mandat imperatif (точной инструкции) своих избирателей и могли быть сменены во всякое время. Немногие, но очень важные функции, которые остались бы тогда еще за центральным правительством, не должны были быть отменены, – такое утверждение было сознательным подлогом, – а должны были быть переданы коммунальным, то есть строго ответственным чиновникам. Единство нации подлежало не уничтожению, а, напротив, организации посредством коммунального устройства. Оно должно было стать действительностью посредством уничтожения той государственной власти, которая выдавала себя за воплощение этого единства, но хотела быть независимой от нации, над нею стоящей. На деле эта государственная власть была лишь паразитическим наростом на теле нации. Задача состояла в том, чтобы отсечь чисто угнетательские органы старой правительственной власти, ее же правомерные функции отнять у такой власти, которая претендует на то, чтобы стоять над обществом, и передать ответственным слугам общества. Вместо того чтобы один раз в три года или в шесть лет решать, какой член господствующего класса должен “представлять” народ в парламенте, всеобщее избирательное право должно было служить народу, организованному в коммуны, для того чтобы подыскивать для своего предприятия рабочих, надсмотрщиков, бухгалтеров, как индивидуальное избирательное право служит для этой цели всякому другому работодателю. Ведь известно, что предприятия, точно так же, как и отдельные лица, обычно умеют в деловой деятельности поставить подходящего человека на подходящее место, а если иногда и ошибаются, то могут очень скоро исправить свою ошибку. Однако Коммуна по самому своему существу была безусловно враждебна замене всеобщего избирательного права иерархической инвеститурой»[147] [117].

Этот отрывок гораздо больше говорит о взглядах Маркса на форму будущего коммунистического общества после революции, чем о планах коммунаров, большинство из которых, вероятно, не согласились бы с проектами Маркса [118]. Затем Маркс упомянул о некоторых заблуждениях, связанных с Коммуной: она не была возвратом к Средневековью, не была направлена на разрушение нации и не была такой самодостаточной экономической единицей, за которую выступали прудонисты. Маркс писал о «множестве трактовок, которым подвергалось дело Коммуны, и о множестве интересов, которые истолковывали ее в свою пользу», но утверждал, что Коммуна тем не менее была «наконец-таки обретенной политической формой, в которой можно осуществить экономическую эмансипацию труда» [119]. Он подробно остановился на характере этого «экономического освобождения», согласившись с обвинением в том, что Коммуна намеревалась упразднить классовую собственность и экспроприировать экспроприаторов путем создания объединенных кооперативных обществ, которые «регулировали бы национальное производство по общему плану». В то же время он заявил:

«Рабочий класс не ждал чудес от Коммуны. Он не думает осуществлять par décret du peuple[148] готовые и законченные утопии. Он знает, что для того, чтобы добиться своего освобождения и вместе с тем достигнуть той высшей формы, к которой неудержимо стремится современное общество в силу собственного экономического развития, ему придется выдержать продолжительную борьбу, пережить целый ряд исторических процессов, которые совершенно изменят и обстоятельства, и людей. Рабочему классу предстоит не осуществлять какие-либо идеалы, а лишь дать простор элементам нового общества, которые уже развились в недрах старого разрушающегося буржуазного общества. Вполне сознавая свое историческое призвание и полный героической решимости следовать ему, рабочий класс может ответить презрительной улыбкой на пошлую ругань газетчиков-лакеев и на ученые назидания благонамеренных буржуа-доктринеров, которые тоном непогрешимого оракула изрекают невежественные пошлости и преподносят свои сектантские фантазии»[149] [120].

Маркс далее провозглашал, что меры Коммуны также принесли пользу низшим слоям среднего класса (что было правдой) и крестьянству (хотя это было менее очевидно) – «всем здоровым элементам французского общества», – в то же время они были категорически интернациональными. Он признавал, что конкретные меры Коммуны «могли лишь обозначать закономерность» и что ее величайшей социальной мерой было ее существование. Доказательством тому служили перемены, охватившие Париж: «Париж больше не был местом встреч английских помещиков, ирландских абсентеистов, американских бывших рабовладельцев и нищих, русских бывших крепостных и валашских бояр. Больше никаких трупов в моргах, никаких ночных краж, почти никаких грабежей; фактически впервые с февральских дней 1848 года улицы Парижа были безопасны, и это без всякой полиции» [121]. Это было совсем не похоже на «Париж франков-флеров, Париж бульваров, богатый, капиталистический, позолоченный, праздный Париж, который теперь толпился со своими лакеями, своими черноногими, своей литературной богемой и своими кокотками в Версале, Сен-Дени, Рюэле и Сен-Жермене, считая Гражданскую войну лишь приятным развлечением, наблюдая за ходом сражения через подзорную трубу, считая пушечные выстрелы и клянясь собственной честью и честью своих проституток, что представление было гораздо лучше, чем в Порт-Сен-Мартене. Люди, которые падали, были действительно мертвы; крики раненых были криками на полном серьезе; кроме того, все это было насыщено историей» [122].

В четвертом и последнем разделе Маркс описывает слабые попытки Тьера использовать армию против Парижа и его зависимость от заключенных, отпущенных Бисмарком после подписания мира. Когда в конце концов началась последняя битва за Париж, зверства версальского правительства были чудовищны: «Чтобы найти что-либо похожее на поведение Тьера и его кровавых собак, надо вернуться к временам Суллы и обоих римских триумвиратов. Те же хладнокровные массовые убийства людей; то же безразличное отношение палачей к полу и возрасту жертв; та же система пыток пленных; те же гонения, только на этот раз уже против целого класса; та же дикая травля скрывшихся вождей, чтобы никто из них не спасся; те же доносы на политических и личных врагов; та же равнодушная зверская расправа с людьми, совершенно непричастными к борьбе. Разница только в том, что римляне не имели митральез[150], чтобы толпами расстреливать обреченных, что у них не было “в руках закона”, а на устах крика “цивилизация”[151]» [123]. На обвинение в подстрекательстве Маркс ответил, что на войне огонь является таким же законным оружием, как и любое другое. Несколько заложников также были убиты, но их жизни также были многократно потеряны в результате расстрела заключенных версальским правительством. Результатом Коммуны стало обострение классового антагонизма: «…но борьба их неизбежно снова возгорится и будет разгораться все сильнее, и не может быть никакого сомнения в том, кто в конце концов останется победителем: немногие ли присвоители или огромное большинство трудящихся. А французские рабочие являются лишь авангардом всего современного пролетариата. <…>

Где бы и при каких бы условиях ни проявлялась классовая борьба, какие бы формы она ни принимала, – везде на первом месте стоят, само собой разумеется, члены нашего Товарищества. Та почва, на которой вырастает это Товарищество, есть само современное общество. Это Товарищество не может быть искоренено, сколько бы крови ни было пролито. Чтобы искоренить его, правительства должны были бы искоренить деспотическое господство капитала над

1 ... 116 117 118 119 120 121 122 123 124 ... 161

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия - Дэвид Маклеллан бесплатно.

Похожие на Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия - Дэвид Маклеллан книги

Профессионалы и маргиналы в славянской и еврейской культурной традиции - Коллектив авторов - Биографии и Мемуары / Публицистика
Александр Александрович Богданов - Коллектив авторов - Биографии и Мемуары
Убийства от кутюр. Тру-крайм истории из мира высокой моды - Мод Габриэльсон - Биографии и Мемуары / Прочее домоводство / Менеджмент и кадры
Моя жизнь и моя эпоха - Генри Миллер - Биографии и Мемуары
Судьба России и “великая потребность человечества ко всемирному и всеобщему единению” - Иван Фролов - Публицистика
Исповедь - Валентин Васильевич Чикин - Биографии и Мемуары
Иосиф Бродский. Большая книга интервью - Валентина Полухина - Публицистика
Маркс – Энгельс – Ленин - Е. Мельник - Публицистика
Миф о шести миллионах - Дэвид Хогган - Публицистика
Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь - Александра Потанина - Биографии и Мемуары

Оставить комментарий