Аллана убили, и эта новость существенно ударила по их семье. Красноволосый стал приходить каждый день и требовать выдать местоположение лорда Анарика. Его люди искали аристократа по всему Ваабису.
Сейчас Мик шёл после дежурства в столовой брата в одно место кое-что проверить. Он не боялся, что на него нападут. Ведь это был район банды Крижена и тут царил порядок. В остальные кварталы сейчас лучше не соваться. Там творился беспредел.
Если голюди, как дружная диаспора, ещё смогли самоорганизоваться и прогнать бунтовщиков, то вот остальные люди такой солидарностью и общностью не обладали. К тому же мессалла сейчас стала нейтральной стороной, где группировки проводили время после весёлых забегов на территорию аристократии.
В местных барах проматывалось награбленное, спускалось на проституток, алкоголь, азартные игры. Предприимчивые голюди делали целое состояние на бандитах. Бефальт сказал, что не станет мараться о такие деньги, и заработает втрое больше честным путём.
Мик уважал братьев и до, и после того случая со Спритом.
Сейчас он хотел ещё раз подсмотреть за Штрейхбеккером и тем странным вуруждуком-бабкой. Картинка немного не складывалась в голове — Гург рассказал про сроки жизни этих особей внутри человека. Мик тогда ему не стал говорить, но, возможно, бабка Штрейхбеккера была исключением.
Про кормление мясом он выложил сразу же после освобождения, но, когда инспектора убили, этот вопрос отодвинулся на второй план. Мик знал, что в этом что-то есть. Сейчас Гург и его люди делают вылазки за периметр, дав возможность голюдям отдохнуть.
Брат вовремя вернулся. Странная штука, но Мику теперь всё равно, что о нём подумают и то, что он сейчас делал, было по собственной воле, а не из желания угодить ребятам. За время заключения он многое успел обдумать: о том, кем является, о своей жизни в целом.
На горизонте показался нужный дом. Народу на улицах практически не было — так даже лучше, не надо беспокоиться, что кто-то увидит подглядывавшего парнишку. Он незаметно пробрался во двор, уверенно лавируя между брошенных ведёрок и граблей.
Нашёл нужное окно и, чтобы не выдать себя, подсунул небольшое зеркальце, ловя в отражение комнату. Мик совершенствовал свои навыки скрытности, каждый раз обдумывая возможные ошибки. Это помогало не допускать их в будущем.
В помещении никого не было и он рискнул заглянуть напрямую. Кресло-качалка пустовала. На полу валялась знакомая корзина с выпавшей из неё тряпочкой. Мик перешёл к следующему окну и повторил все манипуляции. Каждый раз он внимательно прислушивался и старался вовсе не использовать магию.
Как оказалось, это уберегло его в прошлые разы. А ведь всё могло закончиться печально. Гург в одной из бесед поделился информацией, что маги с большим количеством маны способны чувствовать её активацию на расстоянии. Штрейхбеккер мог запросто его вычислить. Один маленький шар воды или бегство с пневмодвижением — и всё.
В первый раз его оквима оказалась полезной. В остальное время она его тяготила. Брат разворошил в нём то, что не стоило трогать. Глядя на него, Мик тоже захотел стать сильным магом, приобщиться к элитному кругу людей. Но лучше бы этого всего не было.
Лучше бы он ничего не видел и жил бы спокойно в неведении, как и все. Эта приоткрывшаяся дверь только раззадорила его, а когда у него отобрали ключ от неё, стало ещё хуже. Почему так произошло?
Разрываемый между двумя мирами, Мик везде себя чувствовал лишним. Он не был своим у деревенских, так как не мог жить их проблемами — они казались ему смешными и несущественными. Их ценности для него мало, что значили и те тоже чувствовали в нём чужака, что что-то в нём изменилось, и не принимали назад в свой круг.
В то же время он не мог быть среди сородичей младшего брата — для этого у него не хватало маны. Он всё время как собачка на побегушках, которую жалко выбросить на улицу. Да и вроде как давно живёт, пускай уже остаётся.
Эта правда глубоко в него вошла, но всплыла на поверхность лишь во время плена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На первом этаже никого не было. Он подождал около получаса, прислушиваясь к любому шороху, но никакого движения в доме не уловил. Тогда Мик с лёгкостью вскарабкался по выступам до чердачного окна — вдруг Штрейхбеккер там?
Оставалась опасность, что его заметят с улицы, но сейчас там безлюдно. Всё, что ему надо — это пара минут. Зеркальце показало, что внутри никого нет. К тому же маленькое окошко было открыто.
Он бесшумно залез внутрь и осмотрелся — ничего не обычного. Чердак как чердак. Вокруг валялся старый хлам — ненужная одежда, немного досок, собранные друг в друга ведёрки. Паутина, пыль и запустенье.
На всякий случай Мик ещё долго прислушивался, прежде чем сделать первый шаг. Сняв обувь, он добрался до крышки люка. Тишина.
Мик не волновался. Происходящее воспринималось несколько по-иному. Вещи, которым суждено случиться, всегда станут частью этого мира. Это просто незыблемый закон и мешать себе излишними эмоциями по меньшей мере глупо.
Нет, он не дурак и ценил свою жизнь, но… Люк открылся, и Мик потихоньку спустился внутрь. Прошёлся по всем комнатам и даже отыскал вход в подвал. В доме никого не было. Отсюда в спешке убрались, видимо, что-то заподозрив.
Мик стоял один в этом старушечьем логове с кучей занавесок и душком дохлятины. Без людей внутренность дома словно высохла.
Страх помешал бы ему раньше проделать такое, но у него был лучший учитель, позволивший избавиться от этого чувства. Живя во власти ложных убеждений, Мик и не подозревал, что мир гораздо проще. Многое из того, что он себе напридумывал, казалось теперь безделицей.
Мик нагнулся к тряпке из-под корзины и увидел кровь.
Сприта сложно назвать доктором, и здесь тот был скорее ублюдком, неосознанно запустившим процесс выздоровления, но одно он смог вылечить точно. На третий день нахождения в подвале Мик перестал заикаться.
Глава 5
Зачистка
Марк провёл ещё несколько экспериментов, и выяснилось, что новый иероглиф при вливании в него маны никуда её не переносит. Просто концентрирует в себе, а при соприкосновении со спрутообразным солнцем она тоже никуда не исчезает.
То есть он больше как приёмник и аккумулятор. В случае с первым иероглифом мана могла только тратиться. Она накапливалась до критического значения и если не дать ей выход — деревяшка треснет, рисунок нарушится и всё напрасно.
Получается, среда красного кристалла служила прослойкой между этой дощечкой и живым организмом. Мана поступала сразу же в кровь. В кристалле ещё присутствовали кое-какие запасы, и Марк использовал его из любопытства — всё работало как обычная система из синих или зелёных.
Были предположения, что он составлял всю базу маны, а не усиливал её, но тут один нюанс. Все магические твари, которых он встречал, имели для кристалла специальную сумку под сердцем. Была именно изоляция. Здесь же — сращение.
Он сильно сомневался, что Альтэндо способен создать с нуля представителя другой расы. Это уже попахивало божествами и прочим таким — в мире инвестиго не было богов. По крайней мере, упоминаний он не встречал.
Следующие три дня компания Марка уничтожала живность в округе. Его не покидала мысль, что в Ваабисе Сприт был не единственной марионеткой второго попаданца. Характерная черта слуг — неспособность воспринимать боль.
Сегодня у них важная миссия — уничтожить стаю бато, что обитала на юге. Монстры забрасывали камнями стены и представляли угрозу для жителей. Бруно жаловался, что им не хватало силёнок на убийство «экзотиков». Из-за этого они вынуждены были убивать проходняк.
Марк поставил перед всеми задачу, в максимальные сроки избавится от сильной живности — они расширят безопасную область вокруг Ваабиса. А следом территорию зачистят голюди Бруно.
В авангарде был он, Праст и все его парни. Кунц с отрядом боевых пенсионеров прикрывал тылы, следил за лошадьми и координировал в случае чего — в пылу боя не всегда видна общая картина.
