– волной памяти… Седьмой – пепельным временем… Восьмой – ветром, что дует вспять… Девятый – белой пустотой…
Его глаза были вставлены в камень, но при этом казались глубже, чем сама ниша. И глядя в них, один из культистов вздрогнул и отвернулся.
– Око между снами… Чёрт возьми… Оно… Оно смотрит… Прямо на нас!
Старейший из группы – мужчина в иссиня-чёрном плаще, вынул из внутреннего кармана тканевый мешок, и аккуратно достал четыре предмета. Фрагмент обугленного зеркала – “Сон, утерянный в жертве”… Перо павшего духа лисьего облика – “Образ, связанный с легендой”… Голову древнего фонаря с тройным пламенем – “Врата между сновидениями”… И колбу с дыханием заблудшего смертного, собранного в Нижнем мире.
Он расставил их по четырём сторонам алтаря, чётко соблюдая порядок разворота реальности, согласно ритуалу. Запад – Иллюзия… Восток – Пустота… Юг – Обман… Север – Помнить то, чего не было…
Затем в центр была помещена капля крови одарённого, добытая ещё до провала операции с Пэкхо. Блестела она не красным, а фиолетовым светом. Это был прямой сгусток намерения.
Затем началась активация узора алтаря. Младший ученик раскатал ткань, исписанную запутанным круговым узором. Не линейным, а спирально-пересекающимся, где каждое имя существа было перевёрнуто, а все слова – написаны зеркально, словно ритуал был предназначен не для прочтения, а для внутреннего ощущения.
Они начали напев – медленный, глухой, прерываемый тишиной. Слова не звучали – они текли через зубы. И в какой-то миг – алтарь дрогнул. Сквозь его трещины поползли огоньки. Не свет – отражения. Миражи старых лиц. Копии теней. Звук стал пульсировать… не в воздухе, а в глазах.
Тени от деревьев стали двигаться сами по себе. Земля под ногами – разучилась быть землёй. И в самой глубине алтаря на краткий миг что-то шевельнулось. Не пробудилось. Не пришло. Но… Оно точно узнало, что здесь кого-то зовут…
Ритуал длился уже более сорока минут. И сначала узор на алтаре просто подсвечивался отражениями, потом – начал вбирать в себя тени.
– Это нормальный процесс… – Уверял старейшина. – Хао-Цзу не приходит, он замечает. А когда замечает – вырывает кусочек сна, и оставляет ответ.
Но… Что-то изменилось. Узор, лежащий на каменной плите, перестал откликаться только на структуру алтаря. Он начал реагировать на пространство вокруг. Деревья вокруг алтаря начали меняться. Не физически… Нет… Но их силуэты дрожали, будто отражения в воде при лёгком ветерке. Некоторые – раздваивались. Другие – падали вглубь себя.
И тогда один из кругов узора, находящийся ближе к направлению "Север – Помнить то, чего не было", вспыхнул багровым.
– Это… – Старейшина слегка растерянно замер. – …не лис…
Из центра алтаря, там, где находился вырезанный образ девятихвостого зверя, один из хвостов зашевелился. Не весь. А только край. Но он не дрогнул как камень, и не затрепетал как ткань. Слегка вывернулся, будто вдруг осознал, что он вовсе не принадлежит этому рисунку.
А затем… Из одной из теней рядом с алтарём вытянулось нечто. Оно не имело формы, но внутри него угадывалось. Что-то похожее на маску – но та не имела лица. Что-то вроде движения, которое не шло вперёд, а вращалось, словно воспоминание.
И самое главное – ощущение в голосе, которого не было слышно, но каждый в группе слышал в себе.
"Ты звал. Я слышу. Но не тот, кого ждал.”
Старейшина тут же бросился к центральной нити ритуала:
– Нет! Это сбой! Этого не должно быть! Мы… Мы звали Хао-Цзу! Лиса! Иллюзию! Не… Не тебя!
Но было уже поздно. И свою главную ошибку они совершили в том, что использовали неканоничный обряд, взятый из разрозненных фрагментов, добытых во Внутренней Библиотеке Зеркальной Тени. Там говорилось:
“Кто зовёт Обман, будет услышан Обманом. Но Обман не имеет одного имени.”
Так что то, что откликнулось на их призыв, точно не было Хао-Цзу. Но было близко к нему. Слишком близко. И не подчинялось никакому своду.
С неба, над алтарём, начал падать пепел. Но если кто-то попытался бы поймать его, то обнаружил бы, что тот же самый пепел уже лежит у них в ладони. Он не падал. Воспоминание о падении просто появлялось.
– Что это за… – Один из мастеров секты медленно обернулся, и увидел, что его собственное тело, стоящее рядом с ним, смотрит на него.
– Это я? Или… я уже там?
Паника началась с шепота. Шёпот – с дрожи. А дрожь – с того, что алтарь начал стираться. Да-да. Стираться. Как будто камень сам забыл, что он вырезан. Из глубины того, что вытянулось из хвоста алтаря, показался глаз. Один. Без зрачка. Но светящийся синим кольцом, внутри которого вращались образы. Разрушающегося города… Пепельного водопада… Огромного глаза, смотрящего на самого себя…
– Ты не Хао-Цзу… Кто ты? – Выдохнул молодой мастер. И тогда глаз моргнул. И все собравшиеся вокруг алтаря представители секты Пяти Пиков Бессмертных оказалась в другом месте. Нет. Физически они не переместились. Но сама реальность вокруг них сменилась. И теперь они стояли внутри зеркала, висящего в воздухе. А снаружи… На них смотрело нечто без лица.
Их слаженная и подготовленная группа начала распадаться. Один закричал. Другой – бросился разрушать алтарь. Но всё исчезло… В тот момент, когда настоящая энергия Хао-Цзу на мгновение прошла по касательной. И послышался… Вздох… Ветер… Звук шагов… Один… Два… Три…
“Вы звали – и лиса услышала. Но теперь она знает, кто вы. А вы – знаете ли, кого зовёте?”
И это мгновение всё обрушилось. Они очнулись в том же лесу. Но теперь – без алтаря… Без перьев… Без узоров… Без зеркала… И только на деревьях остались следы когтей, которых там не было прежде…
………..
После провала активации алтаря и необъяснимого провала ритуала, все шестеро выживших из группы секты Пяти Пиков Бессмертных – ушли молча. Они не обсуждали, что произошло. Не могли. Слова казались липкими. Каждый из них… Ощущал, что говорит не своими устами.
“Я не хочу, чтобы голос снова выбрал меня…”
Их губы иногда шевелились сами, и они уже не были уверены, говорят ли вслух – или думают то, что хотят услышать другие. На четвёртую ночь после ритуала один из них – младший мастер в чёрном, уснул прямо у огня, где должен был дежурить. И увидел лису. Но не всю. Сначала – тень, что тянулась от угла его комнаты. Она извивалась, но не двигалась. А потом – первый хвост.
Он не прикасался к юноше, но коснулся тени от его тела. И в ту
