нем, как на троне. И даже несмотря на изнеможение, от нее исходила новая сила. Я чувствовал ее своими костями, своей кровью, каждой клеточкой своего тела.
― Я знаю это, ― сказала Сабина, снова удивив нас. Если бы я не был бессмертным, я не был бы уверен, что мое сердце сможет это выдержать. ― Вот почему я послала тебя служить королевам. Ты знаешь этот двор и знаешь их.
И благодаря этому я могу защитить Тею. Но в этом не было смысла.
― Я служил здесь сотни лет назад. Ты не могла знать.
― Матери всегда знают больше, чем ты думаешь, ― сухо сказала она. ― Особенно ваши матери.
― Матери? Что значит «матери»? ― требовательно спросила Тея. ― Моя мать имеет к этому отношение? Она знала?
Я чувствовал, как надежда Теи трепещет во мне, как птенец, готовый совершить свой первый прыжок в мир на неуверенных крыльях. Я встал за ее креслом на случай, если она упадет с него. Ее поиски матери привели нас сюда, положили начало цепи событий, которые привели к этому самому моменту.
Сабина.
― Она прятала тебя от отца, чтобы защитить, но она также прятала тебя, потому что знала, что случится, если тебя найдут.
― Ты убьешь ее, ― прорычал я, вспомнив, что случилось с сиренами и их потомством.
― Совет убьет ее, ― сказала она.
Я сдержал стон.
― Ты в Совете.
― И ты собиралась вызвать меня на смертельную дуэль, ― полушутя-полусерьезно напомнила Тея.
Сабина бросила на нее взгляд.
― Неуважение есть неуважение, кто бы его ни проявлял. Мне все равно, смертный это, сирена или королева.
― Принято к сведению, ― сказала Тея, не разрывая зрительного контакта.
― Но зачем им убивать Гвинерву? ― спросил я. ― Она была самой могущественной из них. Без нее…
― Это именно тот вопрос, который ты должен был задать, ― сказала Сабина, быстро возвращаясь к текущей ситуации. ― Кому выгоднее всего избавиться от нее?
― Возможно, ― вмешался отец, и мы все повернулись к нему, ― ее предали не королевы.
― Кто же это был?
― Не кто, а что. ― Он поставил бокал с вином на стол. ― По моему опыту, есть только одна сила, более могущественная, чем амбиции. ― Он посмотрел на нас с Теей: ― Вы двое ― тому подтверждение.
Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что он имеет в виду.
Любовь.
Нас спасла любовь. Единственное, что сильнее самой смерти.
― Нет, я не верю, что именно любовь погубила Гвинерву. Но она сыграла важную роль в сегодняшних событиях, ― пояснила моя мать. ― Каждое проклятие должно иметь противовес. Ни одно проклятие не может быть вечным.
― И откуда ты все это знаешь? ― спросил я.
― До встречи с твоим отцом, до превращения в вампира, я кое-что видела. Проблески возможного будущего.
― Но ты же чистокровная, ― возразила Тея.
― Да. ― Мама больше ничего не сказала.
― Как? ― Тея указала на Доминика. ― Если он обратил тебя, значит…
― О, птичка, он не обращал меня. Я была создана так же, как и он. Как и все мы, когда мир был новым.
Я не осмелился прервать ее. Вампиры бережно хранили свое прошлое, особенно старейшие представители нашего рода. Даже я мало что знал о прошлом своих родителей до того, как они встретились и поженились. Если моя мать доверяла нам свои воспоминания, возможно, она наконец-то говорила правду.
Сабина вышагивала по комнате, словно рассказывать свою историю было тяжело даже сейчас.
— Все существа произошли от старых богов: люди, вампиры, ведьмы, оборотни, даже феи. Они любили создавать себе новые игрушки или находить способы проклясть тех, кто им не нравился. Мой отец хотел, чтобы я стала жрицей и нашла достойное применение своей магии. Я начала учиться у местного оракула, который рассказал мне об истинной магии, но потом пришли римляне, и все изменилось. Я молила своего Бога ― того, кому была обещана, ― помочь мне в борьбе с ними. В ответ он наделил меня этим даром. Бог сделал меня вампиром.
За одну ночь я узнал о своей матери больше, чем за столетия до этого. Мой отец хранил молчание, не желая делиться своей историей. Я задавался вопросом, стал бы он рассказывать, если бы его тоже создал Бог.
Ее создал Бог? Прошептал голос Теи в моем сознании.
Ее недоверие отражало мое собственное, но я промолчал. Что бы ни побудило мою мать поделиться своей историей, я знал, что эта открытость вряд ли продлится долго.
― Какой Бог? ― тихо спросил я.
Моя мать заколебалась, взглянув на мужа, который едва заметно кивнул ей.
― Аид, конечно.
Бог смерти. Правитель подземного мира.
― Я думал, Аид ненавидит вампиров. Разве не поэтому мы не можем попасть в подземный мир? ― спросил я.
― Каждый магический дар имеет свою цену. Мы можем существовать на земле веками, но наше время ограничено этим царством. Даже боги имеют некоторые ограничения, ― сказала она нам. ― Бог смерти закрыл нам доступ в загробный мир, чтобы мы могли вечно жить здесь.
Вечность, прикованная к смертной оболочке. Я не был уверен, что это дар.
― Когда он сотворил тебя… ― Тея сглотнула. ― Когда он обратил тебя, видения прекратились?
― Не совсем. ― Она умолкла, в ее глазах вспыхнул инстинкт защиты своей магии. ― Но она стала другой. Ее труднее контролировать. После проклятия она стала слабой. Почти исчезла. Пока не родились мои близнецы. ― Она посмотрела на меня. ― Пока вы не родились.
― Что случилось?
― Я видела вас обоих, окруженных светом и тенью, и знала, что это предзнаменование. Я потратила столетия, пытаясь расшифровать его значение. И вот однажды, когда я уже сдалась, на пороге моего дома появился старый гримуар. Там было множество страниц о проклятии, используемом для подавления магии, о том, как оно действовало, но до сих пор нет ответа на вопрос, кто использовал его против нас.
― А как снять проклятие? ― пробормотала Тея. ― Там было написано?
― Да, но это была загадка, ― пояснила Сабина. ― До сегодняшнего вечера я понятия не имела, что она означает, но каким-то образом я знала, что это связано с тем видением. Я чувствовала это. ― Она подняла руки, словно мы могли увидеть магические шрамы на ее ладонях.
