время для застывших тел,
И меч, и праща будут не у дел
Одни слова – один вселенский говор,
Когда сплетёт весь мир тугая нить
Страстей, неосязаемых касаний,
Бездушных песен, ветреных желаний,
Мы лишь об этом будем говорить.
И так с утра до ночи, не молчи,
А в буквицах смеются смехачи,
И суесловья плотные покровы
Укроют нас ненаступившей ночью,
Мы все довольны, только кто-то хочет,
Пусть этот мир вернёт первоосновы.
– И что это значит? – спросил Квентин.
– Всё прекратится, превратившись в слово, – повторил маг-хранитель. – Я думаю…
– Вальдемар Карлович, – подал голос Саша. – У нас гости.
– Кто? – вскинулся Вайс, захлопывая книгу и убирая её за брючный ремень.
– Люди. Думаю, местные жители.
– Сколько их?
– Десятка два.
– Далеко?
– Шагов за двести, но, может, и ближе.
– Не нравится мне это… – покачал головой Вайс.
– Идут скрытно, – добавил Саша. – Точнее, думают, что скрытно. Топают, как стадо носорогов.
– Думаю, нас идут бить, – вздохнул Вайс. – Возможно, даже убивать.
Реакция поэтов слегка его позабавила. Квентин, не раздумывая, обнажил рапиру, в то время как Ансельм попытался надёжнее разместить лютню за спиной.
Вальдемар улыбнулся, на мгновение зажмурился, готовясь к бою. Почувствовал, тяжесть кирасы на плечах, шляпа немедленно превратилась в лёгкий шлем-шишак, защитные пластины которого холодили щёки. Трость стала тяжёлой шпагой, пригодной как для колющих, так и для рубящих ударов.
– А сколько у нас шпаг? – воскликнул он, открывая глаза.
– Четыре! – весело ответил Саша, привыкший к шуточкам старшего товарища.
Поэты удивлённо пялились друг на друга, разглядывая наряды, больше всего напоминавшие облачение ландскнехтов.
Даже Хельсинг изменился, хотя и незначительно – револьверы никуда не делись, но безрукавка покрылась хаотично нашитыми бляхами, каждая размером с половину ладони.
– Это что? – спросил Квентин.
– Это магия Слова в действии, – ответил маг.
– Они уже близко, – напомнил Саша.
– Сюрприз! – коротко бросил Вальдемар, подвешивая на яблоню сразу полдюжины «светлячков» – сумерки уже сменились ночной темнотой.
Окружившие их люди от неожиданности замерли.
Саша оказался прав – не меньше двух десятков. Все вооружены. Дротики, ножи, тесаки, рогатины. Зажмурившийся Якоб сжимал в руках тяжёлую дубину, которая раньше висела на стене за барной стойкой.
– Бегите, несчастные! – Вальдемар очертил шпагою круг над головой. – Санта Яго Компостелло!
– Честь и слава дону Педро! – подхватил Саша, выхватывая револьверы. – Честь и слава Льву Кастильи!
Несколько человек из задних рядов попятились, один даже бросил рогатину, но на большую часть аборигенов воинственные выкрики не произвели особого впечатления.
Якоб с каменным лицом занёс над головой дубину.
И ни один из них не проронил ни звука. Словно воды в рот набрали.
Вайс попытался бегло просканировать ауры окруживших их людей, рассчитывая уловить хоть какие-то эмоции… И не смог. Аур просто не было.
Ох, как подозрительно…
Пока не началась атака, Вальдемар быстро прочитал по памяти, снова прибегая к магии Слова:
– Улыбки не видно идущего в маске.
Мы больше не верим в приметы и сказки,
мы знаем, что к ночи сгущаются краски,
но жизнь проживаем по чей-то указке.[51]
Облики вооружённых людей задрожали, замерцали, поплыли, словно воск, тающий в пламени камина. Проявились, как на давно забытой фотобумаге, покрытые короткой бурой шерстью тела. Длинные руки, кривые ноги. Морды, похожие на медвежьи и обезьяньи одновременно, только в приоткрытых ртах белели мелкие острые зубы, как у ящеров.
Каррохи! Давненько не встречались. Обитатели шрастров, овеществлённое воплощение агги[52]. Они служили игвам, служили низшим демонам, обладающим зачатками разума, служили высшим демонам – князьям Тьмы. Не обладая душой, они получили в виде компенсации отменную живучесть. Выполняли мелкие поручения, не требующие смекалки и логики. Поймать кого-то, убить кого-то, вывести из строя что-либо. Часто каррохи при этом погибали, но их хозяев потери рабов волновали мало. Агги много – вылупятся ещё. Вальдемар их не слишком боялся, но сейчас он почти лишился магии. И, если следовать логическим умозаключениям, вряд ли кто-то из высших демонов послал бы каррохов, рассчитывая его убить или взять в плен. А вот задержать до прихода основных сил – запросто. А когда в дело включатся Аббадон или Саргатанас рассуждать будет поздно.
– Прорываемся к реке, – коротко бросил Вайс. – Все объяснения потом. Саша, прикрываешь Ансельма. Квентин, вы готовы?
– Готов! – отвечал де Грие, взмахнув рапирой.
– Река в какой стороне?
– Там!
– Тогда бегом!
Они кинулись на врагов, которые, будучи охотниками по сути, не ожидали такого поведения жертвы.
Шпага Вальдемара и рапира Квнетина в считанные мгновение проделали брешь в кольце каррохов. Этих тварей не так легко убить, но с отрубленными руками, а тем более головами, они перестают быть опасными.
Дважды громыхнули револьверы Хельсинга. Череп Якоба – или того, кто Якобом притворялся – разлетелся кровавыми ошмётками, но тело продолжало двигаться, шаря в воздухе когтистыми руками-лапами.
Ансельм бежал вместе со всеми, размахивая рапирой и придерживая левой рукой лютню. Один из каррохов попытался дотянуться до музыканта, но Саша прострелил ему локтевой сустав.
Им удалось вырваться из окружения, теперь маленький отряд бежал по задворкам домов, через заброшенные сады к реке. Туда, куда указал Квентин. Ветки хлестали по лицу. Вайс порадовался, что магия Слова заменила ему шляпу на шишак. Шлем надёжно защищал голову, а стрелка-переносье – глаза.
Каррохи не отставали. Они двигались быстрее людей, обладая звериной силой и выносливостью. Саша берёг патроны, стреляя только наверняка. Вальдемару и Квентину то и дело приходилось отмахиваться сталью. На бегу трудно нанести точный удар, поэтому ряды преследователей не редели.
И вдруг земля ушла из-под ног мага-хранителя.
К счастью, он упал на кучу мусора и рыхлой земли и съехал по ней, как в детстве со снеговой горки. Рядом витиевато выругался де Грие. Сверкнула вспышка, звук выстрела ударил по ушам.
Леденящий холод, пробирающий до костей, охватил людей.
Акт двадцать четвёртый, насыщенный
Ночная Петровка
Сжав рукоять шпаги, Вальдемар понял, что в его ладони вовсе даже и не рукоять, а набалдашник трости.
Возможно, переход между двумя мирами сбивал чары, наведенные магией Слова.
А может…
Вдруг они вернулись в тот слой реальности, на котором родились и выросли? В Донецк.
Этот вариант развития событий казался более привлекательным, но Вайс давно уяснил: если жизнь тебе подбрасывает какое-то изменение, оно редко бывает к лучшему. Поэтому всегда надейся на худшее – не будешь разочарован.
– Где мы? – пробормотал Квентин.
– Очевидно, переместились в другой
