Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Унесу, — сказал Змей.
Забросив излучатель за спину, он схватил в охапку обоих — Ливию и Марка. Прижал, словно детей, к выпуклым пластинам на груди; сотрясая землю, побежал к боту. Усилители мускульной силы позволяли опциону нести до полутонны дополнительного веса. Пули, дурея от бессильной ненависти, клевали броню. Будь Змей в обычной полевой форме, из всей троицы давно бы сделали дуршлаг в крупную дырку.
Каждый шаг отдавался в теле Ливии толчком боли.
Следом, отстреливаясь на ходу, пристраивались в хвост десантники. Они с подбитого бота, догадалась Ведьма. Им не взлететь. Поставили бот на самоуничтожение, а лететь решили на нашем. Змей, наш бот исправен? Змей, ты скажи, да или нет… Внизу, в тени монстра, длинными прыжками мчался ягуарчик. Звериное чутье подсказывало хищнику: монстр — свой. Монстр спасает хозяина. Если сейчас не потеряться, потом все будет хорошо.
…аппарель опускалась нестерпимо медленно.
* * *— Бегом, внутрь!
— Все загрузились? Закрываю!
— Там… Катилина…
— Кто?!
— Мой ягуар…
— Тьфу ты! Думал, раненого забыли!
— Тут он, твой ягуар! На!..
— Совсем крыша у парня поехала…
— Помогите ей!
— Нож…
— Осторожно…
— Держи аптечку…
— Система… Есть перезагрузка! Работает…
— Пилот! Среди вас есть пилот?!
— Пилот?..
— Ни одного пилота?! Вашу мать, парни!
— Погиб пилот…
— Придётся самому. Неделю инструкции зубрил…
— Есть пилот…
— Что? Кто — пилот?
— Змей, помоги мне сесть в ложемент…
— Командир, вы сошли с ума!
— Я в курсе. Тест… Прошёл. Ну что, поехали домой?
Они не знали, что еще ничего не закончилось.
* * *— Докладывает навигатор-1. Зафиксирован старт орбитальной ракеты стратегического назначения! Характер старта позволяет утверждать…
— Стартовая масса?
— Сто восемьдесят тонн. Погрешность — семь процентов.
— Боевое оснащение?
— Ядерная боеголовка. Предположительная мощность…
— Старший офицер Унций! Ваши рекомендации?
— Сбить при выходе на низкую орбиту…
— Запрещаю. Никакой стрельбы на орбите!
— Жду ваших приказаний!
— Готовьте силовую ловушку.
— Есть готовить силовую ловушку!
ЭПИЛОГ
Мышление коллантариев в большом теле мало отличается от их мышления в малых телах. Разумеется, следует дать поправку на специфику восприятия реальности, на методы взаимодействия внутри колланта. И тем не менее, люди остаются людьми. Природные антисы, напротив, в больших телах уже не вполне люди. Это, кстати, подчеркивается относительной неантропоморфностью их облика под шелухой. Паук, ангел, сокол; избыток конечностей, цвет кожи, сложные топологические фигуры из света…
Антисы — Сила, свободная сила, которая не терпит ограничений. Любое препятствие она воспринимает, как вызов для себя. У коллантариев подобное качество присутствует в зачаточном состоянии и обычно легко контролируется разумом. У антисов же работают базовые моральные ограничения, которые, замечу, у них гораздо мощнее, чем у нас с вами. В остальном они, включая гематров, действуют на эмоциях, инстинктах, мгновенных душевных порывах.
Допустим, однажды мы встретим живую звезду. Звезду, наделенную специфическим разумом. Сказать по правде, я с большим скепсисом отношусь к возможности контакта между нами. Почему? Потому что в рассудке звезды будет минимум логики и максимум чувства.
Простите за неуместный юмор, но я бы выразился так:
«Как найти общий язык мозгу с сердцем?!»
Адольф Штильнер, доктор теоретической космобестиологии— Жил да был синтезатор дерьма,Мозгокибер большого ума…
Папа Лусэро замолчал, не допев куплета.
Папа увидел ракету.
Глагол «видеть» так же соотносился с восприятием Папы, как существительное «ракета» — с той дрянью, что привлекла внимание Лусэро Шанвури. Хочется сказать: антис остается антисом даже в малом теле! Хочется, и это было бы правдой в ничтожно малой степени, но… Глубоко под шелухой, из города с башнями, олицетворения Астлантиды, вынеслось крупное веретенообразное насекомое — конь, не похожий на коня, и вросший в конский круп всадник, не похожий на человека — вырвалось на простор, зашлось истошным визгом, ринулось, ускоряя бег, к крупнейшей из галер эскадры.
Кровь, подумал Папа.
Я вижу эту дрянь, потому что Кровь.
Песок брызгал из-под мосластых лап. Налипал на колени, живот, грудь, спину. Густой бахромой свисал с плеч и головы. Украшал лишаями пятнистую шкуру. Кровавый песок, пурпур с золотыми прожилками. Кровавая вода с золочеными гребнями волн. Было трудно разобрать, какое пространство топчет хищная тварь: пустыню или море. Так закатывается мячик в снежный ком — слой за слоем, и только снег, ледяные искры, а про мяч напоминает лишь круглая форма. Кровь запекалась на ракете второй оболочкой, стократ грознее ядерной начинки. Если можно представить себе концентрат крови — чуждая группа, немыслимый резус! — сгусток прожорливых фагоцитов, разогнанный до космических скоростей, за миг до столкновения с вирусом, так это была ракета, насекомое, всадник на бледном коне.
Воплощенная смерть.
Она рванет, понял Папа. Рванет в силовой ловушке. Вопреки здравому смыслу. С мощью, не предусмотренной никакими расчетами. Это Кровь, тут своя физика. Мальчик был прав: на орбите не стрелять… Папа слышал монотонный доклад раба, повторяющего, как попугай, слова Марка. Слышал раба и военный трибун Красс. «Не стрелять!» — для профессионального военного, в особенности, военного-помпилианца, это вызов, оскорбление, плевок в лицо. К чести Красса, трибун сдержал эмоции. Ограничился ловушкой, даже не заподозрив, что уклончивое решение ничего не меняет — Кровь столкнется не с материей, но с полем, агрессия сработает детонатором, и этого хватит за глаза.
Темные очки упали на пол. Папа с хрустом раздавил их каблуком. Неприятная улыбка гуляла по его лицу. Карлик, запеченный в фольге? Достойный конец для шута горохового, лидер-антиса расы Вудун. Рахиль будет в восторге, она — знатный кулинар…
Цирк, подумал Папа. Натуральный цирк. Невпопад он вспомнил, как отец водил его, мелкого сопляка, на представление в шапито. Смотри, говорил отец, это акробаты. Это дрессировщики. Это эквилибристы. Смотри, говорил отец, прекрасно зная, что сын с рождения лишен возможности смотреть. Слепой карлик — отец не знал таких отвратительных слов. До самой смерти он вел себя с сыном на равных; даже когда сын узнал, что родился антисом, и знание навсегда провело черту между Папой Лусэро и остальными людьми, отец жил так, словно ничего не произошло. Это фокусник, говорил отец. Он достал цветок из кармана. Это наездники. Вон тот — лучший. Ты видишь, что он вытворяет? Вижу, кивал малыш Лусэро. Позже, спустя много лет, отец сказал ему, что наездник, которым они восхищались в шапито, стал клоуном.
«Я его понимаю», — ответил Папа. Он третий день как вышел из тюрьмы, где сидел за хулиганство.
Тюрьма, подумал Папа. Я никогда не принимал тюрьму за тюрьму. Я лишь сейчас… Что ты имеешь в виду, спросил отец издалека, с той стороны жизни. Крейсер? Малое тело? Обстоятельства?!
«А черт его знает», — ответил Папа Лусэро, выходя в большое тело. Вздыбливая песок смерчиками, вспенивая воду бурунами, расплескивая кипящую Кровь, гигантский паук несся навстречу гибельному всаднику — и молился, как могут молиться только пауки, слепцы и карлики, чтобы Кровь не превратила его в счастливого самоубийцу слишком рано.
Когда ракета взорвалась, он выпил из нее все соки.
* * *— Папа! — закричал легат Тумидус. — Папа, чтоб тебя!..
На обзорниках «Бешеного» антис пожирал ядерный взрыв. Энергия впитывалась энергией, перерабатывалась, меняла структуру, из гибели делаясь пищей. Тумидус прекрасно знал, что взрыв не повредит Папе. Когда Нейрам Саманган, мощью равный Папе Лусэро, жег помпилианские эскадры под Хордадом — залпы плазматоров рассасывались в большом теле антиса, скорее придавая ему силы, чем причиняя вред. Но еще лучше Тумидус знал, что Кровь — это не Хордад, Китта или Октуберан.
Он помнил, что случилось с беднягой-гулем.
— Зачем? — бледный, вытирая лоб платком, спрашивал военный трибун Красс. — Зачем он это сделал? Легат, доложите: зачем, если ловушка…
— Время платить долги, — ответил Тумидус.
— Что? Что за бред?! Легат, рапортуйте по форме…
Тумидус не отрывал взгляда от обзорников. Взрыв, подпитав антиса, сослужил Папе добрую службу. Лусэро Шанвури барахтался в Крови, разъедавшей его дольше, чем можно было предположить. Бился, сопротивлялся, рвался к крейсеру, как пловец, задыхающийся в пенной кромке прибоя — к спасительному берегу. Не успеет, понял Тумидус. Захлебнется счастьем на половине пути.
- Королева Ойкумены - Генри Олди - Космическая фантастика
- Вожак - Генри Олди - Космическая фантастика
- Тень свободы - Дэвид Вебер - Космическая фантастика
- На границе империй. Том 7. Часть 4 [СИ] - INDIGO - Боевая фантастика / Космическая фантастика / Попаданцы / Периодические издания
- Победа ускользает - Кирилл Мошков - Космическая фантастика
- Волчья звезда - Мария Галина - Космическая фантастика
- Встреча, или другая реальность. Черная Дыра - Дмитрий Боррони - Космическая фантастика
- Телохранитель поневоле (СИ) - Серебрянская Виктория - Космическая фантастика
- Через семь гробов - Михаил Казьмин - Космическая фантастика
- Последний Судья - Андрей Арсланович Мансуров - Боевая фантастика / Космическая фантастика / О войне / Периодические издания