Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но сейчас, вспомнив этот утренний разговор, Игорь глубоко задумался. Почему-то отчетливее всего вспомнились глаза Валентины Георгиевны: большие, серые и такие глубокие, что порою казались бездонными. Какими разными, непохожими бывали всякий раз эти глаза. Сосредоточенные и чуть-чуть любопытные в момент их первой встречи в садовой беседке на пожарище, строгие и грустные в часы борьбы за жизнь Игоря, лукавые, искрившиеся весельем в часы оживленных бесед в госпитальной палате и, наконец, ласковые, но такие печальные при расставании.
Игорь стоял молча, не видя перед собой ничего. И как же хотелось ему в эту минуту вновь встретить Валентину Георгиевну, услышать ее голос, рассказать ей о своей радости, радости возвращения к труду и вновь начать с доктором тот бесконечный разговор, в котором не так уж важно о чем говорят, но зато очень значительно то, как говорят.
Чем дольше думал Игорь о встречах и беседах с Крыловой, тем сильнее убеждался в том, что никогда уже не будет по-настоящему счастлив без этих встреч, без ее голоса, без ее лучистых глаз.
«Что же, пойду и сейчас же позвоню Валентине Георгиевне, — твердо решил Игорь, — благо, телефон ее я все же догадался записать…»
Приняв такое решение, Игорь быстро зашагал к Управлению строительства.
В те минуты, когда Игорь Стогов беседовал с Валентиной Георгиевной, за триста километров от стройки, в центре Крутогорска, в летнем ресторане Парка металлургов происходила другая беседа.
За тем же самым столиком, что и при первой встрече, здесь мирно разговаривали за бокалом вина Орест Эрастович Ронский и тот, кто называл себя художником Дюковым.
Как и в прошлый раз, веранда, на которой расположились собеседники, была почти безлюдна. Никто не обращал никакого внимания на Ронского и его собеседника. Поэтому Орест Эрастович не стеснялся посторонних глаз и ушей.
— Понимаете, Владимир Георгиевич, — горячо говорил он, — я никогда еще не оказывался в столь дичайших обстоятельствах. Все происходящее со мной кажется мне каким-то страшным наваждением, кошмаром. Посудите сами, друг мой, с меня снимают тяжелое обвинение, освобождают из-под стражи и от спокойной преподавательской работы и назначают на крайне беспокойную и хлопотливую должность на стройке этой самой станции.
Ронский отхлебнул из бокала несколько глотков вина и продолжал еще более взволнованно:
— И, честное слово, лучше бы этого со мной никогда не происходило. Я же всю жизнь занимался теоретической физикой, а теперь мне приходится решать чисто прикладные, конструктивные задачи. Да еще в отсутствие руководителя. Профессор Стогов, как вам известно, приказал долго жить. В последние дни куда-то неожиданно исчез академик Булавин, говорят — срочно выехал на рудники. Вообще вокруг творится что-то непонятное, загадочное. На стройке настроение крайне тяжелое. Люди нервничают, дело валится из рук, никакого порядка. Теперь уже можно не сомневаться, что график пуска станции будет сорван. И вот тогда-то меня привлекут к очень тяжелой ответственности. — Ронский закрыл лицо руками и почти всхлипнул: — Я боюсь этого, понимаете, боюсь! Уж лучше бы мне отвечать за ранение младшего Стогова, чем за срыв пуска станции. А некому возглавить! И он будет сорван! А тут еще всеобщая нервозность. Какое-то коллективное предчувствие большой беды…
«Чиновник» слушал, не перебивая ни единым словом излияния Ронского. Он давно уже собирался закурить, но, увлеченный рассказом Ореста Эрастовича, забыл о своем намерении. Мнимый Дюков машинально перекатывал пальцами мундштучок, изредка задумчиво постукивая им по лежащему на столике массивному портсигару. Шла задушевная застольная беседа…
Глава двадцать четвертая
БЕЗВОЗДУШНОЕ ПРОСТРАНСТВО
На редкость непогожим выдалось в Крутогорске утро последнего дня июня. Яркое солнце, еще вчера безраздельно царившее на небе, скрылось за плотной пеленой низких тяжелых туч. Порывистый холодный ветер клонил к земле мохнатые ветви деревьев, взвихривая жидкие смерчики нудного, зарядившего с ночи дождя.
Для Алексея Петровича Лобова это восьмое после пожара на Нагорной улице утро, началось, как обычно, с посещения начальника Управления.
Ларин встретил Алексея со своей всегдашней приветливостью, но сегодня Лобов сразу же почувствовал необычную приподнятость его настроения. И хотя за окнами комнаты висела плотная серая завеса дождя, и ветер, врываясь в форточки, парусом надувал опущенные шторы, в кабинете царила атмосфера непривычной праздности.
— Рад поздравить вас, Алексей Петрович, — начал Ларин, едва Лобов опустился в стоявшее у стола кресло, — с успешным окончанием второго этапа нашей операции.
— Что? — встрепенулся Алексей. — Неужели уже известно точное местоположение убежища, в котором они держат своих пленников, и где скрывается этот пресловутый Янус?
Ларин лукаво усмехнулся, выдержал небольшую паузу и ответил:
— Совершенно верно, есть точные координаты убежища Януса. И вы знаете, — Андрей Савельевич вновь лукаво усмехнулся, — эти координаты полностью соответствуют вашим прогнозам. Помните, Алексей Петрович, вы однажды высказали предположение, что логово Януса нужно искать за городской чертой, где-нибудь в одиноком домике лесника или на метеопункте. Это действительно оказался метеопункт. И положение удобное, как раз на полпути между Крутогорском и Обручевском. Теперь будем стараться выкурить Януса из норы, и в этом мне нужна ваша помощь.
— Слушаю вас, — сразу подтянулся Лобов.
— Как ваши подшефные? — поинтересовался Ларин.
— Здравствуют, — вздохнул Лобов. — На мое невнимание к их особам пожаловаться не смогут.
— Понятно, — усмехнулся Ларин, — думаю, приспело время устранить ваших подопечных из игры.
— Всех? — быстро спросил Лобов.
— Всех. Сейчас наша задача одним ударом обрубить щупальцы Януса в городе, это вынудит его открыть нам свои кадры на стройке станции. И если верно наше предположение, что враг не имеет своих людей среди строителей, Янус непременно должен броситься в объятия вашего протеже. Тогда мы нанесем заключительный удар. А сейчас жду ваши предложения по предстоящей в городе операции. Предупреждаю, вы обязаны доставить их только живыми…
Часовых дел мастер Павел Сергеевич Прохоров уже совсем было собрался закрывать свою мастерскую, намереваясь, как это всегда делал, отобедать в ближайшей закусочной. Он нетерпеливо поглядывал на часы и, подгоняемый этими красноречивыми взглядами, последний посетитель торопливо закрыл за собой дверь, оставляя часовщика в одиночестве.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Антология - Павел Вежинов - Научная Фантастика
- «Если», 2009 № 04 - Журнал «Если» - Научная Фантастика
- Человек из двух времен. Дворец вечности. Миллион завтра - Боб Шоу - Научная Фантастика
- Сказки Даймона - Мария Хроно - Городская фантастика / Научная Фантастика / Ужасы и Мистика
- Золушата - Татьяна Мудрая - Научная Фантастика
- Красные сапоги (Черная сага - 4) - Сергей Булыга - Научная Фантастика
- Камушки Феанора - Дмитрий Казаков - Научная Фантастика
- Кристалл Альвандера - Сергей Садов - Научная Фантастика
- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика
- Комитет Правды - О. Палёк - Научная Фантастика