давай тогда своим ходом? — улыбнулся отец.
Выглядит он неважно. Вчера в ночь опять уходил «на работу» — а вернулся с перебинтованной грудью и плечом. Мама пока не увидела, ушла на работу раньше его возвращения.
Но меня батя уже не стеснялся, щеголяя окровавленными повязками.
Мы сидим на полу — в одном конце комнаты я, в другом он и тарелка с распаренными овощами.
Да, уже не со смесью — за последний месяц я как-то незаметно стал переходить на твёрдую пищу. Это даже событием в семье не стало. Видя, каким крепким и шустрым я расту, никто не удивился, когда однажды, сидя на руках у мамы, я схватил ложку и ткнул ей в тарелку супа.
Мамино молоко уже почти не кажется вкусным, организм требует полноценной еды. Вот, например, эти овощи на пару… м-м-м. А ну отдай, злобный деспот!
Огласив комнату боевым кличем «Уот!!!», вообще-то означающим ругательство, я попробовал с пуза подняться на четыре конечности. Отец, не поняв смысл моего клича, подбадривает:
— Ну же, Константин Дмитриевич, обед стынет! Что-то вы задерживаетесь!
Или издевается. В случае бати граница тут тонка. Вот… уот!
Тем-не-менее, я пытаюсь ползти, хотя вообще-то, я уже вполне могу просто подтащить тарелку телекинезом.
Ну да, протащив по полу.
Ну да, скорее всего расплескав половину еды.
Но зато сам! Телекинезом!
Увы, творить длительные направленные чары оказалось совсем непросто. В прошлой жизни такое давным-давно делалось на автомате — захотел, и искомый предмет просто прилетел. Ну или материализовался в руках, если я точно знал, где он находится.
А вот крохотного детского мозга и такой же жалкой волевой системы на многое не хватает. Сознание-то Заклинание удержать сумело, а вот более «животные» функции…
— М-м-м… — промычал я, делая первый рывок. На лбу выступил пот, но у меня получилось!
— Чего-чего? Устали, Константин Дмитриевич? Уже ли подать вам чашу сию?
Не, ну точно издевается, гад. Уже совсем никакой поддержки. А знаешь что… А вот иди-ка ты нафиг, без тебя научусь.
— М-м-м… Моё!!! — прокричал я в сторону чашки, махая рукой и одновременно бухаясь на пузо.
Ты хотел стихийной магии, батя?! Получай! Чашка с грохотом рванулась ко мне, проезжая по гладкому полу. Я что, даже еду не разолью?
А нет. Разлил. Прямо в морду себе, ага. Тьфу!
Ничего. Все великие маги начинали с малого. Главное — я поступил по-своему, не так, как хотят от меня окружающие.
Даже если это батя. Я торжествующе взглянул на него, хватая ложку из тарелки.
Не понял, чего ты так уставился? А?
— Па… па? — задумчиво спросил я. Чисто на автомате спросил, не заметив даже. Просто подумал — и вырвалось.
А потом до меня дошло. Я ведь только что первое слово сказал. А теперь и второе. И второе слово было…
— Папа!!! — вскочил батя, вскидывая руки. — Даже раньше, чем мама!!! Сынок, а повторишь?
Подлетев ко мне, уже не обращая внимания на испачканную физиономию, он подхватил меня, прижимая к себе.
— Сынок! Костян! Ну повтори, а?
Ну ладно. Я решил порадовать батю — хоть он и издевается, но действительно старается со мной работать.
— Папа! — твёрдо выкрикнул я. — Папа!
Вот так я наглядно увидел, что мама называет «счастья полные штаны». Мои первые слова поразили отца даже больше, чем телекинез.
Об этом он вообще, похоже, быстро забыл. Ещё бы — сын первым словом позвал отца, да ещё всего в пять месяцев!
Ну как первым. Вторым.
— А ты хорош! — прищурившись посмотрел на меня отец, когда эйфория чуть схлынула. — «Моё», надо же. Моим первым словом было «дай»! Верно говорят, наши дети лучше нас. Ты уже не просишь, а просто заявляешь права? Ну богатырь, ну Костян!
Да отпусти ты, задушишь же! А что я ещё должен был сказать, когда мне не дают МОЮ еду?!
С тиранами не договариваются и не просят их. Им дают по морде и забирают причитающееся. На тебе по морде!
— Да, похоже, первого демона мы с тобой замочим скорее, чем я думал! — усмехнулся отец.
Эх, батя. Тогда мы с тобой даже подумать не могли, насколько скорее!
Конечно, говорить я не научился. Ещё бы, в пять-то месяцев! Ротовой аппарат уже неплохо работает, но мышцы никуда не годятся.
Так что, когда мама пришла с работы, я смог порадовать её лишь выдав до кучи ещё и «мама».
Конечно, батя сразу сакцентировал внимание на мне — всё лучше, чем обмусоливать то, почему у него вся грудь изодрана и в бинтах. И его план сработал на сто сорок шесть процентов — мама счастливо бегала по квартирке, обнимая и нахваливая меня на все лады.
Скажу прямо — мне это нравилось, да ещё как. Но даже от пары слов горло совершенно устаёт, так что болтовню отложим на будущее. Пока надо просто почаще агукать, тренироваться.
Но всё-таки мать сильно устала на работе, и после батиного массажа, с которым она давно смирилась, быстро уснула. А отец, чуть заполночь, тихо-тихо вышел за порог.
Думал, что я сплю и ничего не замечу. Но я не спал, я тренировался поднимать в воздух игрушечную машинку.
А потому не сразу обратил внимание на странные звуки со стороны балкона. И это стало большой проблемой!
Глава 5. Замуровали, демоны!
Валентин Миронов не считал себя сильно удачливым человеком. Довольно трудно верить в удачу, когда ты родился в княжеском роду, а вырос в нищем детском приюте.
По крайней мере, настоятельница приюта уверяла Миронова в его благородных корнях и всегда обращалась по-особому. А он всегда ей верил.
Если он из простых — откуда у него такой яркий магический дар?!
— Так-так, что тут у нас?.. — прошептал он еле слышно, вскрывая простенькую защёлку на окне. Без труда справившись, глянул вниз.
Пятый этаж — это не шутки! Не могли что ли эти Осинские жить где-нибудь пониже?!
— До чего ты докатился, Валентин, Валентин… — раздался звенящий тонкий голосок. — Детей крадёшь. Не стыдно?
— Совесть, отвали. В жизни преуспевает только тот, кто презирает законы и чужие правила!
Совесть… Ха! Конечно Совесть не является его реальной совестью. Многие говорили Валентину, что реальной совести у него нет. С детства говорили.
Поэтому, когда у него появился дух-хранитель — форма проявления его дара — он так и назвал его: Совесть.
Теперь-то никто не посмеет сказать, что у него нет совести!
Валентин не любил общаться с духом мысленно — это куда труднее, чем просто говорить вслух. Но и бесстрашным дураком
