Форма входа
Читем онлайн Бандитский Петербург - Андрей Константинов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Известен также в своих кругах был и марвихер Григорий Штейнлов, специализировавшийся на снятии с богатых прохожих драгоценностей и эмигрировавший вовремя в Берлин.
Кстати, в мещанской питерской среде вор-карманник считался завидной партией, таким женихам многие добропорядочные родители невесты всегда готовы были предоставить квартиры для убежища. Постепенно в Петербурге сложилась целая система «блатных» квартир – в основном в районе Лиговки и Сенной площади. Содержателей таких квартир называли «блатокаями» и очень ценили в воровской среде.
Отдельную воровскую касту составляли «шнифера» – воры, проникавшие ночью в магазины и выносившие из них товары на большие суммы денег. К «шниферам» примыкали «подводчики» – разработчики операций и приемщики воровского товара. В 90-х годах XIX века в Петербурге одним из самых известных шниферов был Гришка-Армянин, накопивший впоследствии достаточно денег для открытия своих рыбных промыслов.
Квартирные воры делились на «громил» и «домушников». Вся разница между этими двумя категориями заключалась в том, что «домушники» работали поодиночке, реже – парами, а «громилы» сбивались в достаточно многочисленные шайки.
Среди питерских «домушников» в конце прошлого столетия было довольно много «знаменитостей» – на Васильевском острове промышляла «сладкая парочка» Константин Тележкин и Александр Тестов. Тележкин устраивался в богатые дома дворником и наводил потом Тестова на самые перспективные квартиры, «производительность» у друзей была довольно высокой – 12 очищенных квартир за семь месяцев, – но однажды удача им изменила, в одной квартире их застукала полиция. Преступники сначала было забаррикадировались и приготовились к отчаянному сопротивлению, но потом передумали, сдались и отправились осваивать Сибирь-матушку.
На Петроградской стороне злодействовал еще более шустрый Ванька Горошек, он умудрялся «поставить» за месяц до 10 квартир. Горошка сгубила страсть к хулиганству и дешевым театральным эффектам – он разбрасывал в обворованных квартирах дохлых кошек, собак и крыс. (Возможно, именно с Горошка впоследствии будет брать пример знаменитая послевоенная банда «Черная кошка».) По этим следам Ваньку в конце концов и вычислили…
В начале 90-х годов XIX века начал свою карьеру известный «домушник» Безруков, служивший в Пассаже приказчиком. Ему было всего 15 лет, когда он начал залезать в магазинные форточки, пользуясь своим хрупким телосложением. Безрукова неоднократно судили и ссылали в Сибирь, но он с необыкновенным упорством возвращался в родной город и вновь принимался за любимое дело…
Не менее знаменитым был некто Краюшкин, он происходил из семьи с «традициями» – его папа был достаточно авторитетным подводчиком. Краюшкин-сын служил в электротехнической военной школе и «домушничал» только в нерабочее время. Его часто приглашали как электрика в разные богатые квартиры сделать проводку – Краюшкин как следует осматривался, а позднее проникал в намеченную квартиру. За один только год он совершил около 50 краж. Попавшись на пустяке, Краюшкин начал «косить» под больного и сбежал из госпиталя. Сразу же после побега он обворовал квартиру графа Нирода и эмигрировал в Америку, прислав начальнику уголовной полиции письмо с извинениями и просьбой не препятствовать его жене с дочкой приехать к нему – навсегда… Жену никто задерживать не стал.
Воры крайне редко шли на убийства и насилие – исключения, конечно, бывали, ну так «в семье не без урода». В 1880 году начал свою воровскую карьеру сын титулярного советника Николай Митрофанов, учившийся сначала в коммерческом училище, а потом в техническом училище морского ведомства. Этот хорошо образованный молодой человек в 1885 году был судим как член большой воровской шайки. Отбыв наказание, Митрофанов вернулся летом 1887 года в Петербург и продолжил преступную карьеру – «домушничал» в основном. Но однажды он вознамерился обокрасть квартиру, где горничной служила его любовница – Анастасия Сергеева, которая пыталась помешать своему ухажеру. Митрофанов перерезал Сергеевой горло столовым ножом и обобрал квартиру дочиста… Его поймали и приговорили к 20 годам каторги.
Однако в 1901 году Митрофанов бежал и вынырнул в Питере под видом бравого казачьего офицера, чью грудь украшали два Георгиевских креста. (Любопытно вот что, – оказалось, что эти кресты были не крадеными, а действительно заслуженными Митрофановым во время «китайской войны», где он отличился под псевдонимом «доброволец Николай».) Полиция арестовала его, проникнув под видом водопроводчиков в квартиру его новой любовницы – мещанки Утробиной. Митрофанов вновь был отправлен на Сахалин, где работал часовщиком, телефонистом и даже дирижером оркестра… Он несколько раз пытался бежать, но его все время ловили, и в конце концов Николай Митрофанов сгинул на каторге окончательно.
Особняком в воровском сообществе стояли «городушники» – магазинные воры, «работавшие» прямо на глазах продавцов и покупателей. Дело в том, что «городушники» обычно не воровали в тех городах, где жили постоянно, а приезжали гастролировать – естественно, местные воры, хоть и вынуждены были считаться со своими иногородними собратьями, но все же особой привязанности к чужакам не испытывали и при удобном случае «капали» на них в полицию.
24 октября 1900 года в Петербург прибыла шайка «городушников» из Варшавы, возглавляемая опытным рецидивистом Валентием Буркевичем. При Буркевиче были три девушки – Констанция Робак, Антонина Гурная и известная варшавская воровка Текла Макаревич. Вся эта команда сначала украла два бобровых воротника в меховом магазине петербургского городского головы Лелякова на Большой Морской, а потом направилась в Гостиный двор в магазин золотых вещей Митюревой, где при попытке украсть футляр с дорогими серьгами воров задержали и передали полиции. Большие срока тогда были редкостью – Буркевича сослали на 4 года в арестантские роты, Гурная получила 3,5 года тюрьмы, а Розбак отделалась 3 месяцами ареста…
Особую касту составляли конокрады, которые, как ни странно, были наиболее организованны из всех категорий воров. За ними стояла давняя и прочная традиция. Приемы и навыки конокрадства начали складываться аж в XVII веке и передавались из поколения в поколение, что позволило организации конокрадов превратиться в некое «государство в государстве». Эта воровская профессия была, пожалуй, одной из самых рисковых в дореволюционной России – как правило, пойманных конокрадов убивали прямо на месте крестьяне и извозчики, для которых лошади были единственным средством заработать на пропитание. Конокрады одними из первых научились вовлекать в свою деятельность полицейских – для «прикрытия», – и таких случаев известно множество. Их шайки состояли из десятков человек с четко распределенными обязанностями. Одни лошадей крали, другие меняли им внешность (перекрашивали и даже надували через зад в т.н. «золотых конторах»), третьи перепродавали, четвертые прикрывали… В Питере конокрады базировались в районе Сенной площади, но их организация была настолько хорошо законспирированной, что имена ее настоящих руководителей не дошли до наших времен…
Отдельно стоит сказать несколько слов о профессиональных картежниках-шулерах. Преступники этой категории происходили в основном из высших слоев петербургского общества, однако с широким распространением карточной игры стали открываться игорные дома и попроще, чем знаменитый с середины XIX века Петровский яхт-клуб, расположившийся сначала на Троицкой улице, а потом в доме Елисеева на Невском. Шулера попадались достаточно часто, но до суда дело доходило редко – срабатывали связи, да и жертвы, скрывая свою страсть к игре, не особенно были заинтересованы в скандалах. Встречались среди шулеров и выходцы из простонародья. В начале XX века в Петербурге жил известный всему шулерскому миру бывший цирковой борец по кличке Бугай, который со временем открыл собственное игорное заведение вместе с неким бывшим лакеем-шулером, отзывавшимся на прозвище Дубовый Нос. (Традиции дореволюционных шулеров живы и ныне. Подробнее об этом будет рассказано ниже, в разделе «Кунсткамера Петербурга», в главе «Страсти по Степанычу».)
Одних преступников сажали, но на смену им немедленно приходили новые. Легенда гласит, что в начале XX века питерские воры даже создали свою «воровскую академию», в которой заслуженные «марвихеры» обучали мастерству талантливую молодежь. Выпускной экзамен в этой академии сдать было довольно трудно – молодой вор должен был под присмотром наставника вытащить кошелек из кармана выбранной жертвы, пересчитать деньги и положить обратно так, чтобы прохожий ничего не заметил… А молодежь и впрямь подрастала талантливая и, можно сказать, ищущая. В начале нашего столетия петербургская полиция накрыла особую шайку «воров с пением» – в организацию входило 6 молодых карманников в возрасте от 18 до 20 лет, которые завербовали певца-куплетиста. За долю этот певец распевал перед толпой в садах, парках, притонах и трактирах смешные еврейские куплеты, а вся остальная шайка очищала карманы заслушавшейся публики… Другая молодежная шайка промышляла в Таврическом саду и состояла из девочек 14-15 лет и их кавалеров, чуть постарше возрастом, известных полиции по кличкам «Чудный месяц», Васька Босоногий, Кит Китыч (преступная молодежь того времени вообще любила звучные прозвища типа Ванька-Карапузик, Сидор-С-Того-Света, Васька – Черная Метла, Сергей – Мертвая Кровь и т.д.). Шайка эта называлась «Гайдой» и работала следующим образом – девочки крали и попрошайничали, а мальчики страховали. В 1903 году в 15-летнем возрасте начал свой трудный жизненный путь знаменитый питерский карманный вор Григорий Васильев, известный под кличками Гришка-Тряпичник и Гришка-Иголка. Он крал и при царе-батюшке, и при Временном правительстве, и при большевиках. К 1923 году он создал небольшую организацию воров и сам на «дело» уже не ходил, в основном лишь разрабатывал кражи, которых на его «боевом счету» было больше тысячи…
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Бандитский Петербург - Андрей Константинов бесплатно.
Похожие на Бандитский Петербург - Андрей Константинов книги
- В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов - Культурология / Публицистика / Языкознание
- Новые поколения, или Что с нами происходит? - Светлана Андрианова - Маркетинг, PR, реклама / Публицистика
- Нефть, PR, война - Мишель Коллон - Публицистика
- Молот Радогоры - Александр Белов - Публицистика
- К вопросу об истории, характере и перспективах профсоюзного движения в России - Внутренний СССР - Публицистика
- Бандиты семидесятых. 1970-1979 - Федор Раззаков - Публицистика
- Мы – не рабы? (Исторический бег на месте: «особый путь» России) - Юрий Афанасьев - Публицистика
- Книга для таких, как я - Максим Фрай - Публицистика
- Oпасные мысли - Юрий Орлов - Публицистика
- Аэрофобия - Василий Ершов - Публицистика
