты диафрагмального нерва в связи…» - вклад?

Не будем мелочны. Я работал честно. Не переоценивал свои чины. Они важны - дают возможность получить хорошую клинику, создать условия для большой хирургии.

Тысяча девятьсот сорок девятый год. Первая пневмонэктомия[13]. Шесть с половиной часов. Больной в шоке, а я так устал, что не мог даже сидеть - лег на диван. Правда, тяжелый был случай. Поправился. Очень было приятно. Как-то он теперь, наш Сеня, Семен? Уже лет пять не является. Последний раз был хорош - сельский почтальон. «Километров двадцать в день хожу…» Приятно вспомнить. А был обречен.

Много, конечно, было таких Семенов. Иначе как вынести? Только почему-то сейчас не они приходят на память. Скоро после Семена умер Павлик с хроническим абсцессом легкого. Кровотечение от повреждения артерии. Так же вот я лежал дома.

Все-таки операции на легких потом пошли хорошо. Теперь это освоенная область. Можем оперировать почти с гарантией. Мой вклад в это дело тоже есть. Ах, не надо. Какой там вклад. Думал: разработал хорошую методику ушивания бронха, но потом оказалось, что ее изобрели до меня. Вот и весь вклад.

Нет, давай по-честному: скомпоновал всякие мелочи, получилась приличная система. Учил ей хирургов. Теперь многие делают, и хорошо. Больные выздоравливают, благодарят. А что в конце концов важно? Да, конечно, утешься: «Самое ценное - люди».

Как трудно быть самокритичным. Не будь таких дней, как сегодня, наверное, и я бы уже вообразил себя талантом, как некоторые мои коллеги профессора… Не можешь не лягнуть и не подчеркнуть, что вот какой ты честный!

Потом начались операции на сердце. Опять проходит череда лиц и дней. Вот первая пациентка: митральный стеноз[14] с тяжелой декомпенсацией[15].

Культурная женщина, знала о тяжести своего состояния. Вдова. «Я должна еще пожить несколько лет - мне нужно поднять сына». Почему она не поехала в Москву? Там уже делали эти операции. Не знаю. Я ей всю жизнь буду благодарен за доверие. Наверное, у нее было счастье, раз она не умерла тогда. Краснею, как вспоминаю эту операцию. Так я был неловок, неумел. Но она жива и теперь. Сын уже взрослый. Спасибо ей.

Все-таки сердце - это самое трудное. Оно меня, наверное, и доконает. Как же - пожалей себя! Тоже мне жертва любви к ближнему.

Сколько было удовольствия и разочарований! Результаты операции при многих пороках оказались неудовлетворительными. Нужно открывать сердце и восстанавливать его клапаны и перегородки.

Эпопея с созданием и освоением АИКа. Да, это эпопея. Со всеми человеческими страстями. Если бы писатели могли о ней рассказать! И обо мне тоже? По-честному - я приложил к этому руки. Конечно, без Олега, Петра, Марьи, Димы и многих других я ничего бы не сделал. В таком деле без коллектива нельзя.

Любят ли они меня, помощники?

Раньше любили, а теперь, может быть, уже и не за что. Все отдаляюсь и отдаляюсь. Сохну. А они, наверное, думают - зазнался.

Первая операция с машиной, с АИКом. Она была неудачна. Целый год потом тренировались на собаках, улучшали аппарат. Потом успех. Мальчик Коля. Тоже с тетрадой Фалло. Операция была сделана не радикально, но он выжил и получил облегчение. Это уже много. Во всем Союзе к тому времени лишь в нескольких клиниках были проведены удачные операции. Сколько было волнений, сколько гордости! Около каждого больного по несколько ночей дежурили три-четыре врача, включая и старших помощников.

Хорошие результаты были только сначала. А потом смерти - одна за другой. Стали брать очень тяжелых больных. А как их не брать? Для чего же тогда операции?

Но все равно тяжело.

Вся история большой хирургии промелькнула передо мной. Я в ней участвовал и нередко бывал в самых первых рядах. Нет, не скажу, что я сделал что-то особенное. Не пионер - популяризатор. В историю не попаду.

Сейчас мне на это наплевать. А потом?

От коньяка или от горя у меня такие расслабленные мысли? Какая-то смесь сантиментов и горечи.

Выпьем еще одну рюмочку. Для прояснения мозгов.

Достаточно. Я всегда стремился к ясности. Надо внести ее во все эти бесформенные рассуждения.

Нужна людям хирургия или нет? Конечно, нужна. Не все же больные умирают. Большинство поправляются и потом наслаждаются жизнью. Пока она дает им эту возможность… Конечно, вначале жертв бывает много, но, к сожалению, без этого не обойтись. Люди всегда приносили жертвы богам, надеясь взамен получить от них блага для всех,

Какое было самочувствие у тех жрецов, что закалывали младенцев перед алтарями?

– Что же - и мы жрецы?

Не следует идеализировать хирургов. Они жертвуют только чужими жизнями, не своей. В этом отношении они не солдаты, а генералы. Но все-таки нам часто бывает скверно. И мы делаем для людей нужную, но неприятную работу. Почему же все-таки делаем? Не деньги. Хирург живет так же, как и другой врач или инженер. Тщеславие? Конечно, пока молод, тебе льстит, когда на тебя смотрят как на спасителя, прославляют. Но мне уже нет. Нет? То есть приятно, но не настолько, чтобы ради этого я стал делать рискованные операции. Что же еще? Пожалуй, ощущение борьбы. И еще страдание, ценой которого достигается победа. И наконец - долг. Я должен. Может быть, ты лукавишь? Объяснение слишком примитивно. Психологам нужно продумать вопрос о стимулах человеческой деятельности вообще. Стимул - это острая палка, которой в Древней Греции понуждали животных. Так и нас.

Природа человека. Что такое человек? Этот вопрос ставился множество раз. Отвечали по-разному и часто противоречиво.

Человек от природы добр.

Человек более жесток, чем лютый зверь.

Или он многолик? Что такое добро и зло?

Прогресс? Будущее?

Все это философия, и хотелось бы в ней разобраться, прежде чем умереть. Неужели нельзя сделать, чтобы эти маленькие мальчики и девочки были счастливы и дальше, так же как счастливы сейчас, если здоровы, сыты и обласканы? И что такое счастье?

Опять я отвлекся.

Мне тяжело. Мне очень плохо сегодня. И было уже много раз. Я устал от всего этого. Победы не вызывают уже такой радости, как раньше. Страдания несчастных людей отравили душу и лишили ее покоя. Фу, какие затасканные фразы, противно!

Я вижу страдания людей от болезней. А сколько еще других, которых я не вижу? От унижения достоинства человека, от ушедшей или неразделенной любви, от невозможности понять друг друга?

Что же мне делать?

Умереть?

Сколько раз в такие минуты приходила эта мысль! В борьбе, которую ведут хирурги, умирают только больные. Но в тот момент, когда сердце останавливается в твоих руках и жизнь, как вода, утекает между твоими пальцами, сколько раз хотелось все отдать, чтобы ее удержать! Полжизни. Всю жизнь. Но никто не берет в обмен. И больной умирает, а я остаюсь. Проходит время, и я не соглашаюсь меняться. Раздумал. Однако от каждого такого случая остается что-то, уменьшающее желание жить.

История нашей науки знает случаи самоубийства хирургов. Коломнин, ученик Пирогова, для обезболивания ввел в прямую кишку кокаин. Все продумал и проверил, но больной умер. Доктор пошел к себе в кабинет и застрелился.

Немец Блок в конце прошлого века пытался сделать двухстороннее одновременное иссечение верхушек легкого у тяжелого туберкулезного больного. Когда он вскрыл вторую плевральную полость, больной погиб. В тот же день отравился врач. Их хоронили одновременно.

Конечно, здравомыслящие люди скажут - сумасшедший! Если так, то всем врачам или по крайней мере хирургам нужно отправиться на тот свет. Некому будет даже вырезать аппендикс.

Да, они перегнули, конечно. И рассчитывали они, наверное, плохо. Но я снимаю шапку перед их человеческими качествами.

А может быть, ты это так, антимонию разводишь? Боишься, друг, умирать, вот и ищешь красивых причин. Печешься о благе человечества… Не знаю. Кажется, нет. Внучку, конечно, сильно люблю. Дочку так не любил. Молод был, наверное. Всякие другие были увлечения. Но ведь Леночка и без меня вырастет. Жена и Лиза сумеют хорошо воспитать.

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 64

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Мысли и сердце - Николай Амосов бесплатно.

Похожие на Мысли и сердце - Николай Амосов книги

Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
Людское клеймо - Филип Рот - Современная проза
Князи в грязи - Михаил Барщевский - Современная проза
Князи в грязи - Михаил Барщевский - Современная проза
Люпофь. Email-роман. - Николай Наседкин - Современная проза
«Подвиг» 1968 № 01 - журнал - Современная проза
Экватор. Черный цвет & Белый цвет - Андрей Цаплиенко - Современная проза
Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
ПРАЗДНИК ПОХОРОН - Михаил Чулаки - Современная проза
В концертном исполнении - Николай Дежнёв - Современная проза

Оставить комментарий