сдержался, – И иди там… короче, сам знаешь.
– Угу, – подтвердил Тулин, начиная оттаивать.
– Начало движения через три минуты, – сидеть на базе и дальше и рассусоливать я не видел смысла, можно было бы, конечно, здесь же и перекусить, но лучше всё же сделать это подальше и от неё и от минного поля.
– Чи, – ровно через три минуты я, заняв своё место в боевом порядке, махнул рукой, отдавая команду двигаться дальше. Бойцы зашевелились, и людская цепь двинулась на северо-запад к ожидающей нас бронированной колонне.
Слава богу, при передвижении к месту эвакуации обошлось без эксцессов. Стальные громадины «Уралов», притулившись на обочине с заглушенными моторами, ждали нашего появления.
– Серёга, как ты лоханулся! – встречавший меня Паламарчук был как всегда галантен. – Поймать бородатого за яйца и упустить! Ха-ха, а комбат рвёт и мечет.
– Представляю, – я не разделял Игоревой жизнерадостности, вполне могло статься, что вместо тёплой баньки мне придётся весь вечер писать отписки и объяснительные.
– Ротный пива и рыбы закупил, – продолжал повествовать Паламарчук, – хотя тебе-то что, ты не пьёшь.
– Зато я ем, и много! – в конце концов, должна же быть у меня какая-то радость в жизни.
– Не в коня корм! – намекнул он на моё телосложение.
– Червячков кормлю! – отшутился я, направляясь к предоставленному для нас «Уралу». Игорь хихикнул и тоже поспешил по своим делам.
– Все на месте? – окликнул я, подойдя к заднему борту.
– Головняк все, – уверенно заявил Тулин.
– Первая тройка все…
– Вторая…
– Тыл на месте… – отозвался Игошин.
Все, слава богу, можно садиться в кабину и ехать. Я встал на подножку и махнул рукой глядящему в мою сторону Паламарчуку.
– Трогаем! – он кивнул, одним махом взлетел на БТР, и колонна, набирая скорость, понеслась по убегающей вдаль асфальтовой дороге.
Неудовольствие комбата вылилось в довольно пространную лекцию, учинённую мне по возвращению в отряд. По-настоящему орать на меня он, впрочем, не орал, хотя возможно и стоило. Но лекция запомнилась. И главный вывод, который я из неё сделал, гласил: гораздо лучше чеха грохнуть сразу, чем захватить и потерять, тем более как в моём случае (согласно мнению комбата) «совершенно бездарным образом». Я спорить не стал – факт налицо, а против фактов, как известно, переть не станешь. Итак, одно из самых коротких БЗ в моей жизни осталось позади, но почему-то мне ещё больше захотелось, чтобы и вся командировка закончилась как можно скорее…
Видимо, в качестве наказания за упущенные возможности, а может, чтобы лишний раз не расслаблялись, комбат решил собственноручно проверить общую и физическую подготовку роты. Начал он, как и предполагалось, с физической. Отрабатывали нормативы по ТСП – наступление, отступление в полной экипировке, расстояние никто не замерял, худшие – лучшие определялись просто по времени и, так сказать, по тактической выучке. Мне повезло, моя группа заняла почётное второе место… с заду, то есть стала третьей. А мне большего было и не надо, зато на прохождении заминированного участка мои бойцы сумели блеснуть – взяли и пошли так, как я и учил, там, где умный бы не пошёл, а глупый побоялся б, и ни одного «подрыва» и лучшее время. Засаду отстреляли мы средне, на троечку с плюсом, можно было бы лучше, но командиры и замкомгруппы по решению всё того же комбата к занятию не привлекались. Закончилось всё это пятикилометровым броском. Вот тут уж во главе всех бежал замкомбата и не дай бог кто сильно отстанет – отстали все… В общем, день положительно удался. А завтра нам предстояло лететь на ВПШГ, то есть, грубо говоря, на облёт «подконтрольных территорий» с целью, как любил выражаться ротный: «разведки, обнаружения и штурма». Признаться, летать на военной технике не люблю ещё с прошлых времен, и не потому, что сбить могут, а потому, что порой самому упасть хочется, лишь бы скорее отмучиться. Привираю малость, конечно, но уши у меня всегда болят немилосердно и никакое глотание мне не помогает. Да и укачивать последние годы стало почему-то, даже на прыжках иной раз слегка подташнивает, а тут чудеса на виражах намечались. Спихнул бы это дело, да не на кого. В общем, спать я ложился не в лучшем настроении. Но когда ночью пошёл дождь, моё настроение резко пошло в гору. Утром же стало окончательно ясно – столь тяготившее меня ВПШГ (воздушная поисково-штурмовая группа) отменяется – всё небо было затянуто в тяжёлые покрывала холодных туч. И когда мы узнали, что комбат с замом срочно убывают в Ханкалу, и предстоит лёгкое всеобщее расслабление, моё настроение и вовсе стало радужным. Ещё бы, до следующего БР как минимум три дня практически вольготной жизни – начштаба на занятия нас выгонять не будет, а значит, гуляй банда – ешь, спи, отдыхай. Если бы ещё не любимый личный состав… он ведь тоже не дурак расслабиться, и тут уже держи ухо востро, такое отчебучить могут – мало не покажется.
Но день приходил за днём, и ко всеобщему удивлению ничего экстремального в списках подвигов личного состава не значилось. Все прочие группы по разу сходили на БЗ, хотя и без особого результата, я же со своими орликами по-прежнему сидел в готовности на вылет ВПШГ, в ожидании лётной погоды, но, к моему счастью, таковой даже и не предвиделось.
– Товарищи офицеры! – очередное совещание с командирами групп проводил начальник штаба отряда, так как комбат, умчавшийся по каким-то неотложным делам в Ханкалу, зависал там вот уже вторую неделю. Мы же, точнее все, кроме меня, продолжали лазить по горам, впрочем, без особого успеха, точнее, результаты были, но не те, которых от нас ждало вышестоящее командование.
– Товарищи офицеры! Мы почти месяц топчемся на одном месте, – начштаба видимо решил сразу взять быка за рога. – У двух групп – у группы капитана Паламарчука и у группы старшего лейтенанта Рыкова были неплохие возможности для захвата пленного, но они ими не воспользовались. Про Ефимова я вообще молчу! – Ну как же, без моего упоминания обойтись было невозможно! – В итоге мы имеем восемь чеховских трупов, кучу захваченного оружия, но воз, как говорится, и ныне там. А это не в трынду, ни в Красную Армию. Задача всем вам поставлена предельно чёткая – взять пленного. И что? И где? – он развёл руками, показывая всем собственное возмущение от нашей несостоятельности. – Это крайнее китайское предупреждение, никаких трупов. Лучше ничего, чем в очередной раз оправдываться перед Ханкалой за ваши непрофессиональные действия. Ефимов, кстати, твой наградной за Красильникова вернули.
Он не пытался меня уязвить, он констатировал факт. Нельзя сказать, что для меня
