Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Руби, мне очень жаль. А я-то со своими рассказами о мистере И. Я не хотел…
– Знаю. Все в порядке. Я еще никому не говорила. Пока не могу осознать.
Он молча стоял рядом, с силой сжимая руль велосипеда.
– Отец болел, – к своему изумлению, разоткровенничалась я. – Он долго находился в заведении типа лечебницы, и мы не виделись. Теперь уже никогда и не увидимся.
По моим щекам потекли слезы.
– Я знаю, Руби, – тихо проговорил мистер Бут.
У меня округлились глаза.
– Знаю, кто ваш отец. Точнее, кем он был. Джон Лоуден мне рассказал. Он узнал вас по какой-то фотографии.
– А Блейз?
– Я ей не говорил. Да и какое я имел бы право? – Мистер Бут уставился на меня в упор, и я заметила зеленые крапинки в его карих глазах. – То, что с вами случилось, чудовищно. Но здесь нечего стыдиться.
У меня вырвался долгий прерывистый вздох, а в голове сверкнула мысль: мистер Ингланд узнал о моем отце тоже от мистера Лоудена? Или как-то иначе? Скорее всего, новость сообщил журналист: видимо, рассчитывал снискать расположение влиятельной семьи. И наверняка просил у хозяина разрешение на интервью.
Мы с мистером Бутом смотрели, как дети с ветками в руках носятся друг за другом.
– С вами они прямо ожили, – заметил Илай.
– Правда?
– До вашего приезда они были, как рисовый пудинг: бледные и квелые.
Я рассмеялась, наверное, впервые за последние несколько недель. Смех искрился внутри, словно невидимый источник, такой же кристально чистый и восхитительный. А потом опять хлынули слезы, поражая внезапностью и силой. Илай нашел платок и вложил мне в руку.
– Не понимаю, отчего плачу, – призналась я.
– Зато я понимаю: только что не стало вашего проклятого отца. Не будьте к себе слишком строги.
Через некоторое время мне стало легче. Я вытерла нос и сунула платок в карман к телеграмме.
– Вообще-то я рассчитывал получить его обратно, – заявил мистер Бут, чем снова меня рассмешил.
Мы неспешно зашагали бок о бок, и я радовалась, что мне не приходится идти одной по опустевшему двору фабрики, за зданием которой виднелись смутные очертания скал. На дверях фабрики висела табличка с надписью «Продается».
Во дворе особняка кипела работа: Бродли с Беном вытаскивали все из сараев. В благодарность за три десятилетия верной службы миссис Ингланд подарила старику карету. После отъезда хозяйки он собирался организовать свое дело в качестве кебмена. Миссис Ингланд позаботилась обо всех слугах: Тильду и Эмму устроили в имения Грейтрексов, а миссис Мэнньон уходила на покой, получив щедрую премию. Она намеревалась печь хлеб и пирожные и продавать их из дома.
– Полагаю, в Йоркшир вы не вернетесь, – промолвил Илай, когда мы подошли к калитке.
Я велела детям идти в дом, а сама задержалась. Мы напоминали двух нянь в Кенсингтонском парке: я легонько катала туда-сюда коляску, а он – свой велосипед.
– Вряд ли.
– В таком случае это наша последняя встреча.
– Видимо, да.
Чарли с интересом смотрел, как Илай протягивает мне руку.
– Ну что же, Руби Мэй, удачи!
Я обхватила его ладонь.
– И вам, мистер Бут. Спасибо за дружбу.
Ни один из нас так и не пожал другому руку – мы просто застыли на миг, будто мирились. Я выпустила ладонь мистера Бута первой, и он опустил сжатую в кулак руку, словно забрал что-то с собой. Коляска никак не желала пролезать в калитку, и мистер Бут в последний раз мне помог. Я поблагодарила его, покрасневшая и смущенная, чувствуя, как тону в омуте самых разных чувств, и закрыла калитку.
Позже на столике в холле я увидела книги, которые оставил для меня мистер Бут: Бронте и Диккенс (обе я прочитала) и тоненький томик стихов Теннисона (который так и не открыла). Я представила, как мистер Бут раздумывает, добавлять ли эту книгу в прощальный подарок, дойдет ли до меня ее смысл. Как бы то ни было, стихи я тоже взяла.
Глава 25
Дверной колокольчик звякнул, однако женщина за прилавком не подняла головы. Она наклонилась, доставая с полки пакетик с желейными конфетами для пожилой покупательницы с корзиной. Обе о чем-то оживленно беседовали, а я присела на табурет и огляделась. Снаружи, с вывески над большим окном, исчезли слова «фрукты и овощи». Выведенное краской новое название гласило: «Мэй и сыновья, семейный бакалейный магазин». Исчезли корзины с морковью, не стало пирамид блестящих яблок. Отныне все полки были забиты мукой, горчичным порошком, овсянкой, ирисками, консервированным молоком, изюмом и всем тем, что можно хранить в чулане. На стенах висели яркие картинки и рекламные плакаты, за прилавком появились аккуратные ряды выдвижных ящиков из красного дерева с медными ручками в виде ракушек.
Наконец, мама меня заметила. На мгновение она замерла – и почти тут же возобновила прерванный разговор с покупательницей. Мама отсчитала пожилой даме сдачу, и они распрощались. По пути на выход покупательница кивнула мне, оценив мое элегантное форменное платье и безупречно чистые новые перчатки. Снова тренькнул колокольчик, и внезапно мы с мамой оказались вдвоем. Я медленно поднялась с табурета.
– Я тебя едва узнала, – произнесла мама без улыбки.
Под фартуком на ней была надета черная юбка и кремовая блуза с широкими рукавами. Каштановые волосы почти сплошь поседели.
– Лавка изменилась, – промолвила я.
Мы стояли поодаль в тесном помещении, не пытаясь приблизиться друг к другу.
– Я закрою магазин, и мы сможем подняться наверх. Робби ушел в банк, скоро вернется. – Она помолчала немного, а затем добавила: – Ты останешься на ланч? Арчи и Тед придут в половине первого.
– Я проездом до Лондона. У меня примерно час. Элси дома?
Мама вытерла руки о фартук и приоткрыла дверь, ведущую в жилые комнаты.
– Элси!
Вскоре я услышала, как сестра спускается по лестнице. Это был не дробный топот юного создания, мчащегося вниз, а осторожные шаги человека, который преодолевал ступеньку за ступенькой, опираясь на трость. Я ждала, затаив дыхание. Наконец в дверном проеме показалась высокая худая девушка в моей старой синей кофточке и юбке, затянутой на стройной талии. Темные волосы заплетены в косички. Такой же нервный рот и серьезные карие глаза, как у меня. Сейчас этот рот открылся, а глаза расширились от изумления. Слегка прихрамывая, Элси торопливо вышла из-за прилавка.
– Руби! Ты не сообщила, что приедешь!
На меня повеяло карандашной стружкой и душистым мылом. Я придержала ее на расстоянии вытянутой руки, чтобы как следует рассмотреть, а потом крепко-крепко обняла.
– Хотела сделать сюрприз.
– Побудешь с нами? Умоляю, скажи, что останешься!
– Не могу. Я возвращаюсь в Лондон.
– Кто-нибудь из мальчиков переночует на полу. Они не станут возражать, правда, мам?
– Она сказала, что не сможет остаться, Элс. Проводи ее наверх и поставь чайник. А я принесу печенья.
Элси первой двинулась вверх по узкой лестнице. Почувствовав в холле знакомые запахи дома, я обрадовалась, что сестра рядом – теплая, живая, и ей ничто не угрожает.
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Письма из деревни (1872-1887 гг.) - Александр Энгельгардт - Русская классическая проза
- Холостячка - Кейт Стейман-Лондон - Прочие любовные романы / Русская классическая проза
- Город в деталях. Как по-настоящему устроен современный мегаполис - Роман Марс - Публицистика / Русская классическая проза
- Тряпичник - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Две сестры - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Возвращение вперед - Самуил Бабин - Драматургия / Русская классическая проза / Прочий юмор
- Чего мужчины не знают - Вики Баум - Русская классическая проза
- Потерявшаяся Таня - Анна Александровна Чеченкова - Русская классическая проза
- Спецприключения Миши Шерехова - Дмитрий Евгеньевич Наумов - Иронический детектив / Русская классическая проза / Юмористическая проза