активировал Печать-Насквозь, сплетённую на основе дыма Цин-Му и пульса зуба Пэкхо. Тело перестало быть телом. Он вошёл в тонкий слой между слоями – там, где Врата “дышали” через древние руны.
Он ощутил, как его воспоминания начали испаряться. Это была естественная реакция Врат:
“Ты входишь в этот мир? Ты не должен помнить. Всё, что ты знал – остаётся. Проходи пустым. Или исчезни.”
Он заранее ко всему этому подготовился. Его память была разнесена по внешним амулетам. А сознание – поддерживалось ядром джи, свернутым в точку. Поэтому он всё-таки вошёл. И поставил первую проекцию печати.
Как только резонатор коснулся внутренней ткани Врат, тут же началось. Печать начала впитывать древние струи забвения. Зеркальная поверхность вокруг вспучилась. Сами Врата пробудились. Не как существо – как структура. Как древняя непреклонная стража.
Он почувствовал, как его тень потянули внутрь. Как имя его начал забывать воздух. Как язык слегка занемел, словно “отвернулся” от его горла. Но именно в этот момент вспыхнули Пункты Памяти – те самые семь якорей. Они врезались в структуру Врат, зафиксировались, удержались.
А Врата… Задумались. Он ощущал это не разумом. А самой структурой мира. Они почувствовали… Что он хочет удержать живое… А не просто проникнуть к мёртвым…
Последние пять минут были критичны. Печать нельзя было активировать, только оставить – как спящее семя, встроенное в структуру. Он запечатал её кровью-эхом – редким веществом, которое оставляет в тканях мира отпечаток воли, но не энергетики.
Когда он отступил – Врата успокоились. Тень вернулась. Имя – снова шепталось в сознании. Звук – не появился. Но хотя бы тишина больше не удушала. И с этого места он ушёл не бегом. Спокойно. Как гость, который не нарушил правил.
Цзяолин уже ждала его у подножия. Она не сказала ни слова. Но когда он подошёл, она коснулась его плеча лапой, и кивнула.
– Ты сделал невозможное. Ты не разрушил. Ты изменил изнутри.
………
Без имени… Он не был рождён… Он осел в тени тех, кто был забыт… Он не шёл – тёк, как шепот сквозь закрытые двери. Он переходил из памяти в память, питаясь теми, кого никто не звал по имени. Он был Прахоход. И он приближался к Вратам. К той самой вечной преграде, что мешала подобным существам прорываться в мир Живых. Чтобы ощутить вкус свежей плоти… Крови… Их душ…
Врата не дышали. Но трепетали. Чуть-чуть. Новая печать, установленная Андреем, пока что спала. Она не пыталась оттолкнуть. Она “вслушивалась”.
Существо не обладало телом. Но имело тень, сотканную из чужих воспоминаний. Оно несло десятки имён, принадлежавших давно исчезнувшим. Его намерение было простым. Пройти… Раствориться… Попасть по ту сторону… И разнести Забвение как можно дальше…
И впервые – оно почувствовало в Вратах что-то новое. Оно тянулось – и не смогло войти. Это был не барьер… Не стена… Не свет… Просто – врата не отозвались… Не потому, что отвергли. А потому, что не нашли имя. И не приняли эту разрушительную тень за существо. Пустота ощутила… Пустоту. И закрылась.
Прахоход не понял. Он не знал слов. Но явно почувствовал тревогу. Не страх – нарушение шаблона. Он дрогнул. Попытался обойти. Сменить тень. Использовать более яркие образы исчезнувших людей. Но врата молчали. И тогда – впервые за бесчисленные столетия – существо отступило. Без звука. Без следа. Оно ушло – вспоминающее то, чего не понимало.
А в долине Андрей почувствовал лёгкое, почти незаметное дрожание в глубинах артефакта, что был связан с Вратами. Как будто кто-то пытался войти. И не смог.
Цзяолин приоткрыла глаза. Она не спрашивала. Но он кивнул. Тихо.
– Один… не прошёл. Значит… мы успеваем. – Он не улыбался. Он знал, что это только начало.
Первый Прахоход отступил, но структура Мира Мёртвых не глупа – она древнее самих времён. И если механизм Врат не отозвался, это значит лишь одно. Кто-то прикоснулся к ним без спроса. Без разрешения. Кто-то – изменил структуру.
А такие вещи – не остаются без внимания. Теперь просыпается тот, кто был до первых Прахоходов. Тот, кого в легендах называли Существо Под Порогом. Он не ходит, он взывает в безымянной глубине… Мир Мёртвых – не пространство. Это состояние. В одном из слоёв – там, где даже забвение становится тяжёлым, долго спал тот, кто никогда не двигался, но от его мысли исчезали целые эпохи. Его имя не писали. Его природу не описывали. Он просто… Знал. И вот, в этой неподвижной темноте, где трепещет сама ткань времени – он почувствовал дрожь. Небольшую. Едва различимую. Но чужую.
Это не злость. Не ярость. Даже не тревога. Это был именно фокус. Устремление внимания. Там, где не было движения, появилось векторное намерение.
"Нарушение границ… Кто… Как…"
Это не был вопрос – Это магическая вибрация, запускающая поиск. Слой за слоем, в структуре Мира Мёртвых, начиналось расслаивание. Пыльные копии Прахоходов… Забытые Эхо-Существа… Даже Потерянные Проводники душ… Все они поворачивались к одной цели.
В центре – одно из Зеркал Забвения, где раньше отражалась лишь пустота, впервые за века вспыхивает свет. Не свет, а импульс обратной памяти. Как будто сама смерть вспомнила о том, что когда-то её боялись.
И всё потому, что в одних из запечатанных Врат появилось нечто, что оставляет след. Человеческий след. Живой. Настойчивый. И не исчезающий.
Да. Пока что Существо Под Порогом не может выйти. Но оно создавало зону внимания – тонкую, как игла, и точную, как лезвие. Она проходит через старые следы магии… Потоки живых, пересекающих запретные границы… Погибших на ритуалах… Прах, оставшийся от сражения Андрея с Пэкхо… И, наконец… Ткань проекции новой печати. Контакт.
Оно не нападает. Не двигается. Не способен – ещё нет. Но… Он помнит тебя. Он помнит твоё прикосновение. Он запоминает твой ритм дыхания, твоё колебание энергии, твою психическую сигнатуру.
“Ты. Чужой. Неизвестный. Не подчинённый Пустоте.”
Оно уже знает, кто коснулся Врат. Оно не знает имени… Но уже ищет ЛИЧНОСТЬ чужака.
В этот самый момент, в долине, Андрей резко выпал из медитации. Всё пространство вокруг стало влажным, как под дождём, которого не было. А Цзяолин вскинула голову и прошептала:
– Ты кого-то задел. Глубже, чем ты думал.
Андрей медленно поднялся. Его позвоночник ныл – не от усталости, а от взгляда, которым он встретился. Но всего этого он не мог объяснить. Но сейчас он знал только одно…
– На него кто-то смотрел. Кто-то, кто не моргает. Кто-то, кто не жив… Но явно умеет ждать…
