Паризерплац. Посол Франции Андре Франсуа-Понсе открывает обед, на котором присутствуют 12 гостей. Министр финансов (не нацист) Шверин фон Крозиг сидит справа от супруги посла. Посол как раз приступает к рагу из окорока кабана, убитого в охотничьих угодьях Геринга, когда мажордом передает ему лапидарную записку: «Рейхстаг горит». Он поднимается и подходит к окну, из которого виден купол парламента. Стеклянный купол сейчас весь охвачен алым пламенем, «как будто в нем зажгли бенгальские огни», как напишет потом Франсуа-Понсе. Посол сообщает эту новость своим гостям. Они настолько поражены неожиданным известием, что на какое-то время теряют дар речи. Только министр финансов вскрикивает, охваченный странным порывом радости: «Gott sei Dank!» («Слава богу!»)

Берлинские пожарные суетятся вокруг гигантского костра и наконец проникают в здание. Они обнаруживают около двадцати очагов возгорания — в большом зале, в буфете, в залах заседания комиссий. Кто-то облил бензином шторы, старую деревянную обшивку стен. «Это преступление было подготовлено очень многочисленной группой», — утверждает шеф пожарных. Полицейские хватают человека с блуждающим взглядом, который имеет при себе документы на имя Маринуса ван дер Люббе.[44] Он действительно кажется пережившим какое-то сильное потрясение.

В синагоге

Многочисленные евреи собираются в своих синагогах. После службы они горячо обсуждают начавшуюся «охоту на коммунистов». «Они атеисты, с ними поступили правильно». — «Рема рано или поздно отстранят от дел, и тогда консервативные правые вновь придут к власти». — «Я не верю, что нацисты возьмут под свой контроль прессу, книжные издательства, кино». — «Да что они вообще смогут сделать без нас: в наших руках банки, коммерция, всё», — говорит толстый торговец мужскими сорочками, который только что заключил с Ремом сказочно выгодный контракт на поставку коричневых рубашек и отказал в каком бы то ни было кредите социалистам, хотевшим одеть в «зеленое» свою милицию. Один из друзей упрекает его: «Ты еще об этом пожалеешь, когда увидишь перед нашей синагогой плотную толпу с красными знаменами. Эти люди ненавидят нас, не могут спокойно смотреть, как мы выходим из своих «Мерседесов» в шубах и складных цилиндрах. Я не удивлюсь, если те, кто сегодня несет плакаты «Мы голодаем», завтра присоединятся к нацистам!» Здесь, у синагоги, все чувствуют и знают, что совершили ряд ошибок. Однако даже самые неисправимые пессимисты не могут вообразить, что ожидает в ближайшем будущем израильскую общину Берлина. Евреи полагаются — впрочем, без большой веры — на гарантии безопасности, которые Гитлер обещал предоставить «всем» церквам. Какой-то человек с большой бородой размахивает газетой от 5 февраля 1933 года, в которой Адольф Гитлер обращается с просьбой о сотрудничестве к духовным лицам всех вероисповеданий. Непонятно только, можно ли отнести к числу этих «духовных лиц» и раввинов. Раздаются голоса: «С ним (Гитлером) необходимо вступить в переговоры». В конце концов, разве не было благодарственной службы Те Deutn,[45] во время которой знамена со свастиками склонялись перед католическими священниками? То же самое происходило и в Мариенкирхе (церкви Святой Марии), и в соборе Святой Хедвиги, где католики получили те же гарантии. Не планируется ли в скором времени заключение конкордата с Ватиканом? «Несмотря на нашу тревогу и на зверства CA, — вмешивается в разговор некий раввин, — мы не можем не признать, что до сих пор к нашим синагогам относились с уважением».

Время пироманов

Пройдет довольно много времени, прежде чем суд в Лейпциге установит факт невиновности берлинских депутатов-коммунистов и Георгия Димитрова. Никто из посторонних не присутствовал на тайной казни «анархиста» ван дер Люббе. Его тело даже не выдали его семье. Крузе, ординарец Рема, на Нюрнбергском процессе подтвердит, что поджог рейхстага был осуществлен 23 членами штурмовых бригад по поручению Рема, одобренному Герингом. Все эти люди будут расстреляны 30 июня 1934 года за исключением самого Крузе, которому удастся бежать в Швейцарию и которого будет искать гестапо. Крузе добавит к своим показаниям, что Рем шантажировал Гитлера, угрожая сделать достоянием гласности обстоятельства этого дела, что и послужило истинной причиной его, Рема, гибели. Посол Франции не верил в мрачный фарс, поставленный новой властью. Он отмечал в своем дневнике, что пожар рейхстага, как и «Ночь длинных ножей», всегда оставался для Гитлера табулированной темой. Геринг, напротив, хотя и отрицал факт своего участия в поджоге, втайне настолько им гордился, что в его устах само опровержение этого факта звучало чуть ли не как признание: «Нерона и меня ложно обвиняли в поджоге соответственно Рима и рейхстага. На самом деле Рим сожгли христиане, а рейхстаг — коммунисты». Геринг возмущался сожжением огромного количества книг «антигерманской направленности», организованным на сей раз без всякой маскировки и «козлов отпущения», по поручению Геббельса, одной майской ночью на площади Оперы. Двигала ли им зависть? Или предусмотрительность? Не следует забывать, что Геринг и Геббельс были соперниками. Аутодафе не понравилось берлинцам. Геринг же был хотя и тщеславен, но очень осторожен. Тучный Геринг пользовался популярностью. Он охотно представал в обличье храброго, добродушного человека, в некоторых случаях — и защитника евреев. В 1941 году, когда его Люфтваффе будет бомбить Лондон и там начнутся пожары, он поставит это себе в заслугу. Но когда, после 1943 года, настанет черед Берлина испытать те же невзгоды, Геринг окажется как бы ни при чем.

Нацистское «государство благоденствия»

Берлинцы, как и все 65 миллионов немцев, в 1934 году в большинстве своем проголосовали за нацистов. Они приветствовали передачу Гитлеру всей полноты власти, едва завуалированную «высылку» Шнденбурга в его поместья, «ликвидацию» социал-демократов и коммунистов. Берлинцы сейчас намерены следовать за лидерами нацистов и одно за другим принимают все их нововведения: возрождение рейхсвера, CA, СС, Германский трудовой фронт,[46] общественные работы, «Силу через радость»,[47] «Зимнюю помощь». Пока дела идут хорошо, рабочие, крестьяне, промышленники, офицеры, служащие — словом, абсолютно все — удовлетворены режимом, который обещает ликвидацию безработицы, беспорядка, коррупции, инфляции и которому удалось, по крайней мере, выполнить свои обещания относительно безработицы, не затронув интересы богатых! Договор «О дружбе и нейтралитете между Германией и СССР»,[48] «Ось» никого больше не интересуют. И напротив, аншлюс (присоединение Австрии к рейху) льстит самолюбию немцев, а подписание четырехстороннего пакта[49] укрепляет их уверенность в будущем. Умело культивируемая ксенофобия постепенно превращается в ров, отделяющий «германское гетто» от остального мира. Конечно, никто не испытывает особой любви к гестапо,[50] государственной тайной полиции, или к СД, службе безопасности, которую уже начинают бояться. Однако надписи: «Свободу Тельману!»[51] мало-помалу начинают исчезать со стен предместий. Олимпийские игры, праздники на стадионах, пучки света в ночном небе, факельные шествия — всё это очаровывает сердца берлинцев, которые сразу же оценили (правда, не осознав, с какими тайными намерениями это делается) возвращение к классицизму в культуре. Национальная столица, die Hauptstadt, вскоре будет преображена архитектурными творениями самого противоречивого из нацистских деятелей искусства — Шпеера. Но это не вызовет сопротивления ни у кого, кроме немногих рафинированных знатоков. В Пруссии любят казармы, и берлинцы будут довольны жизнью до тех пор, пока не исчезнет масло. Они начнут проявлять беспокойство, только когда разразится война с сопровождающими ее ужасами. Но прежде им предстоит испытать огромное облегчение, смешанное с некоторой долей страха, во время «Ночи длинных ножей».

СС против CA, схватка в аду

Гитлер возвращается из Венеции, где Муссолини унизил его, бросив презрительную фразу: «Сначала наведите порядок в своем доме!»

Уже прибыв в Германию, он вновь и вновь с раздражением обдумывает этот совет, прозрачно намекающий на Рема. Может ли быть, что посольство Италии в Берлине располагает информацией о заговоре CA, направленном лично против него, Гитлера? Если это так, то лучше всего нанести удар первым. Предварительно приняв необходимые меры предосторожности. Вместо того чтобы сразу лететь в Берлин, Гитлер встречается с промышленником Густавом Круппом, который, как и Фриц Тиссен («стальной король»), жалуется на незаинтересованность рабочих в своем труде, неблагоприятно сказывающуюся на производстве.

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 68

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Повседневная жизнь Берлина при Гитлере - Жан Марабини бесплатно.

Похожие на Повседневная жизнь Берлина при Гитлере - Жан Марабини книги

Оставить комментарий