Форма входа
Читем онлайн Книга судьбы - Паринуш Сание
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
– Ты возьмешь лишь то, что твое по праву – этого права тебя несправедливо лишили четыре года назад.
– Тогда меня лишили моего права – а теперь я поступлю так же с кем-то другим? – возразил он.
– Неважно, правильно это или нет, – таков закон. Неужели закон всегда должен быть только против нас? Дорогой мой, в кои-то веки закон на нашей стороне. Ты сражался, ты страдал за эту страну и ее народ. Теперь народ и страна готовы тебя вознаградить – почему же ты отвергаешь награду?
Из затянувшегося спора я в итоге вышла победительницей. И главную роль в этой победе сыграла Фирузе. Она заканчивала школу и каждый день приходила к нам с учебниками, просила Масуда помочь ей с уроками, а тем самым вынуждала и его учиться. При виде ее милого, доброго личика радость возвращалась и на лицо Масуда. Они вместе занимались, болтали, смеялись. Порой я заставляла их отложить книги и сходить куда-нибудь поразвлечься.
Масуд подал документы на факультет архитектуры и был принят. Я поздравила его и поцеловала.
– Между нами говоря, я этого не заслужил, – рассмеялся он. – Но я так счастлив!
Затем появилась новая задача – найти работу.
– Неудобно парню моих лет сидеть на шее у матери, – повторял он, а порой даже начинал что-то бормотать насчет ухода из университета.
Я вновь обратилась к господину Магсуди, который занимал довольно высокий пост в министерстве.
– Разумеется, для него найдется работа, – с уверенностью заявил он. – И учебе это нисколько не помешает.
Масуд с легкостью сдал экзамен на должность, прошел через собеседования – на этот раз проверка была скорее формальной, – и его взяли. Клеймо отверженных, которое мы носили столько лет, вдруг исчезло. Теперь Масуд был что алмаз драгоценный, и мне как матери ветерана тоже оказывали всяческое уважение и предлагали работу и столько возможностей, что от некоторых приходилось даже отказываться.
Забавно было наблюдать за столь резкими переменами нашей участи. Как же странно устроен мир! Ни милость, ни гнев не длятся в нем вечно.
Глава девятая
Жизнь стала тихой и спокойной, вошла в колею. Все дети здоровы, успешны, заняты работой и учебой. Закончились финансовые трудности. Я вполне прилично зарабатывала, да и жалованье Масуда превышало среднее по стране. Как ветеран он имел также право на субсидию для покупки автомобиля и дома. Сиамак закончил университет, начал работать и все время порывался слать нам деньги.
После заключения мира Парванэ стала часто приезжать в Иран. Каждый раз, когда мы с ней встречались, время исчезало, мы возвращались в свою юность. Моя подруга оставалась все такой же забавной, озорной, с ней я смеялась до колик. И я никогда не забывала, сколь многим я ей обязана. Десять лет она пеклась о моем сыне, как родном. Сиамак по-прежнему проводил в ее доме все выходные. Парванэ подробно рассказывала мне о нем, и я, прикрыв глаза, старалась представить себе годы, которые мы с сыном провели врозь. Тоска о нем – единственное облако, омрачавшее мой горизонт в эту пору.
Два года Сиамак уговаривал меня приехать к нему в Германию, но меня удерживала то тревога о Масуде, то мысль о Ширин, которая была еще слишком мала, чтобы оставаться без меня. Но больше я не могла жить в разлуке и решилась ехать. Нервничала я ужасно. Чем ближе день отъезда, тем беспокойнее я становилась. Десять лет вдали от сына я выдержала, погрузившись в тяготы жизни, и подчас проходило несколько дней, пока я спохвачусь, что ни разу ни глянула на его фотографию. Хамид утверждал: “Пустые страхи и меланхолия присущи буржуазии… Когда желудок сыт, когда нет дела до несчастий других, тут-то опускаешься до сантиментов”. Возможно, он отчасти был прав, но я всегда чувствовала боль оттого, что мой сын далеко – но поскольку ничего не могла поделать, я подавляла эти эмоции и даже самой себе не признавалась, как страстно мечтаю о встрече с ним. Теперь же, когда в моей жизни наступил покой, я позволила себе скучать по сыну и стремиться к нему.
Прощаясь со мной, Ширин нахально заявила:
– Мне не жаль, что ты едешь, мне только обидно, что я не получила визу.
Четырнадцатилетняя всезнайка, уверенная в нашей любви, всегда выпаливала первое, что в голову придет. Но я отмахнулась, поручила ее Масуду, Фаати, Мансуре и Фирузе и полетела в Германию.
Я миновала таможню во Франкфурте, вышла, огляделась, полная предчувствий. Ко мне направлялся красивый молодой человек. Я уставилась на него во все глаза. Только улыбка да выражение глаз казались в нем знакомыми. И эти спутанные волосы на лбу напомнили мне Хамида. Хотя по всему дому у меня стояли последние фотографии Сиамака, подспудно я все еще ожидала увидеть тонкошеего юнца на пороге созревания. Но объятия мне распахнул высокий, державшийся с достоинством мужчина. Я уткнулась лицом ему в грудь, он крепко прижал меня к себе. Какое же наслаждение – спрятаться в объятиях своего ребенка, словно я сама сделалась маленькой. И правда – головой я только-только доставала ему до плеча. Я вдохнула родной запах и заплакала от счастья.
Не сразу я заметила красивую молодую женщину, торопливо щелкавшую аппаратом. Сиамак представил ее: подумать только, Лайла, дочь Парванэ! Я обняла ее и сказала:
– Ты выросла и стала такой красавицей! Я видела твои фотографии, но в жизни ты гораздо лучше!
И она рассмеялась от всего сердца.
Мы сели в маленький автомобиль Сиамака, и сын предупредил:
– Сначала заедем к Лайле. Тетя Парванэ приготовила ланч и ждет нас. Вечером или, если хочешь, завтра мы поедем в тот город, где я живу, – это в двух часах от Франкфурта.
– Прекрасно! – сказала я. – Ты не забыл персидский и говоришь без акцента.
– Разумеется, не забыл. Здесь много иранцев. И тетя Парванэ отказывается говорить со мной на каком-либо другом языке, кроме нашего. С родными детьми она так же строга. Верно, Лайла?
По пути к Парванэ я подметила между Лайлой и Сиамаком симпатию – явно нечто большее, чем дружба или старые наши семейные связи.
Дом Парванэ был красив и уютен. Она тепло и радостно приветствовала нас. Хосров, ее муж, как-то неожиданно для меня состарился. Я постаралась убедить себя, что так и должно быть – я не видела его лет четырнадцать или пятнадцать, и, вероятно, такое же точно впечатление произвела на него. Их дети выросли. Лалех говорила по-персидски с сильным акцентом, Ардалан, родившийся уже в Германии, понимать нас понимал, но отвечать на персидском отказывался.
Парванэ уговаривала нас остаться на ночь, но мы решили сразу поехать к Сиамаку, а Парванэ навестить снова в следующие выходные. Мне требовалась хотя бы неделя, чтобы заново познакомиться со старшим сыном. Аллаху одному ведомо, о чем только нам не хотелось переговорить, но когда мы остались наконец вдвоем, я не знала, как приступить, что сказать, как перебросить мост через пропасть десяти лет разлуки. Сиамак расспрашивал меня о тех и других родственниках, и я отвечала, что они здоровы и шлют приветы. Потом я спрашивала: “Здесь всегда такая приятная погода? Не поверишь, какая сейчас жара в Тегеране…”
Понадобились сутки, чтобы лед взаимного отчуждения между нами растаял и мы смогли общаться как мать с сыном. К счастью, как раз наступили выходные, и времени у нас было достаточно. Сиамак рассказал о том, что пережил, расставшись с нами, каким опасностям подвергался, переходя границу, как жил в лагере для беженцев, потом поступил в университет, наконец рассказал и о своей работе. Я ему рассказала о Масуде, о его ранении и плене, о тех днях, когда я считала этого моего сына мертвым, и о дне его возвращения. Я говорила о Ширин, чьи проказы и упрямство напоминали мне скорее детство Сиамака, чем Масуда. И наши разговоры длились далеко за полночь.
В понедельник Сиамак ушел на работу, а я вышла погулять по окрестностям. Надо же, как велик и прекрасен мир – смешно, что каждый привык мнить себя центром вселенной.
Я научилась делать покупки. Каждый день я готовила обед и ждала Сиамака, а по вечерам он водил меня на прогулку и показывал разные места в городе. И мы все время разговаривали, однако перестали затрагивать политику: за долгие годы на чужбине Сиамак утратил понимание современной ситуации и реальных проблем Ирана. Даже термины, те выражения, которыми он пользовался при обсуждении политических вопросов, успели устареть, относились скорее к начальной поре революции. Многое в его рассуждениях меня смешило. Однажды он обиделся:
– Почему ты смеешься надо мной?
– Дорогой, я не над тобой смеюсь. Просто звучит это немного странно.
– То есть как – странно?
– Как передача по иностранному радио, – пояснила я.
– Что за иностранное радио?
– Радиостанции, которые транслируют свои передачи в Иран из-за границы, обычно там выступают представители оппозиционных групп. У них, как и у тебя, настоящие новости перемешиваются с фальшивками, в ходу выражения, которыми в стране уже много лет никто не пользуется. Любой ребенок сразу же распознает передачу иностранного радио. Иногда их смешно слушать, иногда это раздражает. Кстати говоря, ты все еще на стороне моджахедов?
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Книга судьбы - Паринуш Сание бесплатно.
Похожие на Книга судьбы - Паринуш Сание книги
- Царь Горы, Или Тайна Кира Великого - Сергей Смирнов - Историческая проза
- Марко Поло - Виктор Шкловский - Историческая проза
- Пропавшая бабушка - Владимир Горбань - Историческая проза
- В тени славы предков - Игорь Генералов - Историческая проза
- Воронограй - Николай Лихарев - Историческая проза
- Хазарский словарь (мужская версия) - Милорад Павич - Историческая проза
- Дух любви - Дафна Дюморье - Историческая проза
- На день погребения моего - Томас Пинчон - Историческая проза
- Сквозь три строя - Ривка Рабинович - Историческая проза
- Азов - Григорий Мирошниченко - Историческая проза
