Форма входа
Читем онлайн Янка Купала - Олег Антонович Лойко
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
чудеса! — та же мелодия возвращается. Та же мелодия, да не тот голос:
Что ж ты, милый, грустный ходишь,
На меня взглянуть не хочешь?
На кого это он не хочет взглянуть? Кто это на него обиделся? И за что? Не за то ли, что он выбрал другую? Но здесь обида не советчица, не помощница. Ах, ему все только снится. Как хорошо. Но и даже во сне он должен ответить. И отвечает — находчиво, той же песней:
— Я с того грущу-печалюсь,
Что с недоброй женкой маюсь.
При этом Купала думает, что вот сейчас, как и в день их свадьбы в Москве, она разозлится, сорвет со своего пальчика обручальное колечко и швырнет его в угол. Колечко покатится, покатится и бог весть куда закатится. Они станут его искать, но так и не найдут, как в свой первый вечер в Москве. И будет топотать, топотать Владка, как в Вильно, на сцене, в группе Игната Буйницко-го. Однако… Однако Владка даже не обижается, шаловливым звоночком звенит ее голос:
— Днем ведь брал, не среди ночи,
Где же были твои очи?..
И смеется, заливается Владка, а вокруг нее хоровод. Лица знакомые и незнакомые. Он становится в этот хоровод, подает руки соседкам и, слегка покачиваясь, медленно плывет — словно в воздухе, вовсе не чувствуя ногами земли. А хоровод молодой, веселый, дружный:
Подушечки, подушечки, пуховые-перовые,
Молодушки, молодушки, стройные-молодые;
Кого люблю, кого люблю, того поцелую,
Пуховую подушечку тому подарю я.
Владка, милая Владка в центре круга. Она кланяется ему, Янке, держа в руках подушку. Он принимает подушку. Она у него под головой. Но почему эта подушка такая жесткая?
И тогда появляется перед Купалой шинкарь — черные сверкающие глаза, в черной ермолке, из-под которой свисают длинные, почему-то белые — седые? — пейсы. Шинкарь раз за разом в пояс кланяется перед Купалой и говорит:
— Просим к Абрааму на пиво! Просим к Абрааму на пиво!..
«Какой гостеприимный шинкарь, — думает Купала, — точно у него или Абраама пиво бесплатное… А может, и сходить к Абрааму на пиво… Или пиво с Абраамом не сваришь?.. Идти? Не идти?» И Купала все-таки не решается. Его берет сомнение: так ли уж искренне приглашение шинкаря? Ведь вон как подозрительно блестят, светятся у того глаза. Видимо, живучие, потому и светятся. Купала никогда не думал, что черное может светиться, да еще в черном сне!
— Брось! — выкрикивает Купала. А глаза шинкаря как провалились в глазницы и стали знакомыми-знакомыми… Да это ж Лука Ипполитович на него косоурится!.. Купала не знает, куда деваться от пронизывающего все его существо взгляда, и вновь просыпается в обильном поту, трет, протирает горячие, тревожные глаза…
Последнее сообщение о состоянии здоровья поэта в газете «Беларусь» появилось 23 марта 1920 года. В нем говорилось: «Янка Купала выписался из госпиталя и приехал на свою квартиру 20 марта. Но чувствует себя пока что слабо и еще не может приступить к своей литературной работе».
3. «ДА НАЧАТЬСЯ ПЕСНЕ ТОЙ СОВРЕМЕННЫМ ЛАДОМ…»
По приезде из Смоленска в Минск поэт сразу же включился в активную работу по культурному строительству, становясь политическим деятелем, писателем нового типа — советского. Поначалу он занимал должность библиотекаря в созданном при Комиссариате просвещения Народном доме. С 1921 года поэт работает уже в белорусской научно-терминологической комиссии, являясь одновременно заведующим литературно-художественной секцией литературно-научного отдела Наркомпроса. Как заведующий секцией, занимается и издательскими делами, становится членом научно-литературной коллегии Наркомпроса. Когда эту коллегию преобразовали в научно-редакционную комиссию, ее возглавил Янка Купала. В январе 1921 года состоялось совещание работников просвещения и культуры, на котором обсуждался вопрос о создании Института белорусской культуры. На совещании была избрана комиссия, в которую вошел и Купала, становясь, таким образом, одним из создателей Инбелкульта, а это значит, и Академии наук БССР, в которую Инбелкульт затем перерос.
Что стояло за работой в научно-терминологической комиссии? В результате этой работы по-белорусски заговорили Карл Маркс, Фридрих Энгельс, Ленин, обрел свои права белорусский язык в политэкономии, физике, химии, математике. С Купалой советовались, Купалу слушались. Он был авторитетом. Заседания терминологической комиссии, чуть ли не каждое, затягивались до поздней ночи. Ведь не так-то легко выверить все термины, чтобы народ воспринял их органично, чтоб они не выглядели в родном языке чужеродными. Чего-чего, а споров тут хватало: сталкивались самые разные мнения, порой взаимоисключающие — не до примирения. Один предлагал одно, другой — другое, третий — снова что-нибудь свое. Пуританизму сопутствовал обыкновенный провинциализм, самоуверенному левачеству, апломбу — отстаивание той самобытности, которая в действительности оборачивалась эстетической глухотой к слову, явным непониманием народного духа. Зонтик вдруг объявлялся «растопырником», галоши — «мокроступами». Или конус предлагалось называть «стожком». Ах, как по-селянски, по-белорусски! Дошло даже до того, что кто-то из неисправимых новаторов настаивал на
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Янка Купала - Олег Антонович Лойко бесплатно.
Похожие на Янка Купала - Олег Антонович Лойко книги
- Франциск Скорина - Семен Подокшин - Биографии и Мемуары
- Симеон Полоцкий - Борис Костин - Биографии и Мемуары
- Белая гвардия Михаила Булгакова - Ярослав Тинченко - Биографии и Мемуары
- Страж Беларуси. Александр Лукашенко - Александр Андреев - Биографии и Мемуары
- Лукашенко. Политическая биография - Александр Федута - Биографии и Мемуары
- Портреты замечательных людей. Книга первая - Владимир О. Смирнов - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного - Павел Федорович Николаев - Биографии и Мемуары / История
- На Западном фронте. Бес перемен - Дмитрий Олегович Рогозин - Биографии и Мемуары / Политика / Публицистика
- Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- Иван Федоров - Татьяна Муравьева - Биографии и Мемуары
