советских участников экспедиции спущен из самого Белого дома, а так, похоже, и произошло, месть состоялась. Она достаточно жестокая, демократы потеряли решающие голоса и минимум на четыре года отодвинуты от распила самого большого бюджета на Земле. Сотни миллиардов долларов протекут мимо ненасытных кошельков, очень огорчив спонсоров их партии. Госкосмос получил полное моральное и юридическое право ограничить сотрудничество с NASA в пилотируемом освоении космоса, что по американцам ударит гораздо сильнее, чем по советской космонавтике.
Что на благо СССР — то и во благо всего человечества.
Герман Романов
«В одном шаге»
Часть первая
«ПРОРЫВ НЕ ТЕРПИТ ПЕРЕРЫВА»
28 июля 1904 года
Глава 1
— Японцы каждый раз нас с легкостью догоняют, Вильгельм Карлович. Все же у них отрядный ход на три-четыре узла больше, чем у нас — идут на шестнадцати, тогда как мы едва тринадцать держим, и то концевые мателоты отстают, причем не только «Севастополь», но и «Полтава».
Начальник штаба 1-й Тихоокеанской эскадры контр-адмирал Матусевич скрывал раздражение, поглядывая на сидящего в вынесенном на мостик кресле командующего. Контр-адмирал Витгефт, бессменный начальник штаба наместника Его Императорского Величества на Дальнем Востоке адмирала Алексеева, был типичным кабинетным работником, и уважением среди адмиралов и офицеров не пользовался, все его воспринимали как неизбежное, правда, пока безвредное зло. Он оказался на мостике флагманского броненосца только в результате трагичного начала войны с японцами — 31 марта на мине подорвался броненосец «Петропавловск», на котором вместе с экипажем погиб командующий флотом вице-адмирал Степан Осипович Макаров со всем своим штабом. И вот с этого момента все русские моряки невольно ощутили, что надежды на успешный исход противостояния с вражеским флотом у них стали таять, подобно льду, брошенному на раскаленную плиту. Или подобно каплям росы, попавшим под жгучие солнечные лучи летнего утра. Вот такое поэтическое сравнение — русские подобны холодной влаге, а «острова» недаром называют «страной восходящего солнца».
— Важна не скорость, а двенадцатидюймовые пушки броненосцев — без них прорыва бы вообще не вышло. А так сражение идет практически на равных, и у нас появились некоторые шансы, пусть и минимальные, на успех нашего почти безнадежного предприятия. Повреждения не так значимы, все корабли пока сохраняют боеспособность. Да, я считаю прорыв во Владивосток не нужным делом, даже вредным. И отнюдь не скрываю своего отношения, но над нами «высочайшая воля», а потому царский приказ надлежит нам всем безусловно исполнить.
— Так точно, ваше превосходительство, повеление государя-императора на прорыв до Владивостока у меня не вызывает сомнений.
Голос Матусевича дрогнул — он вспомнил недавнее совещание флагманов и командиров кораблей — те с редким единодушием, приведя десятки вполне разумных доводов, высказались против «авантюры», а так они обиняков называли прорыв эскадры до Владивостока. Основным лейтмотивом прозвучали несколько непреодолимой силы соображений — уход эскадры из Порт-Артура вызовет сильный упадок духа у гарнизона крепости, и ее оборона надолго не затянется, так как моряки составляли достаточно внушительную по численности его часть. И второе соображение строилось на том, что имея в составе два тихоходных броненосца с небольшой дальностью плавания, прорваться не удастся, противник получит прекрасную возможность сосредоточить против русской эскадры превосходящие силы, как в Желтом море, так и Цусимском проливе, где находятся броненосные крейсера Камимумуры. И тогда имея двенадцать кораблей линии против шести русских, решительно и спокойно использует свой двойной численный перевес, обладая при этом существенным превосходством в скорости. Остальные соображения можно было не приводить — они только больше подкрепляли эти два «опорных столпа», что были поставлены еще наместником сразу после гибели вице-адмирала Макарова с «Петропавловском». Назначенный наместником на замену погибшего комфлота, Витгефт почитал своей главной задачей не допустить дальнейших потерь. И больше не рисковать, даже при нужде, а дождаться прибытия из Владивостока вице-адмирала Безобразова — но тот не пожелал рисковать, добираясь на джонке до Порт-Артура.
Война продолжалась, однако, даже несмотря на потопление под Порт-Артуром сразу двух вражеских броненосцев, флот так и не очнулся от охватившего личный состав, особенно адмиралов и офицеров, всеобщего уныния. «Господа» предпочитали откровенно манкировать службой, благо в крепости имелись солидные запасы спиртного. К тому же продолжали «удовлетворять естественные запросы» офицеров армии и особенно флота (жалование на кораблях под Андреевским флагом не в пример больше, чем в инфантерии) два вполне респектабельных борделя, как бы с ними яростно не боролась всесильная супруга начальника Квантуна Вера Алексеевна Стессель.
Учения, постоянные выходы в море и маневры, с помощью которых погибший Макаров вдохнул веру в моряков, при Витгефте уже не проводились, если не считать ежедневные занятия на стоящих на якорях во внутренней гавани кораблях, да окончившийся конфузом выход 10 июня. Теперь даже миноносцы не шли в ночной поиск, и намного реже проводилось контрольное траление на подступах к гавани. Многие из начальства слишком быстро восприняли желание Витгефта не рисковать, и теперь сами старались не проявлять никакой инициативы, мысленно памятуя, что оная всегда несет большие риски для карьерного роста.
Матусевич, будучи начальником штаба Порт-Артурской эскадры, как нельзя лучше знал состояние дел. Если бы не категорический «высочайший приказ» выйти в море, флот продолжал бы отстаиваться в гавани, дожидаясь подхода 1-й Тихоокеанской эскадры, которая дай бог, отправится с Балтики в конце осени. Или дождаться ошибки японцев, а затем выйти в море и одолеть врага. Вот только все это были мечты — реально боеспособными корабли стали в последние дни. С невероятным трудом удалось вернуть на броненосцы и крейсера снятые с них пушки, не все, правда, многие так и остались стоять на сухопутных фортах. Вернулись на корабли десантные роты, в которых уже имелись серьезные потери, и что хуже всего, нижние чины отвыкли за короткое время от корабельной службы, и само собой, им было не до вахт и учений, они сражались с японцами, отбили штурм. Ведь последние два месяца флот только и занимался тем, что помогал армии вначале готовить к обороне Порт-Артур, снимая с кораблей орудия, а потом и защищать крепость. И все это было сделано по настоянию Вильгельма Карловича, который на совещании флагманов и командиров кораблей 1-го ранга выступил с требованием всемерной помощи армии по примеру легендарной обороны Севастополя в Крымскую войну, что началась полвека тому назад. И эту «великую хартию отречения», как нарекли ее флотские острословы, приняли с одобрением, на берег отправляли все что возможно. Хорошо, хоть корабли не
