человечества. Несомненно, будут неудачи и страдания, но человечество в своей борьбе за господство над природой в конечном итоге создаст общество, в котором человеческие способности будут реализованы более полно, а человеческие потребности – более полно удовлетворены. Однако недавнее развитие производительных сил, и особенно атомной энергии, побудило многих задуматься, не приняли ли усилия человечества по господству над природой в корне неверный оборот. У нас сдали нервы, и наши изобретения вынуждают нас сомневаться в «прогрессе» больше, чем когда-либо за последние 200 лет.

Многие из ожиданий Маркса также не оправдались. Два момента особенно поразительны. Во-первых, это отсутствие революционного порыва среди рабочего класса на Западе. Маркс недооценил последующую роль профсоюзов и возможности улучшения положения пролетариата без революции. Двухклассовая модель, с которой он начинал, и вытекающая из нее идея классовой борьбы оказались упрощенными в связи с сохранением старых средних классов и появлением новых классов, таких как технические специалисты и менеджеры[182]. В условиях отсутствия поддержки революционной политики среди массы рабочего класса марксистские лидеры оказались перед дилеммой: либо они отражали настроения рабочих и проводили реформистскую политику, которая выхолащивала марксизм, либо они сохраняли революционный дух марксизма, ставя себя выше тех, кого они претендовали представлять, и отдельно от их взглядов. Во-вторых, Маркс недооценил живучесть и рост национализма. Хотя Маркс и был чувствителен к национальным чувствам в свое время, он считал, что классовое разделение окажется сильнее национального. Август 1914 года – решающая дата: тот факт, что крупнейшая в мире немецкая марксистская партия могла быть сметена националистической волной, вынудил марксистов пересмотреть свою стратегию. Во всех марксистских революциях был сильный националистический элемент. Ленин умело использовал национализм нерусских народов бывшей империи. Революции в Югославии, Китае, на Кубе и во Вьетнаме имели сильную националистическую подоплеку.

С акцентом на экономическом детерминизме и уверенностью в неизбежности социализма марксизм часто поверхностно оптимистичен в отношении возможностей, открывающихся перед человеческой природой. Ведь марксисты обычно просто предполагали, что в качестве альтернативы капитализму существует морально более совершенный и более эффективный метод организации производства [2]. Сам Маркс в этом отношении был подлинное дитя эпохи Просвещения. После пессимизма Ницше и Фрейда мир стал намного темнее, а свет разума часто сводился к слабому мерцанию. Ибо марксизм оказался сильно запятнан на практике – как, конечно, и христианство Крестовыми походами и инквизицией, и либеральные ценности деятельностью западных правительств. До сих пор марксизм остается гораздо более впечатляющим в своих интерпретациях мира, чем в попытках его изменить.

На различные изложения интерпретаций Маркса, как и на большинство областей политической теории, оказали сильное влияние более широкие сдвиги в интеллектуальных парадигмах. На историю интерпретации Маркса на Западе целесообразно смотреть как на историю попыток примириться с последовательно господствующими интеллектуальными веяниями в этих обществах и даже ассимилировать их. В конце концов, сам Маркс развивал свои идеи под сенью великого Гегеля, а его поздние работы, и еще больше работы Энгельса, были отмечены энтузиазмом XIX века к позитивизму и науке. Это научное мировоззрение продолжало доминировать в теоретических работах немецкой СДПГ, которая в то время была центром марксистской теории, в течение двух десятилетий перед Первой мировой войной. Последовавшие за войной перемены и изменения возродили дух Гегеля, который нашел свое теоретическое воплощение в трудах позднего Ленина и особенно раннего Лукача[183]. Влияние теорий Фрейда ощущалось в работах Франкфуртской школы[184]: Вильгельма Райха, Герберта Маркузе и раннего Юргена Хабермаса. Возникновение нацизма и его последствия привели к перемещению центра марксистской теории на Западе во Францию и появлению экзистенциализма как доминирующего способа философствования, который сменился быстрым взлетом и падением структурализма, систематической анархией постмодернизма и, в 1980-х годах, очевидным оксюмороном – марксизмом «рационального выбора».

В 1970-х годах французская мода на структурализм начала сказываться на подходах к Марксу: влияние Сартра стало уступать влиянию французского неомарксиста Луи Альтюссера, чьи книги «За Маркса» (Pour Marx) и «Читая “Капитал”» (Lire Le Capital) были опубликованы на английском языке в 1969 и 1970 годах соответственно. Пользуясь текущим престижем структуралистской лингвистики, психологии и антропологии, Альтюссер поставил перед собой цель «реабилитировать» Маркса как структуралиста, опередившего свое время. Таким образом, Альтюссер продолжил сталинистское деление на раннего премарксистского Маркса и позднего научного Маркса – хотя и с концептуальной изощренностью, совершенно чуждой предыдущим версиям этого взгляда. Грубо говоря, структурализм – это точка зрения, согласно которой ключом к пониманию социальной системы являются структурные отношения ее частей – то, как эти части связаны между собой регулятивным принципом системы. А поиск Альтюссером вневременной рациональности, напоминающей Огюста Конта (которого сам Маркс не любил), предполагал исключение как истории, так и философии. В применении к Марксу это означало разделение его работы на две отдельные концептуальные структуры с точкой раздела на 1845 годе. Любое прочтение Маркса как гуманиста, гегельянца или историка должно было быть отвергнуто (поскольку эти идеи явно содержались в его ранних работах).

С ростом господства либерального индивидуализма и акцента на рыночных силах следовало ожидать, что марксисты попытаются перенять и использовать в своих целях методологические принципы главных оппонентов. Предвестником этого процесса стала книга Джеральда Коэна «Теория истории Карла Маркса» (Karl Marx’s Theory of History) [3], интеллектуальный подвиг, в котором вся строгость британской аналитической философии была использована для защиты традиционной, хотя и функционалистской, версии исторического материализма. Этот «аналитический» или марксизм «рационального выбора», ведущими сторонниками которого, помимо Коэна, были Джон Рёмер и Джон Элстер, придерживался мнения, что у марксизма нет – или, разумеется, нет необходимости – в особой философии. Какие бы тезисы ни хотел отстаивать марксизм, этого можно добиться (если вообще можно), используя те же философские основы и методологические подходы, что и основная социальная и политическая мысль, в частности методологический индивидуализм неоклассической экономики и его более широкое преломление в работах таких авторов, как Вильфредо Парето и Фридрих Хайек. В 1980-х годах появился поток работ, принявших аналитический марксистский подход, среди которых наиболее впечатляющими были перевод концепции эксплуатации Маркса в термины, используемые в современных дебатах о распределительной справедливости в работе Джона Рёмера «Общая теория эксплуатации и классов» (A General Theory of Exploitation and Class), и очищение Маркса от методологического индивидуализма в работе Юна Эльстера «Постигая Маркса» (Making Sense of Marx) [4]. В последнее время многие аналитические марксисты склонны отказываться от более радикальных форм методологического индивидуализма и в то же время, как это ни парадоксально, от своей прежней приверженности социальной теории самого Маркса [5].

Одним из ответвлений интереса к аналитическому марксизму стали работы о капитализме с базовым доходом [6] и особенно о рыночном социализме. Книга Давида

1 ... 135 136 137 138 139 140 141 142 143 ... 161

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия - Дэвид Маклеллан бесплатно.

Похожие на Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия - Дэвид Маклеллан книги

Профессионалы и маргиналы в славянской и еврейской культурной традиции - Коллектив авторов - Биографии и Мемуары / Публицистика
Александр Александрович Богданов - Коллектив авторов - Биографии и Мемуары
Убийства от кутюр. Тру-крайм истории из мира высокой моды - Мод Габриэльсон - Биографии и Мемуары / Прочее домоводство / Менеджмент и кадры
Моя жизнь и моя эпоха - Генри Миллер - Биографии и Мемуары
Судьба России и “великая потребность человечества ко всемирному и всеобщему единению” - Иван Фролов - Публицистика
Исповедь - Валентин Васильевич Чикин - Биографии и Мемуары
Иосиф Бродский. Большая книга интервью - Валентина Полухина - Публицистика
Маркс – Энгельс – Ленин - Е. Мельник - Публицистика
Миф о шести миллионах - Дэвид Хогган - Публицистика
Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь - Александра Потанина - Биографии и Мемуары

Оставить комментарий