-Иди, - велела Тони. «Он там. Вроде в неплохом настроении. Даст он тебе денег, не бойся. Как мама твоя?»
Нат пожал плечами: «Расстроилась, конечно, но я ведь вернусь из Парижа, через три года. Стану юристом и вернусь. И Тедди сказал, что он мне поможет, с практикой, раз он теперь в Верховном Суде. У него много цветных клиентов было, он мне кое-кого передаст. Элайджа на верфи, - Нат улыбнулся, - он тебя потом в парке ждать будет. А ты куда?
- К адвокатам маминым, - Тони достала из бархатного мешочка письмо. «Вызывают зачем-то, - она пожала брату руку и шепнула: «Удачи тебе!»
Юноша вздохнул и пошел к отделанному мрамором парадному подъезду дома.
Нат присел на ступеньку лестницы и опустил голову в руки. Отец даже не стал его слушать. Он измерил юношу холодным взглядом и поинтересовался: «Откуда ты знаешь этот адрес?»
Юноша зарделся: «Это отец..., Ему нельзя врать».
Он стоял в кабинете - Дэниел даже не предложил ему сесть. Отец, оторвавшись от бумаг, разложенных по сосновой, простой конторке, повторил: «Откуда?»
-Мы с Тони...- пробормотал Нат, - в Бостоне познакомились. Когда ее бабушка и дедушка в Америке гостили. Мы писали друг другу..., Она мне сказала, что ты здесь будешь. Ты ведь с осени в Бостон не приезжал..., Мне надо было тебя увидеть.
Дэниел посмотрел на сына - он был высокий, белокожий, изящный, с чуть вьющимися, темными волосами. «Если это какая-то девка, - вздохнул Дэниел, - дам денег, ладно. В конце концов, это моя обязанность, как отца. Хотя я ему все объяснял, осенью еще».
-У меня много дел в правительстве, - коротко заметил Дэниел, - и я неоднократно повторял тебе, и твоей матери - мое положение не позволяет мне появляться с вами в обществе. Ты мог бы мне написать, Натаниэль, или что, - он поднял бровь, - дело не терпит отлагательств? Тогда говори быстрее. У меня обед с губернатором штата, он для этого сюда из Олбани приехал. Сколько? - спросил Дэниел, потянувшись за кошельком, что лежал на конторке.
Нат сглотнул: «Десять тысяч долларов, папа. Но ты не волнуйся, больше я не попрошу. Эти деньги - они все равно в моем трастовом фонде. Плата за место на корабле, мне даже каюты не надо, я в трюме посплю..., И за обучение, в Сорбонне, за три года. Поддерживать я себя сам буду, как ты, в молодости..., Устроюсь клерком, и повар я уже неплохой - наймусь куда-нибудь в ресторан, вечером..., Дядя Тедди написал дяде Иосифу. Он обещал за мной присмотреть в Париже».
Отец молчал, мерно тикали часы на стене, на дубовых половицах лежали пятна солнечного цвета. Пахло чернилами и сандалом.
-Выбрось из головы эти фантазии, - наконец, сказал Дэниел, - отправляйся, обратно, в Бостон и помогай своей матери. Для того, чтобы управлять гостиницей, тебе не надо быть юристом. Тем более, французы собираются воевать с русскими, в конце лета. Не след в такое время ехать на континент.
-Французы последние десять лет только и делают, что воюют, - дерзко ответил Нат, - а Сорбонна все это время выпускала студентов. Папа, пожалуйста, я ведь способный, ты сам говорил...
Дэниел поморщился: «Закончили с этим. Запомни, я не хочу тебя видеть ни здесь, ни в Вашингтоне. Передай матери, что в конце лета я вас навещу, - он повернулся и услышал, как хлопнула дверь передней.
-Хватит, - пробормотал Дэниел, - как только женюсь на Батшеве, вычеркну и Ната и Дэвида из завещания. И за школу прекращу платить, пусть мальчишка хоть подмастерьем идет, мне какая разница. Слава Богу, что у Тони своих денег нет. Даже если бы и были - она скоро уже станет замужней, и не сможет их получить.
-Салли я все равно, при себе оставлю, - подумал Дэниел, кусая перо. «Не могу я ее бросить, хоть ей и шестой десяток. Она отменно сохранилась, больше сорока не дашь. Батшева мне родит детей, и вообще, - он потянулся, - я еще три десятка лет протяну. Если бы не оспа, папа бы до ста лет дожил, я уверен, и дети бы у него еще были. И у меня будут, уже в следующем году. Избирателям это понравится, у нас к такому с уважением относятся. Молодая, красивая жена, младенцы...Pater familias, отец семьи, отец нации...»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
После того, как Хаим уехал на границу. Батшева каждое воскресенье пила у него чай. Дэниел наслаждался ее покорностью, ее тихим, ласковым шепотом, ее плачущим голосом: «Я так люблю вас, так люблю...»
Обедая как-то раз у Горовицей, сидя рядом с ней, Дэниел не удержался и положил руку на скрытое тонким шелком круглое колено. Они говорили о будущей войне. Дэниел, глядя на седые виски Эстер, вдруг, озорно подумал: «Знала бы ты, что твоя невестка еще вчера лежала подо мной и от счастья рыдала. Краснеет, - он покосился на Батшеву и повел руку дальше: «Давайте выпьем за то, чтобы Хаим поскорее вернулся из госпиталя!»
Дэниел увидел блеск в серо-синих глазах Меира и хмыкнул: «Если он узнает, он меня застрелит, без колебаний. Да откуда ему знать? - он попробовал вино и весело сказал: «Отменный букет, Меир. На Святой Земле оно с каждым годом все лучше. Когда уже наше вино, американское появится?»
-У Мирьям есть виноградник, - отозвался мужчина, - но для себя. А вино появится, когда мы до Тихого океана дойдем.
Дэниел поднял бокал: «За это тоже надо выпить!»
Дэниел взял чистый лист бумаги и решительно написал: «Предлагаю, в качестве превентивной меры, после объявления войны Британии, секвестровать собственность граждан этой страны в Америке». Он усмехнулся: «Также - арестовать британские суда, находящиеся в наших портах».
-Дорогой Питер, - он посмотрел на голубое небо за окном, - тогда был молод, и просто сбросил твой чай в море. А в этот раз я его заберу в казну, дорогой мой владелец «Клюге и Кроу».
Дверь скрипнула. Дэниел раздраженно сказал: «Я что, туманно выразился? Изволь - убирайся отсюда!»
-Мистер Вулф, - услышал он мужской голос, - в передней открыто было. Простите, что я без предупреждения.
Элайджа нашел Ната, так и сидящим на ступеньках. Он тихо спросил, опускаясь рядом: «Что твой отец сказал?»
Нат вытер слезы и буркнул: «Выгнал меня. Ты сходи, - юноша криво улыбнулся, - может, тебе больше повезет».
-Будь у парка, - велел Элайджа. Посмотрев на кайму угля под ногтями, одернув матросскую куртку, капитан стал подниматься наверх.
Он помялся у двери: «Тони меня убьет, конечно. Но я не могу, не могу больше ждать. С Натом мы что-нибудь придумаем, все вместе, обязательно. Это ведь его сын, как он может? Какая разница, что он незаконнорожденный?»
Элайджа глубоко вздохнул и шагнул через порог.
Дэниел поднялся. Пройдясь по старому, вытертому персидскому ковру, искоса глядя на высокого, мощного мужчину - у него было загорелое, обветренное лицо, лазоревые глаза, и пахло от него гарью и потом, Дэниел подумал: «Сыночек на отца похож, конечно. Такой же медведь. Ему-то что надо?»
-Чем обязан, капитан Кроу? - сухо спросил он. «Вы из своей деревни редко выбираетесь, как я помню. Не любите большие города».
Элайджа покраснел: «Мистер Вулф, мы с Тони..., то есть с мисс Вулф, - любим друг друга. Я пришел попросить у вас, мистер Вулф, руки вашей дочери».
Тони вышла из адвокатской конторы. Остановившись посреди Грейт-Джордж стрит, - люди толкали ее со всех сторон, девушка почувствовала, как ее пальцы сомкнулись на изящном конверте испанской кожи.
Адвокат налил ей кофе и вежливо сказал:
-Мисс Вулф, мы получили распоряжения от вашего деда, мистера ди Амальфи, из Лондона. Мы должны были подождать до вашего дня рождения, - он взглянул в свой блокнот, - еще два месяца, но мистер ди Амальфи прислал нам очень четкие указания».
Он протянул Тони бумаги: «Ознакомьтесь».
Мужчина погладил седоватую бородку: «По законам штата Нью-Йорк, вы еще не можете владеть недвижимостью, до совершеннолетия, но ваш дедушка назначает нас опекунами, на ближайшие два месяца. То же самое и с трастовым фондом».
-С каким трастовым фондом? - недоуменно спросила Тони, проглядывая написанные четким почерком деда листы.
