глаза, быстро моргая, потому что этого не может быть.
Был ли наконечник стрелы целым? Вообразила ли я себе тот изъян? Или поток вымыл остатки обсидиана из птичьего тела?
Дым вьется к вершине валуна и превращается в плоть и перья. Второй ворон Лора.
Боги мои! Мне удалось освободить второго ворона Лора!
Кожу покалывает от облегчения и радости.
Я это сделала.
Я. Это. Сделала.
Волшебная статуя складывает крылья и поворачивает шею, прежде чем запрокинуть голову вверх. Вместо того чтобы смотреть на своего друга, ворон смотрит на меня такими же сияющими и золотистыми глазами, как у Морргота.
Через пару ударов сердца он расправляет крылья и взлетает.
Два ворона есть, осталось три.
– Куда теперь, Морр… – Последний слог в его имени застревает у меня в горле, когда вороны встречаются, а их тени сливаются в большое пятно.
Вот уже они одно целое.
Одна птица, которая в два раза больше… везде. Железные когти размером почти с мои пальцы, а клюв выглядит так, будто он может насквозь проткнуть мое горло.
Я живу среди тех, кто владеет магией, и все же я поражена.
После того как я добыла Морргота, я поняла, что Бронвен поскупилась на детали. Но теперь… теперь мне интересно, что еще она от меня скрывала. И почему? Такой симбиоз происходит с каждым вороном? И если да, то насколько большим станет Морргот? Таким же большим, как вороны, которые убили отца Данте и напали на наш народ? Морргот в итоге станет больше меня?
Впрочем единственное, что сейчас имеет значение, – как пять воронов помогут Данте занять трон. Любой фейри, столкнувшийся с чудовищной птицей, оснащенной железными клювом и когтями, задрожит от страха, включая короля Люче.
Морргот вылетает из ущелья прямо на меня. Я с трудом поднимаюсь на ноги и отступаю так быстро, что спотыкаюсь. Я размахиваю руками, пытаясь удержаться в вертикальном положении, но в конце концов именно давление тела Морргота на мои плечи удерживает меня от падения. Успокоившись, Морргот кружит вокруг меня, хлопая крыльями, чтобы оставаться на одном уровне с моим лицом.
Когда я смотрю на черного ворона, я снова задаюсь вопросом: то, что я делаю, приведет к гибели моего королевства или к его улучшению? Я напоминаю себе, что, как только Данте станет королем, он сделает меня своей королевой. На этом пустом поле некому дать клятву, тем не менее я произношу ее себе под нос:
– Когда я сяду на лючинский трон, я клянусь быть маяком справедливости и равноправия.
Трон? Какая ты амбициозная женщина.
Я замираю и таращусь на Морргота, прежде чем развернуться и осмотреться в поисках обладателя голоса, который только что прогрохотал в воздухе.
– Кто здесь?
Мое сердце покидает грудную клетку и медленно ползет вверх по горлу. Если меня поймают с волшебными воронами, мне не видать ни трона, ни завтрашнего дня, какой бы амбициозной я ни была.
Свет поредел, превратив поле в лоскутное одеяло свинцово-серого и пепельно-лавандового цвета. Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть человеческую фигуру, но, кроме ворона и случайного крылатого насекомого, никакое другое существо не портит тусклый пейзаж.
Мне почудился этот голос? Была ли это моя совесть, напоминающая, что надо быть скромной? Если это так, то у моей совести могучий хрипловатый тембр. Довольно мужественный.
Если только это был не человек, а…
– Этот голос… он твой?
Ворон не отвечает, но я принимаю его молчание за согласие.
– Как… как ты разговариваешь?
Ты вернула мне голос.
– Я… – Я облизываю губы. – Как?
Объединив двух моих воронов.
Мурашки ползут по всему телу.
– Это безумие.
Я так понимаю, Бронвен мало обо мне рассказала.
– Бронвен ничего о тебе не рассказала. Я думала, что собираю статуи, а не волшебных птиц, которые могут посылать видения и говорить. – Я сглатываю, чтобы успокоить участившийся пульс. – Твой клюв не двигается, так как же ты издаешь звуки? Ты – как, напомните, называются эти придворные артисты? – чревовещатель?
Чревовещатель? Фырканье раздается в моей голове. Я не чревовещатель.
– Тогда как?
Я говорю внутри твоего разума.
Мой рот слегка раскрывается, потом шире.
Я сбил тебя с толку, Ionnh[56] Báeinach?
Это глупо, но мне не нравится, что он обращается ко мне так ласково и по фамилии Бэннок.
– Моя фамилия Росси, а не Бэннок. И я не юная.
Наступает мгновение тишины, нарушаемое только взмахами крыльев Морргота.
Твой отец Cathal, что делает тебя Báeinach, но если ты предпочитаешь носить имя карающего генерала, тогда я подчинюсь твоим желаниям.
Мои губы сжимаются.
– Я предпочитаю носить фамилию матери.
Наступает долгая пауза. В ней сквозят невысказанные слова.
– Будут ли все пять твоих воронов делать то, что только что сделали эти двое?
Да.
– И всех их зовут Морргот?
Да.
– И Лор – твой хозяин?
Наступает мгновение тишины между нами, а затем следует ответ:
Да.
– И этого Лора мы тоже ищем? Он что, статуя-фонтан в королевской ванне?
Ворон не улыбается, но я чувствую его улыбку. Как? Я не могу этого объяснить. Возможно, по тому, как медленно переливаются его цитриновые глаза, которые прикованы ко мне. Возможно, это мое воображение.
Он не статуя-фонтан в ванне, нет.
Хотя у меня к нему тысяча и один вопрос, я откладываю их на то время, когда голова не будет кружиться от звука мужского голоса внутри черепной коробки.
Изучая пейзаж, окутанный вуалью звездного света, чтобы понять, как вернуться к Фурии, я задаю последний вопрос:
– Итак, где твой следующий ворон?
В Тареспагии. Зарыт в роще вашей семьи.
Мой взгляд возвращается к нему.
– Роща моей семьи? – Как удобно. От беспокойства потеют руки. Я вытираю их о штанины. – Скажи мне, Морргот, пророчество реально или Бронвен организовала эти поиски из-за моего происхождения?
Проходит секунда. Две.
Я начинаю задаваться вопросом, слышал ли он мой вопрос, когда он произносит:
Твой ненаглядный принц сидит у подножия горы, в сопровождении войска.
– Войско… Зачем?
Затем… чтобы задержать тебя.
Глава 48
Мое сердце колотится так быстро, что во рту пересыхает.
– Он з-знает… знает, что я ос-освободила тебя.
Я обвожу взглядом поле, ожидая увидеть Данте с развевающимися длинными косами со сверкающими золотыми бусинками.
Он в долине, напоминаю я себе.
Я быстро взбираюсь на холм и смотрю вниз. Все, что я могу разглядеть сквозь перистые облака, – это цветные точки, похожие на краски на палитре художника: Ракоччи – зеленая точка, Марелючи – синяя, усеянная медными светоотражающими крышами, и Изолакуори, на самом краю, – решетчатая бело-золотая.
Я так сосредоточилась на своей
