света. Ведь в 1920–1921 годах Минск оставался еще холодным и темным ночным городом, городом чадящих буржуек, коптящих керосинок. И сегодня нельзя без душевного волнения перелистывать свидетельства, выданные Купале правительственными учреждениями, например, «на предмет льготного пользования электрическим светом», да ко всему «тремя электрическими лампочками по 25 свечей каждая», справок в Соцобес наподобие этой: «…Наркомпрос просит выдать одни новые сапоги известному белорусскому писателю Янке Купале (Ивану Луцевичу)». И тут же Наркомпрос добавляет, что поэт в сапогах «сильно нуждается». А вот тот же Наркомпрос ходатайствует «об отпуске из Центрбелсоюза известному белорусскому писателю Янке Купале, находящемуся сейчас в научной командировке, в Минском уезде, 3000 штук 1 сорта папирос и 2 фунта табака».

А с каким вниманием и уважением относились к поэту газеты и издатели! «Советская Белоруссия» сообщала, например, 27 января 1921 года о постановлении Госиздата БССР издать избранные произведения Янки Купалы, называя это постановление «самым интересным» событием последних дней. Причем о Купале говорилось как о поэте, который «пользуется славой «белорусского Пушкина». И конечно же, Купала знал (не мог не сказать ему об этом Тишка Гартный, которому издательство поручило вступить с поэтом в переговоры), что в постановлении записано: издать его избранные сочинения в самом срочном порядке в «изящной форме», на хорошей бумаге, в художественном оформлении и в количестве 10 тысяч экземпляров. Это была реальная, действительно заинтересованная забота новой власти о Поэте, о судьбе его песни.

Да только ли о нем одном! По делам службы Купала в начале 1923 года составлял акт о вышедших в республике книгах на белорусском языке. Сердце его не могло не наполниться радостью, когда он, подводя итоги за 1922 год, писал собственной рукой: «Вообще выпущено 268 050 экземпляров книг объемом в 2 036 527 печатных листов… Около трех вагонов белорусских изданий». Приводимые астрономические цифры могли показаться тогдашнему рядовому читателю абстрактными, потому поэт и переходил на язык конкретных представлений: «около трех вагонов». Вот это объемно, неожиданно, здорово! «…Эти сотни тысяч книг, — рассуждал далее Купала, — рассыплются по всей Беларуси, чтоб учить народ, будить белорусскую придремавшую думку к светлой, радостной национальной и общечеловеческой жизни». И вот какой вывод делал поэт, стремясь довести его до разума и сердца каждого белоруса: «И следует нам помнить, что эта большая культурная и творческая белорусская работа, которую мы смогли проделать в прошлом году, проделана в Беларуси Советской и при помощи Власти Советской». Это были искренние, в сердце выношенные слова благодарности власти Советов, которая только-только установилась на родной поэту земле, а уже так много сделала для его народа, для его Батьковщины.

Но представлять Купалу того времени только ликующим, ничем не омраченным тоже неправильно, тем более Купалу 1921 года, когда Рижский договор снова располовинил Белоруссию. Контрольная полоса государственной границы прошла через самый Замэчек — через первый купаловский курган, через древнюю стоянку далеких купаловских предков, ту самую, относящуюся ко второму столетию нашей эры. По ту сторону осталась Вязынка, хата, в которой поэт родился. Купала тяжело переживал эту величайшую несправедливость, это надругательство, которое империализм учинил над его землей, поправ исторические границы Белоруссии, вынудив молодую Страну Советов, как и во время Брестского мира, пойти на горький компромисс.

Сказывалась на душевном самочувствии Купалы и вся та скверна, с которой он столкнулся в дни белопольской оккупации. Она продолжала тревожить его, гневить. Поэт уже попытался начать свою песню «современным ладом»; теперь «современным ладом» он задумал написать драму, а точнее комедию.

Над комедией «Здешние» («Тутэйшыя»), как над многими своими произведениями, Купала снова работал в Окопах. Закончил он комедию 31 августа 1922 года. Ровно год тому назад — тоже в августе — поэт, мы помним, написал здесь величественное стихотворение-реквием, посвященное Степану Булату как новому герою новой эпохи. И вот сейчас Купалу, поэта и драматурга, обступают в тех же Окопах тени старого мира, его обломки: Пан, Исправник, Поп, Дама, Оборванец. Они лица безымянные, каждое — гротескное воплощение определенного социального состояния. Но ряд героев имена имеет: из положительных — Янка Здольник, крестьянин Левон Горошка, его дочь Аленка; из отрицательных — Никита Сносак (он же — Никитий Сносилов, Никитиуш Сносиловский), Генрих Мотович Спичини, Настя Побегунская, Восточный Ученый и Западный Ученый. Все происходит в Минске: первое действие — в феврале, второе — в декабре 1918 года, третье — в июле 1919-го, четвертое — в июне 1920-го. События июля 1919-го, июня 1920-го Купала видел собственными глазами. Но вполне мог представить, каким был старый, мещанский Минск в феврале — декабре 1918 года — с началом кайзеровской оккупации, с концом ее. Второе действие драматург разворачивал в самом центре дореволюционного города — на Кафедральной площади, куда он когда-то мальцом прибегал из Александровского переулка и которую в круговерти переходного времени красноречиво окрестили «Брехалкой». Иными словами, на фоне всех шести соборов и костелов этой площади, да еще с домом губернатора, создается диковинное зрелище, рассчитанное на самую широкую уличную толпу, зрелище, где призраки прошлого мечтают вернуть это прошлое, заиметь прежнюю силу, власть, привилегии. Гротеск, шарж, сатира, ирония — все пущено автором в ход, все в пьесе заострено, скособочено, преувеличено, как в зеркалах комнаты смеха.

Пьеса «Здешние» была вместе с тем и самым болевым, что ли, произведением Купалы, самым главным в его непрестанных заботах о будущем Батьковщины. Потому и нетрудно услышать в этой пьесе отголоски почти всех прежних ведущих мотивов купаловского творчества и, в частности, свадьбы, поезжанства, национальной темноты, по черным углам которой плесенью вызревает человеческое ничтожество. О своей свадьбе с Аленкой Янка Здольник говорит, что они ее «отложили до той поры, когда последний оккупант от нас уйдет; ведь при них веселье не веселье». Поезжанином у себя дома приходится быть все время Левону Горошке, которого, по словам его дочери Аленки, в разные обозы «сперва одни гнали, после — другие, затем — снова те самые, потом — опять другие, а там, дальше, и неизвестно кто гонит и куда гонит». От этой неизвестности болела душа у Янки Здольника, у Аленки, у Левона Горошки. И у самого Янки Купалы. Ведь все-таки шел уже 1922 год, пятый год революции, а неясного оставалось еще немало. Большим оптимистом был Никита Сносак, который так или иначе держался на поверхности в самых разных политических ситуациях и которому уверенности придавала его нехитрая философия:

Беларусь, моя сторонка,

1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 129

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Янка Купала - Олег Антонович Лойко бесплатно.

Похожие на Янка Купала - Олег Антонович Лойко книги

Франциск Скорина - Семен Подокшин - Биографии и Мемуары
Симеон Полоцкий - Борис Костин - Биографии и Мемуары
Белая гвардия Михаила Булгакова - Ярослав Тинченко - Биографии и Мемуары
Страж Беларуси. Александр Лукашенко - Александр Андреев - Биографии и Мемуары
Лукашенко. Политическая биография - Александр Федута - Биографии и Мемуары
Портреты замечательных людей. Книга первая - Владимир О. Смирнов - Биографии и Мемуары / Публицистика
Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного - Павел Федорович Николаев - Биографии и Мемуары / История
На Западном фронте. Бес перемен - Дмитрий Олегович Рогозин - Биографии и Мемуары / Политика / Публицистика
Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
Иван Федоров - Татьяна Муравьева - Биографии и Мемуары

Оставить комментарий