о невиновности, хотя бы для того, чтобы поинтересоваться, кто его враги, и таким образом, возможно, выйти на настоящего преступника?»
Паркер из округа Барнстейбл, что на мысе, возбуждённо замахал рукой, и Ники кивнул ему.
«Почему похититель не мог сделать это именно по той причине, о которой вы сказали? Ведь когда его поймают, он скажет: «Я этого не делал. Думаете, я был бы настолько безумен, чтобы поставить свои отпечатки на записке о выкупе? И тогда он выходит на свободу, если вы понимаете, о чём я...» Голос Паркера неуверенно прервался.
Но Ники ободряюще кивнул ему. «Вы же понимаете, что так не пойдёт, – мягко сказал он, – ведь хотя вы можете подозревать, что этот человек невиновен, вы обязаны провести расследование и попытаться завести на него дело. И как он мог быть уверен, что вы больше ничего не найдёте, если внимание будет приковано к нему?»
Я попробовал. «Предположим, у похитителя было что‑то на кого‑то, и он смог заставить его оставить свои отпечатки на записке.»
Я ожидал именно этого, когда он покачал головой. «Это похищение. Наряду с убийством это самое страшное преступление. Если бы этого человека опознала и задержала полиция, вряд ли можно было бы ожидать, что он возьмёт на себя вину за столь тяжкое преступление. Но даже если бы он это сделал, на этом бы дело не закончилось. Ему пришлось бы показать, как он совершил преступление, где держал девушку, что делал с деньгами. И, конечно, он не смог бы этого сделать. Кроме того, если он был вынужден поставить свои отпечатки на записке из‑за того, что настоящий преступник имел на него какой‑то компромат, то не могло ли это, в свою очередь, дать ему возможность одержать верх над своим мучителем?»
«Если только он не умер», – вмешался Джонстон.
«Очень хорошо», – сказал Ники. «Заставить человека поставить свои отпечатки пальцев на записке о выкупе, а затем прострелить ему голову и сбросить отяжелевшее тело в реку. Отличная идея, если не считать того, что первоначальное возражение остаётся в силе. Полиция в это не поверит. Если бы преступник планировал что‑то подобное, он бы оставил на записке только один отпечаток, или, что ещё лучше, только частичный отпечаток – так что в возможность несчастного случая можно было бы поверить с большей готовностью. Нет, вы совершенно правы, предполагая, что в деле участвовали два человека, но это партнёрство, добровольное партнёрство, в котором один из партнёров ставит свои отпечатки сознательно и добровольно. Это было бы логично, если бы у одного из партнёров были основания опасаться добросовестности другого. Например, если бы он боялся, что, как только предприятие будет завершено, его партнёр может сообщить в полицию, он мог бы таким образом обеспечить себе молчание.»
Боюсь, мы все были немного разочарованы. Ники так высоко поднял планку, что мы поверили, будто у него действительно есть ответ. Это было полным разочарованием. Против этой теории было множество возражений. Джонстон высказал одно из них.
«Почему партнёр должен быть настолько безумен, чтобы сделать это?»
«Потому что он в безопасности», – огрызнулся Ники. «Он не профессиональный преступник. Его отпечатки пальцев не найдут ни в одном бюро идентификации.»
«Этого недостаточно», – сказал Джонстон. «Мы начинаем охотиться и находим что‑то. Только тень зацепки. С этими отпечатками всё будет кончено. Это было бы слишком опасно.»
«Если, конечно, у него не было причин полагать, что записка никогда не попадёт в полицию», – мягко предположил Ники.
«Как он мог быть в этом уверен?» – требовательно спросил Джонстон.
«Письмо было отправлено ему домой», – сказал Ники.
Не думаю, что кто‑то из нас понял весь подтекст предложения Ники.
«Предположим», – продолжал Ники, – «человек с богатым отцом, братом или любящей тётушкой очень нуждается в деньгах. Он проиграл в азартные игры больше, чем мог бы позволить себе потерять, или слишком роскошно живёт. Или, скажем, ему просто нужна крупная сумма денег без всяких обязательств. Если он попытается занять её у своего обеспеченного родственника, ему откажут или потребуют вернуть деньги в определённый срок. Но предположим, что он может пойти к той же родственнице и сказать: Дорогая тётя Агата, Глорию похитили, и похитители требуют пятьдесят тысяч долларов? Или предположим, что записка попадёт прямо к тёте Агате, которая живёт с ним? Естественно, она покажет ему записку и, скорее всего, договорится с ним о том, что он будет действовать от её имени. И как же он это устроит? Возможно, он разыщет какого‑нибудь преступника, изложит ему план и предложит солидную часть выручки за участие в предприятии вместе с ним. А может быть, преступник сам предложит ему эту идею. Преступник – я имею в виду не мелкого воришку в свитере и кепке, а организатора – как звучит это сленговое выражение? Вот, крупная шишка – захочет убедиться, что после того, как всё закончится, респектабельный партнёр не сдаст его полиции. Он будет настаивать на том, чтобы респектабельный партнёр безошибочно признал себя виновным. Метод отпечатков пальцев сразу же напрашивается сам собой.»
«Почему он не мог просто попросить уважаемого человека написать и подписать заявление о своём участии в преступлении?»
«Это было бы безумием», – ответил Ники. «Ведь он будет подвергаться шантажу до конца своих дней.»
«А разве его не шантажируют таким образом, с его отпечатками на записке о выкупе?» – спросил я.
Ники посмотрел на меня в отчаянии. «Вы забываете, что он получил записку. Скорее всего, он запечатал конверт и сам опустил его в почтовый ящик. Она адресована ему самому, его отцу или богатой тётушке. Она приходит в его дом, как и любая другая почта. Как только деньги будут выплачены, он уничтожит её.»
«А не может ли он тогда пойти в полицию и настучать на своего единомышленника?»
«А как он докажет, что было предъявлено требование о деньгах?» – едко ответил Ники.
Мы все уселись поудобнее, каждый мысленно прокручивая в голове общую картину, которую теперь можно было составить из первоначального рассказа Джонстона и дедуктивного анализа записки с требованием выкупа, проведённого Ники.
Чем больше я думал об этом, тем больше убеждался, что Ники прав. Два брата живут вместе в большом доме. Филипп – старший, бедный и больной, обязанный своему богатому преуспевающему брату за крышу над головой. Его странные друзья – неужели кто‑то из них первым предложил этот план? Возможно, он не считал себя настолько больным, как утверждал его брат – врач. С большой суммой денег
