Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она сказала с нескрываемой грустью:
— Я хочу понять, но так болит сердце…
— Постараюсь не задерживаться там ни на минуту, встречусь с послами и вернусь.
— Обещаете?
— Да. Будьте здоровы.
— И вы, господин мой. И еще я хотела… Я бы так хотела сказать… О, теш Сои! Кетхен! Кетхен!
Она обернулась, сделала несколько шагов к подбежавшей камеристке и упала прямо в протянутые к ней руки. Тело ее стало неподвижным. Август подошел к окну, постоял немного. Но приступ не проходил. Король вышел, не сказав ни слова.
На Вавеле внешне будто бы все оставалось без изменений. Старый король частенько прихварывал и почти не покидал своих комнат. Все нити правления были в руках Боны. Она ткала свою сеть, в которую намеревалась поймать многих противников, но с ними и своего сына. Встретила она его очень сердечно, но тут же стала расспрашивать об истинной причине приезда.
— Чего ты, собственно говоря, хочешь? Часть приданого ты получил. Чего тебе еще? Наверное, не затем приехал в Краков, чтобы узнать, почему пуста серебряная колыбель? Об этом чирикают все воробьи и в Литве, и в Короне.
— Это правда. Елизавета тает с каждым днем, — согласился он.
— Зато глаза Барбары Радзивилл разгораются все ярче, — заметила Бона с издевкой.
— Вы уже знаете?
— О боже! Кто этого не знает? Ты поселился в Нижнем замке вместе с Елизаветой. Да? Но времени у тебя не было ни для нее, ни для меня, за последний год ты двести дней провел на охоте.
Я считала и знаю… Все знаю. В лесу, в глубине Рудникской пущи, стоит охотничий замок. По вечерам к нему подъезжает карета, и из нее выходит женщина, лицо которой закрыто вуалью… Эти ночные визиты должны были остаться королевской тайной, но в Литве все говорят, что женщина эта — вдова трокского воеводы.
— Елизавета ни о чем не подозревает. Важно только это. Если думать также и о здоровье его величества.
— А обо мне думать не нужно?
— А вас, матушка, я прошу отдать мне то, что по праву принадлежит моей супруге.
Бона сделала вид, что не понимает.
— У нее свой двор, она великая княгиня Литовская. Какое мне до нее дело, и о чем ты можешь еще просить?
— Все же есть о чем, — сказал он. — Поделиться с ней владеньями, что достались вам, польской королеве.
На этот раз она и впрямь была удивлена.
— То есть как это? Я должна отдать то, что получила от короля? И с чего вдруг? Почему я должна чего-то лишаться, ежели она еще не получила всего приданого?
— Послы римского короля обещали, что скоро привезут все сполна. Но в Литве напоминают мне, что в Польше, чего до сей поры не бывало, оказались сразу две королевы. У каждой из них должны быть свои земли.
Бона смотрела на него как на сумасшедшего.
— Санта Мадонна! Без меня этих владений бы не было. И то, что они теперь в хорошем состоянии, — моя заслуга, это все знают.
— Тем лучше, — буркнул он.
— Ах, так? Хочешь получить средства, чтобы удовлетворить свою новую страсть? — воскликнула она. — Сорить деньгами, покупать еретические книги, всевозможные листки и редкие рукописи? Да еще делать подарки Радзивиллам? Хватит на все — на кольца и жемчуга для вдовушки. Не спорь.
Мне передали, знаю… А недавно… О боже! Решил на свой счет построить дворец для Рыжего и дал ему двести злотых, а Черному — четыреста. И что это за вельможные господа, что иначе и жить не умеют, только Твоей великокняжеской милостью!
— При чем тут Радзивиллы? Мы говорим о поместьях, которые пожалованы польским королевам, — возразил он, стараясь оставаться спокойным.
— Я и слышать об этом не желаю! И запомни! Ничего, ничегошеньки не дам! — кричала она, бросая на пол все, что попадалось под руку.
Август вышел от матери, понимая, что проиграл и теперь придется беспокоить больного короля. Но он недооценил своей матушки. Весь вечер Бона бушевала, а рано утром велела кликнуть в свою опочивальню Паппакоду и долго рассматривала принесенные им бумаги, жалованные грамоты, счета.
Потом вместе с ним разглядывала карту, которую привезла из Италии. На этот раз ее раздосадовала неточность этого, когда-то восхищавшего ее, изображения, она послала за секретарем из королевской канцелярии и долго расспрашивала его про большие и маленькие города Мазовии. Наконец, узнав, что король, дремавший после обеда, проснулся, заглянула в его покой.
Сигизмунд Старый, откинувшись на подушки, полусидел в своем ложе и слушал увеселительный рассказ Станьчика. Бона велела шуту выйти и тут же приступила к делу.
— Слышала я, утром у вас был Август?
— Заходил поздороваться, — уклончиво отвечал король.
— И ко мне тоже, но сказал при этом, чего он требует для Елизаветы. Вы уже знаете? Или же…
— Знаю, — прервал ее на полуслове король.
— Август все твердит, что его литовские вельможи одолели. Это, мол, их требования. Хорошо. А вы? Что вы ему сказали?
Король помедлил немного, а потом промолвил весьма решительно:
— И впрямь, такого, как сейчас, никогда у нас не бывало. Мы должны подумать, как быть, — не могут же одни и те же земли достаться двум королевам сразу.
— Ах, так? — Бона покраснела, потом лицо ее стало бледным. — Я должна уступить?
— По вашей воле два короля поделились одной-единственной Речью Посполитой, стало быть, и королевы должны поделить то, что я дал одной из них.
Он попрекал ее тем, что она возвела на престол десятилетнего Августа, а она его — что тайно похоронил Ольбрахта. Казалось, королю удалось убедить жену.
— Ну что же, — наконец сказала Бона, — коли вы так любите Елизавету, что готовы пожаловать ей и земли, о которых мечтает Август, я ставлю условие: за поместья, которые я уступлю, вы отдадите мне Варшаву, Черск, Плоцк, Груец, Гарволин, Пясечно, Вышеград и Цеханов.
— Помилуйте! Да ведь это почти вся Мазовия! — воскликнул он огорченно.
— Нет, не вся. Тридцать пять городов, двести пятьдесят три деревни и двести тридцать мельниц.
— Столько городов? Я должен подумать, взвесить… Вы требуете слишком многого…
— Не я, а ваша любимая невестка хочет получить все сполна, дай…
— Довольно! — прервал ее Сигизмунд. — Чтоб я не слышал о ней ни одного дурного слова!
— Ну разумеется. Ни единого… — И добавила через минуту: —Я уже говорила с канцлером. Он обещал подготовить все бумаги о передаче земель в Мазовии и представить их вашему величеству.
Обессиленный король уронил голову на подушки. Он чувствовал себя больным, неспособным вести споры, отражать атаки. Но в ту же минуту слуга доложил о приходе сына Сигизмунда Августа.
Увидев у отцовского ложа королеву, он несколько смутился, но все же объяснил, что явился к отцу за ответом.
— Хорошо, что ты здесь, — чуть заметно улыбнулся старый король. — Мы как раз говорили о приданом для твоей супруги. С общего согласия отдаем ей часть земель, те, что поближе к Вильне.
— Весьма рад этому, — склонил голову в поклоне Август.
— Останься, не уходи. Мы говорили о приданом Елизаветы. О землях, которые отдаем ей во владение, но ни слова не сказали о ней самой. Как поживает моя милая доченька? Был ли от нее гонец?
— Нет, — тотчас же ответил молодой король. — Я ведь здесь совсем недавно…
— Жаль, — прошептал Сигизмунд, — я хотел бы знать, здорова ли она, рада ли прибывшим из Вены дарам? — И, обращаясь к Боне, добавил с иронией в голосе: — Ваши слуги ни о чем вам не донесли? Ничего не ведают?
Бона подумала, что, получив сегодня у супруга так много, не стоит сердить его ложью.
— Нет, — отвечала она. — Когда молодой король здесь, Глебович гонцов не шлет.
— Нужно сегодня же отправить кого-то в Вильну. Еще до отъезда Августа. Я хотел бы узнать о здоровье невестки.
— Отсутствие вестей обычно добрая весть, — миролюбиво улыбнулась Бона. — И все же я пошлю человека.
В это время распахнулись двери, и в королевскую опочивальню вошел великий коронный канцлер Мацеёвский в сопровождении маршала двора Вольского.
— Кажется, я никого не звал? — нахмурился король.
— Ваше величество! Мы пришли к вам с важной и печальной вестью, — отвечал канцлер.
Бона встрепенулась.
— О боже! Изабелла?
— Нет, вести из Вильны, — возразил Мацеёвский. — Молодая королева…
— Королева Елизавета… — добавил Вольский.
— Заболела?
— Такое трудно вымолвить…
— Помолимся за ее душу, — прошептал канцлер, — внезапно умерла.
Король приподнялся, сел.
— Повторите.
— Умерла дня пятнадцатого июня после припадка падучей, который длился десять часов.
— Боже мой! Елизавета… — король поглядел на сына. — Но ведь ты говорил нам, будто оставил ее в добром здравии. Поклоны от нее передал.
— Так было три недели назад. Не пойму, что могло случиться?
— Не знаешь? — удивилась Бона.
- Анания и Сапфира - Владимир Кедреянов - Историческая проза
- Князь-пират. Гроза Русского моря - Василий Седугин - Историческая проза
- Королева Виктория. Женщина-эпоха - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Дельцы. Автомобильный король - Эптон Синклер - Историческая проза
- Екатерина и Потемкин. Тайный брак Императрицы - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Фёдор Курицын. Повесть о Дракуле - Александр Юрченко - Историческая проза
- Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Булыга Сергей Алексеевич - Историческая проза
- Хирурги человеческих душ Книга третья Вперёд в прошлое Часть первая На переломе - Олег Владимирович Фурашов - Историческая проза / Крутой детектив / Остросюжетные любовные романы
- Екатерина и Потемкин. Фаворит Императрицы - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Александр Македонский. Огни на курганах - Василий Ян - Историческая проза