также становится понятным в атмосфере зимы 1792-1793 гг., когда первые насильственные действия республики вызывают разделение, когда политика восставшей Коммуны и ход парижского избирательного собрания продолжают вызывать споры. Позиция Робеспьера определяется не только принципами; она также является ответом на атаки жирондистов, желанием придать законную силу всем событиям лета и оправдать их деятелей. Нужно ли видеть здесь также и опасение, как бы процесс не позволил сохранить жизнь Людовику XVI?

Основательно продуманная и изложенная пятнадцатью днями ранее в его "Письмах", холодная и резкая политическая аргументация не становится достаточно убедительной. Члены Конвента разделились; многие не желают непоправимого и, более того, боятся осуждения общественного мнения и иностранных государств. Они высказываются за процесс с обвинительным актом, обвиняемым, защитниками, различными мнениями, вердиктом. Робеспьер ещё пытается противостоять этому 4 декабря, но ничего не выходит. Процесс начат. В течение трёх недель Робеспьер присутствует на нём, фактически не участвуя. Однако в конце месяца новое предложение прерывает его молчание. Пока Людовик XVI оправдывается, неловко, но достойно, пока адвокаты искусно защищают его, а многие французы поддаются жалости, жирондисты предлагают передать судебные полномочия Конвента народу.

Более, чем когда-либо Робеспьер сомневается в исходе процесса. 28 декабря он говорит; даже если он продолжает думать, что Людовик XVI был осуждён 10 августа, он намерен, пользуясь его же словами, рассуждать "в рамках того порядка, который был принят"[212]. Поскольку процесс начался, он хочет его закончить, быстро и без обращения к народу. Советоваться с гражданами о мере наказания, налагаемой на короля, говорит он, значило бы ослабить нацию в состоянии войны, вызвать жестокие споры, увидеть "гражданскую войну". Сближая процесс с печальными событиями лета 1791 г., он уверяет, что "те, кто не хочет, чтобы Людовик пал от меча законов, ничего не имели бы против того, чтоб он был убит во время народных волнений: они приложат все силы к тому, чтобы спровоцировать таковые"[213]. Робеспьер разоблачает западню жирондистов: они хотят подтолкнуть народ к гневу, к убийству короля, чтобы потом подавить его и навязать ему свою власть. Они готовят новую резню на Марсовом поле. "Да, я это заявляю во всеуслышание, отныне в процессе тирана я вижу не что иное, как средство вернуть нас, через анархию, обратно к деспотизму"[214]. Действительно ли он в это верит? Клевета ли это, чтобы дискредитировать противника? Ответ ли на гнев, поднимающийся на парижских улицах, и косвенный призыв к спокойствию? Как бы то ни было, в последующие недели Робеспьер беспрестанно возвращается к этой предполагаемой угрозе, которая перекликается с симметричными страхами у бриссотинцев.

В середине января 1793 г. процесс завершается поимённой перекличкой. Робеспьер голосует "за" по вопросу о виновности, затем "против" по вопросу об обращении к народу, как и подавляющее большинство Собрания (15 января). На следующий день, в восемь часов вечера, начинается третья перекличка; она касается меры наказания. Как и накануне, каждый депутат в свою очередь проходит к трибуне и предлагает свой вердикт, иногда одной фразой ("Я голосую за смерть", "Я голосую за тюремное заключение"), иногда обосновывая свой выбор. Робеспьер голосует за смерть, как и очень незначительное большинство, и объясняет: "Я неумолим к угнетателям, потому что я сострадателен к угнетённым; я нисколько не признаю человечности, которая убивает народы, и которая прощает деспотов".

Когда голосование завершается 17 января, всё могло бы закончиться; всё должно было бы закончиться, думает Робеспьер. Разве в Париже не царит атмосфера собрания патриотов? На площади Карусели наблюдается торжественное единение федератов из департаментов, делегатов от парижских секций и муниципальных чиновников. Они клянутся друг другу в "нерушимом союзе и братстве", прежде чем пойти танцевать карманьолу на площади Мэзон-Коммюн, под звуки барабана… Но Конвент снова соглашается выслушать защитников короля, снова обсудить обращение к народу, а затем начать дебаты о возможной отсрочке. Последний вопрос накаляет страсти; 18 января Робеспьер вновь разоблачает маневр. Как и Тальен, Дантон и Дюэм, он требует, чтобы Собрание высказалось немедленно. Обмен мнениями бурлит и прерывается шумом, криками, движением в зале; выбившись из сил, председатель Трейяр закрывает заседание. Но, как во времена зарождающейся Революции, когда депутаты отказались покинуть королевское заседание 23 июня 1789 г., около трёх сотен членов Конвента от левой отказываются уступить и продолжают заседать. Они согласны с Робеспьером: нельзя допустить отсрочку до следующего дня. 19 января они одерживают победу.

Даже если он по-человечески сочувствует судьбе Людовика XVI, Робеспьер выражает удовлетворение по поводу его осуждения. Накануне казни он полагает, что она наконец позволит прийти к республике: её "первый день – это вчерашний день", - восклицает он у Якобинцев. Согласно ему, один цикл истории завершён. Однако, в то время, как война продолжается и напряженность в отношениях с жирондистами увеличивается, новость об убийстве депутата-цареубийцы Мишеля Лепелетье оживляет его страхи (20 января). А если некоторые попытаются спасти "тирана"? – беспокоится он. А если, самое главное, они хотят вызвать гнев народа? Он добивается от клуба объявления, призывающего парижан "поддерживать вокруг эшафота, вокруг Конвента величественное и ужасное спокойствие, чтобы все враги свободы цепенели от страха". Затем, говорит он, нужно договориться разоблачить в Собрании и в департаментах "заговоры, сплетённые против свободы".

В самый день казни Людовика XVI, 21 января 1793 г., Робеспьер неоднократно выступает в Конвенте: он требует и добивается внесения Мишеля Лепелетье в Пантеон; он возражает против применения смертной казни к любому, кто мог бы скрывать убийцу этого "мученика свободы", по той причине, что эту меру наказания вскоре уберут из уголовного кодекса. Вслед за Барером, он также обращается с призывом к объединению депутатов: "Именно ради любви к родине, ради принципов свободы я заклинаю вас сплотиться". Но умиротворение только кажущееся, так как его призыв к объединению делает акцент на обвинениях, против Бриссо, против Ролана… К тому же, 21 января Петиона яростно обвиняют Тюрио и Колло д'Эрбуа, а Конвент устраняет отдел по формированию общественного духа министра Ролана. Если и существует сомнение относительно намерений Робеспьера и монтаньяров, то послушаем его похвальное слово Лепелетье у Якобинцев от 23 января: "Он объявил себя другом, товарищем по оружию депутатов-республиканцев в момент, когда армия памфлетистов, подкупленных преступным министром и фракцией, орудием которой она служила, предавала их общественному презрению и ярости заговорщиков, под именем анархистов, поджигателей, мятежников". Робеспьер не говорит прямо, но он это подразумевает; смерть Лепелетье на совести Ролана и бриссотинцев.

В конце января

1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 112

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Робеспьер - Эрве Лёверс бесплатно.

Похожие на Робеспьер - Эрве Лёверс книги

Робеспьер на троне - Борис Башилов - История
Робеспьер и террор - Бронислав Бачко - История
Вечный Египет. Цивилизация долины Нила с древних времен до завоевания Александром Македонским - Пьер Монтэ - История / Культурология / Религиоведение
Страшный, таинственный, разный Новый год. От Чукотки до Карелии - Наталья Петрова - История / Культурология
Великие исторические личности. 100 историй о правителях-реформаторах, изобретателях и бунтарях - Анна Мудрова - История
Вечер на Кавказских водах в 1824 году - Александр Бестужев-Марлинский - История
Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху - Пьер Брюле - История
Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху - Пьер Брюле - История
Робин Гуд - Вадим Эрлихман - История
Повседневная жизнь старообрядцев - Кирилл Кожурин - История

Оставить комментарий