любой момент могших стать неизбежными действий. Я и сам не знал, да и никогда не буду знать, что бы именно выбрал, попробуй девочка закричать. Что бы сделал – попытался бы закрыть рот девчушки ладонью или, не задумываясь, ударил наотмашь пистолетной рукоятью? Я не мог и не смогу дать ответа. За мной были мои пацаны – Тулин, Потапов, Лавриков, Ивахненко, я отвечал за них и в первую очередь спасал бы их…
Мы пересекли ручей и какое-то время шли по его пологому берегу, затем свернули влево и начали медленное движение в гору.
– Давай, давай топай! – торопил Тулин нашего пленника, поднимаясь в темноте по длинной узкой тропинке, всё выше и выше уходящей в гору, на которой стоял блокпост с нашими машинами. Пленник кряхтел, что-то бурчал, иногда поскальзывался, и его приходилось поднимать. И тогда он начинал ругаться, после чего ствол Тулинского автомата тыкался ему в спину, напоминая о суровых реалиях. Боевик замолкал и некоторое время шёл молча. Затем он задевал ногой какую-нибудь коренюгу, падал и всё повторялось снова. Луна, померцав на небосклоне, окончательно спряталась в тучках, сверху упала и накрыла нас противной влажностью ночная морось. Шарахнувшееся стадо кабанов, свалив под бугор, с шумом пересекло каменистое русло и скрылось в мелколесье. Выделявшиеся на фоне неба укрепления блокпоста становилась всё ближе и ближе. Нас ждали.
– Пять, – окликнула нас некая вооружённая фигура, высунувшаяся меж сложенных в единую стену засыпанных глиной и песком ящиков.
– Четыре, – отозвался двигавшийся впереди всех Паламарчук, называя заранее оговорённый пароль.
– Свои, – сообщив это кому-то неизвестному, скрывавшемуся в глубине оборонительных сооружений, фигура протиснулась в узкий для неё проход и двинулась в нашу сторону.
– Взяли? – поинтересовалась фигура, и я по голосу распознал в ней ГРУшного подполковника, проводившего с нами инструктаж.
– Тёпленького, – весело отозвался Паламарчук и что-то тихо добавил, после чего оба они негромко прыснули. А пленник, будто бы чувствуя окончание пути, вдруг тяжело задышал и повалился нам под ноги.
– Что, с-сука, притомился? – Тулин поднял его за шиворот и, не обращая внимания на вялые попытки к сопротивлению, поволок дальше.
Встречающих было четверо – никаких лишних. Все только «свои» – известный нам подполковник, ещё один столь же солидный дядечка и ещё двое, нёсшие охрану периметра. В ожидании нас территория блокпоста словно вымерла, кто и как договаривался о таком варианте – не знаю, но все «местные» сидели у себя в кубриках. Ведь даже на посты временно заступили эти встречавшие нас ребята. Но как только мы провели до выезда из блокпоста захваченного нами чеха и втолкнули его в неприметную «бурумбухайку», эти два охранявших блокпост парня сошли вниз к солдатской «располаге» и стукнули в закрытую дверь.
– Мужики, давайте на пост, живо! – потребовали они. – Мы уезжаем.
Тут же из-за двери вынырнули четверо облачённых в бронежилеты с оружием в руках бойца и поспешили на оставленные несколько часов назад (видимо, по очень убедительной просьбе) позиции.
Через минуту «бурумбухайка» покатила в известном только сидевшем в ней направлении. А мы, выждав ещё полчаса, несмотря на ночь, загрузились в наши «Уралы» и выехали в пункт временной дислокации. Яркая луна, вновь и теперь уже окончательно выбравшаяся из-за туч, смотрела нам вслед, освещая тёмную ночную дорогу.
Глава 4
Изменчивые планы
Сулейман Имурзаев – амир …нского района
В первые мгновения получив сведения об исчезновении своего помощника, Сулейман было решил, что тот смылся вместе с накануне полученной на хранение общей кассой, но потом узнав, что обе собаки, охранявшие дом Баймамбетова, убиты, переменил собственное мнение.
– Нет, он бы так не поступил! – Имурзаев слишком хорошо знал своего заместителя, чтобы допустить подобное. Ваха, так звали Баймамбетова, при всей своей ненависти, своей кровожадности, жестокости по отношению к людям, до безумия любил собак. Сулейман помнил, как тот несколько лет назад подобрал двух ещё слепых щенят, брошенных хозяевами в лужу на окраине Грозного, как выхаживал их. Рискуя собственной жизнью, находил молоко и кормил буквально с пальцев. Щенята выжили и превратились в двух красавцев – среднеазиатов. Баймамбетов мог часами обсуждать особенности своих среднеазиатских овчарок, доставшихся ему в руки таким чудным способом. Порой Имурзаеву казалось, что они ему гораздо дороже, чем собственные дочь и жена, имена которых Ваха практически никогда не упоминал. Поверить в то, что Баймамбетов, даже заметая следы, мог собственной рукой прикончить столь преданных и любимых псов, амир не мог.
– Значит, его исчезновение – дело рук русских спецслужб, – заявил он принёсшему известие Ибрагимову Усману, связному Сулеймановского отряда. Правда, оставались ещё кровники, коих было немало, но разве стали бы они мстить столь странным образом? Без наличия трупа. Нет и ещё раз нет. Они бы отомстили так, чтоб всем стало об этом известно. Месть не вершат тайно, мстители сами может и прячутся, но объект мести должен умереть так, чтобы все видели его смерть. Сулейман знал по себе – мести никогда не бывает много. Её всегда недостаточно. Вот и сейчас в сердце у него бушевало лишь одно желание – мстить – мстить всем и вся, где и как только можно, не взирая, не глядя, кто встаёт на пути – женщина или ребёнок. Всем русским. Именно возможность отмщения согревала его душу. Впрочем, за что именно он мстил – за то, что русская учительница научила его читать и писать или за смерть какого-то предка от руки гусара, случившуюся больше ста лет назад, Имурзаев не знал и сам, но сейчас он был в бешенстве – вместе с Баймамбетовым исчезли несколько сотен тысяч долларов, а до момента отмщения за утерянные деньги было ещё далеко. Ведь Сулейман пока боевых операций не планировал – их проведение было ему на ближайшее время строжайше запрещено, а что касается смертниц… Подумав о них, Имурзаев почувствовал подступающее раздражение. Подходящую на роль шахидки женщину – девушку он нашёл, даже двух. Вот только так до сих пор и не понял, как Шамиль планирует осуществить свою столь грандиозную акцию.
Зейнап Вахидова и Аминат Суюнова как нельзя лучше соответствовали пожеланиям Артура Магомедова – эмиссара самого Шамиля Басаева. Красивые, стройные, но вместе с тем не какие-то тощие жерди, а полногрудые, плотно сложенные горные газели. Самому Имурзаеву больше нравилась рыжеволосая Аминат, хотя воины из его отряда сильнее заглядывались на светленькую Зейнап. То, что они предназначены для поясов шахида, Сулейман не скрывал, это знали все, но только он один ведал, кому эти девушки должны принести смерть. Вот только их нахождение среди молодых парней вызывало нехорошие
