исколесила по проселочным дорогам. Случалось всякое. Помню, где-то уже в волжских степях приехала я на стоянку, на которой по плану должны были отдыхать гурты скота после пяти дней пути, а на стоянке пусто. Сиротливо стоят стога сена, холодно сверкают большие корыта с водой, а скота нет. Побегали мы туда-сюда – никого. И только к вечеру со всех сторон степи стали пригонять на стоянку скот небольшими партиями. Оказалось, на рассвете залетел (стоянка была за 15 км от шоссе, в густо поросшей кустарником балке) фашистский самолет, сбросил несколько бомб, обстрелял из пулеметов и улетел. Хорошо, что еще бомбил вслепую: туман был, и только костер на бугре выдал стоянку. Пострадавших среди гуртовщиков не было, кроме Корнея Ивановича Никитенко, старшего гуртовщика, ему задело осколком руку. Но зато переполох в стаде был ужасный: разбежались коровы по всей степи. После того случая костры на ночевках маскировались с особой тщательностью.
Опасность подстерегала гурты скота на всех маршрутах. Бывало, приходилось срочно менять маршрут, так как на пути следования появлялись вражеские парашютисты. И пока наши бойцы уничтожали их, стада гнали в обход, зачастую и без передышек, и без воды, лишь бы быстрее миновать опасность.
А когда наступили холода, совсем стало плохо. Кормов, которые запасали по всему маршруту, стало не хватать. Сеял мелкий осенний дождик, от которого животные становились раздражительнее. Дороги превратились в сплошное месиво. А потом наступили морозные дни. И ко всему этому степные ветры, от которых невозможно было нигде укрыться.
Но, несмотря на все трудности пути, к осени в Сталинградскую область, где скот должен был быть оставлен на зимовку, была доставлена большая часть всего поголовья скота Полтавщины. А вскоре туда же прибыли партийные и хозяйственные руководители Полтавской области, и я сдала им все стада по описи. И буквально на другой день меня вызвали в Москву – защищать диплом зоотехника.
До сих пор меня поражает этот факт: трудные военные дни ноября 1941 г., враг у стен Москвы, а занятия в учебных заведениях продолжаются. Не укладывалось это [364] в голове: кругом война, смерть, разрушение, а мы защищаем дипломные проекты.
Сразу же после защиты я стала работать старшим зоотехником в Главном управлении свиносовхозов Наркомата совхозов СССР. А в конце июня 1942 г. меня и других специалистов вызвали в сельскохозяйственный отдел ЦК ВКП(б). Дело в том, что в начале лета 1942 г. наши войска освободили город Ростов и значительную часть области и там необходимо было организовать в самый кратчайший срок восстановительные работы. Нас разделили на бригады и послали в Ростов. От нас не скрывали, что трудности предстоящей работы огромны, что нам предстоит начинать работу, по сути дела, на пустом месте.
3 июля 1942 г. я выехала из Москвы. Моим помощником по бригаде ЦК был Евгений Иванович Бугримов. Мы и не знали, что фашистские армии, перегруппировав свои силы, вновь начали наступление, и именно там, на юге.
Из-за сильной бомбежки в Ростов нас сразу не пустили. Но, попав туда, мы, наскоро умывшись в гостинице, в которой нас поселили, сразу отправились в обком ВКП(б). Шли с инструкциями, привезенными из Москвы, но по всему было видно, что они нам не пригодятся. Так оно и случилось. Положение на фронте изменилось: фашистские войска, подтянув резервы, всей мощью обрушились на оборону юга страны. Приходилось вновь оставлять районы, с таким трудом недавно отвоеванные у врага.
На первый план вставала эвакуация всего поголовья скота Ростовской области. И не только области. Дело в том, что в ее восточных районах скопились сотни тысяч коров, лошадей, овец с Украины, Молдавии…
Вторая моя эвакуация начиналась точно так же, как и первая. Все было одинаково: и разработка маршрутов, и организация стоянок для отдыха. Вместе с тем было труднее. Во-первых, не было времени на детальную разработку маршрутов, во-вторых, не хватало опытных гуртовщиков, в-третьих, половина скота была истощена длительными переходами, недоставало кормов и т. д. В то лето скот постигла беда и другого рода – ящур. Бескормица, общие водопои, большая скученность – все благоприятствовало возникновению болезни. Надо отдать должное нашим ветеринарным врачам: в невероятно трудных условиях, при острой нехватке медикаментов они [365] сделали все возможное, чтобы вспышка ящура была быстро погашена.
Ко всем этим трудностям следует прибавить главную опасность – близость фронта, частые налеты фашистской авиации. Но как ни было тяжело, гурты овец, стада коров, табуны лошадей день и ночь шли на восток, и уже к исходу лета большая часть скота скопилась у переправ через Волгу.
Страшное это было место – переправа через Волгу. Особенно мне запомнилась одна из них – Черный Яр. Фашистские самолеты висели над ней день и ночь. Кроме бомб они набросали мин прямо в Волгу. А вода в реке покрыта тонкой пленкой нефти, мазута, бензина; небольшая вспышка огня – и вся река запылает.
От непрестанных бомбежек на переправе гибло много скота, поэтому по нашей просьбе военное командование поставило у Черного Яра зенитную батарею. Фашисты присмирели – стали бомбить реже, да и с большей высоты, что снижало эффективность бомбежки.
К сентябрю 1942 г. весь скот был переправлен через Волгу в колхозы и совхозы Приуралья, Казахстана и Западной Сибири. Я собиралась ехать в Сталинград докладывать представителю ЦК ВКП(б) о выполнении задания, но заболела. Видимо, организм не выдержал перегрузок последних месяцев, и я свалилась в горячке. Самолетом меня отправили в Москву,
Очнулась я в палате столичного госпиталя. За ширмой, отделяющей столик медицинской сестры от больничных коек, гудели мужские голоса. Из обрывков фраз я поняла, что какой-то женщине необходимо срочно делать трепанацию черепа. Потом… опять беспамятство. И только позднее я узнала, что трепанацию черепа собирались делать мне, но не сделали.
Спустя месяц я уже могла ходить, а через полтора приступила к работе в отделе кадров Главного управления свиносовхозов Наркомсовхозов СССР.
Впереди были годы изгнания фашистских захватчиков с нашей земли, годы восстановления народного хозяйства, годы, по существу, создания заново сельского хозяйства в освобожденных районах.
Наша работа по спасению миллионов голов скота западных районов страны была необходима для победы над врагом, для послевоенного восстановления нашего сельского хозяйства. [366]
И. В. Парамонов.
Грозные героические годы Мосбасса
ПАРАМОНОВ Иван Васильевич. Родился в 1.893 г. Член КПСС с 1917 г. Герой Социалистического Труда. Управляющий трестами: "Черембасстрест", "Ураласбест". "Востокруда", "Челябуголь", "Карагандашахтстрой", "Мосшахтстрой", "Мосграждануглежилстрой". Персональный пенсионер.
В апреле 1940 г. я был вызван в Москву,
