Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Халме не нравился тон разговора, он ограждал себя сознанием собственного достоинства и «уничтожал» зубоскалов холодной, надменной усмешкой. В своих репликах он обрушивал на их кудлатые головы всю тяжесть «культурных проблем эпохи» и «важнейших требований времени». В золотисто-призрачном лунном сиянии теплой летней ночи среди дремучего финского ельника Халме поражал этих горлопанов именами «великих норвежцев». Но ни Ибсен, ни Бьёрнсон, при всем их величии, не были встречены здесь с подобающим уважением. Норвежцы, хе-хе.. Норвежцы маленький народ, который живет в скалистых ущельях и ловит селедку в море...
Не помогли ему ни Минна Кант, ни даже Рунеберг, чье стихотворение Халме продекламировал, патетически вскинув руку над головой:
Отец мой славный воин был,
Красавец молодой.
Пятнадцать минуло ему,
Когда пошел он в бой...
И тут Капкаанпээ перебил его и запел:
Когда мне минуло пятнадцать..
И начал я по тюрьмам жить.
Я знаю только одну женщину, которая сидит в тюрьме... Это Лийза Тысячи Радостей из нашего села... Она стянула деньги у хозяйки Меллола... Взяла немного сверх уговора. Если норвежцам нравится, пусть они и ее освобождают, я не против.
— Освобождение женщин означает прежде всего установление множества предрассудков, коими скована женщина и в современном обществе. Это, между прочим, лишь часть того великого просветительного и освободительного движения, которое ныне ширится в Европе... Отголоски этого общественного подъема донеслись уже и до нас, «в наш суровый, сирый Север, в первозданные пределы», как говорил великий Элиас Лёнрот.
— Лепруут помер еще в прошлом году... этот сказитель рун. «Дева, сидя, плакала, у камушка, у гладкого, омытого великою водою...» Освобождение женщин! Какие же они к черту невольницы, эти женщины? Вот торппарь — он невольник, он закрепощен похуже любой женщины.
— Примите во внимание хотя бы такой момент, как вправе женщины выбирать себе супруга. Среди бедняков это не столь болезненный вопрос, поскольку собственность тут не играет большой роли; но вот уже крестьяне-хозяева выдают дочерей замуж по принуждению, лишь бы только за богатого жениха.
По крайней мере эта ведьма Холло явилась к нам без всякого принуждения, черт ее подери! Уж коли ей втемяшится, она сама хоть кого вынудит!..
— Я говорю о женщинах вообще!
— А ты лучше расскажи об общественных женщинах... Постучите мне трижды по крышке гроба — и я встану опохмелиться... тара-райяй-я-а...» А где же наша кадочка ходит?
— Могу сказать и о публичных женщинах! И они являются жертвой общества. Огромное число бедных девушек вынуждено продавать свою невинность за кусок хлеба. Но близятся перемены. Приливные волны национального подъема разобьют прогнившую власть помещиков и чиновников, говорящих на чуждом народу шведском языке!
Новая, национальная культура создаст новое общество...
— Ой сатана! Ты думаешь, финские господа и хозяева не умеют жилы вытягивать? Только и слышишь от них: «Если ты от своих трудов ничего не имеешь, значит, ты лентяй или просто олух!» О боже праведный!.. Показать бы им, где раки зимуют, сволочи этой...
— Совершенно верно. Все это проистекает именно от недостатка просвещения. Необразованный народ не способен отстаивать свои права. Не странно ли, что молодые люди имеют достаточно смелости, чтобы драться кольями, ножами и камнями... Но войти в темную ригу у них не хватает духу, так как они боятся привидений.
Преети понимающе и одобрительно усмехнулся. Теперь и он вступил в разговор:
— А вот в Сээксмэки был один дом, так там и вправду водилось привидение. Стоило только встать перед печью на карачки — и оно тут как тут. Ка-ак хватит тебя по заду поленом — света не взвидишь! Люди рассказывали, сам-то я там не бывал.
— А служанка Поуру пошла как-то в темную избу закрыть вьюшку, как вдруг из печи ее окликнет: «Чего?» Только и послышалось: «Че-его?» Но служанка-то, видишь, не растерялась да как крикнет: «Ничего, вьюшку закрыть, во!» Хлоп, да и прикрыла вьюшку. Отсюда и поговорка пошла: «Ничего, вьюшку закрыть, во! — как сказала служанка Поуру».
Все смеялись, потому что светила луна и в большой компании было не страшно. Тут и Кустаа, сын Принты, молчал-молчал, да вдруг и брякнул:
— А на Адовой горке ходит голый мужик, голова под мышкой.
— А кто это видел?
Многие засомневались, потому что о таком слышали впервые. Но Кустаа лишь угрюмо поглядел на всех и твердо сказал:
— Не знаю. А только ходит.
Отто спросил у Кустаа, купил ли он себе ружье, как хвалился.
— Пока не нашел подходящего. Надо выбрать, чтобы не пожалеть. На медведя с плохим ведь не пойдешь.
— Где ты тут собираешься медведей стрелять? Болотный Царь Пентти тридцать лет назад последнего убил.
Знаю где, да только не скажу. Дело, по-моему, хорошее. За убитого медведя награду дают большую, да и шкуpa тоже дорогая.
Лаурила слушал с недоверчивым видом, пока не понял, что мальчишка просто смеется. Тут он сердито прикрикнул:
— Брось ты, парень, говорить небылицы! Болтает ерунду всякую, что ветер пригнал да вода принесла!..
Беседа продолжалась. Луна — солнышко торппаря — освещала ночь. В ее лучах засверкали струганые бревенчатые стены дома и новая кровля. Приятно и свежо пахло сыроватым смолистым деревом, да временами доносились слабые запахи мха и свежей, только что разведенной известки.
Над болотом колыхался легкий белесый туман.
Халме стали надоедать пустые разговоры. Он решил попытаться в последний раз вернуться к серьезным проблемам.
— Говоря о правах и о раскрепощении женщин, имеют в виду прежде всего женщину как общественное существо. A что она, кроме того, является также супругой и матерью-это другой вопрос.
— Ты, видно, женился на своей Эмме больше, так сказать, дли раскрепощения, потому как ребят-то у нее все нет и нет. Зато вот мы с Анттоо дали нашим бабам все женские права.
Это сказал Отто Кививуори. Халме лишь посмеялся, но Анттоо бросил на Отто злобный взгляд.
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что ты слышал.
Анттоо вдруг вскипел. Весь вечер он злился на
- Сквозь три строя - Ривка Рабинович - Историческая проза
- Екатерина и Потемкин. Фаворит Императрицы - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва - Виктор Поротников - Историческая проза
- Екатерина и Потемкин. Тайный брак Императрицы - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Стальное сердце - Кэролайн Ли - Историческая проза / Исторические любовные романы / Прочие любовные романы / Русская классическая проза
- Бегство пленных, или История страданий и гибели поручика Тенгинского пехотного полка Михаила Лермонтова - Константин Большаков - Историческая проза
- Забытые генералы 1812 года. Книга первая. Завоеватель Парижа - Ефим Курганов - Историческая проза
- Вечный свет - Фрэнсис Спаффорд - Историческая проза / Русская классическая проза
- Семен Палий - Мушкетик Юрий Михайлович - Историческая проза
- Экзерсис на середине - Мила Сович - Историческая проза / Исторические приключения