Зонненфельд действительно уехал, только не на восток, а на запад. У него была старая, но крепкая одноколка, низкорослая, выбракованная армейская лошадь и несколько армейских же, грубых одеял. В одноколке лежал оловянный котелок, фляга, удочка со снастями и потрепанная, кожаная сума. Лето стояло жаркое. Он, переправившись через Миссури, исчез в рыжей пыли прерии.
Никто не знал, что Зонненфельд, спустившись на сорок миль к югу, во второй раз пересек реку. Он затерялся в поросших травой, бесконечных Дымных Холмах, что простирались далеко на запад. Там Зонненфельд добрался до небольшого, прозрачного озерца. Он разбил палатку, холст у него имелся в тележке. Надорвав подкладку сумы, Зонненфельд полюбовался изящным, последней модели револьвером Кольта.
По вечерам он сидел у костра, углубившись в небольшой, переплетенный в черную кожу томик, с потрепанными страницами. Книга тоже была надежно спрятана в суме. Томику было тридцать лет, на обложке виднелись потускневшие буквы: «Книга Мормона: Слова, написанные рукой Мормона на листах, взятых из листов Нефия». На полях виднелись пометки. Зонненфельд, благоговейно, не касался их. Это была рука великого пророка, Джозефа Смита. Книгу Зонненфельд получил лично от Смита, еще перед его смертью, и никогда с ней не расставался. Вечерами он лежал, глядя на огромное, звездное небо прерии, и ждал. Люди с запада должны были вот-вот появиться, а потом, усмехался Зонненфельд, потом он, вместе со своим отрядом должен был навестить Форт Ливенворт.
Зоннефельд ничем не рисковал. Капитан Дэниел Горовиц видел его только в младенчестве. Он пробрался в кабинет капитана, и нашел там, все, что ему было нужно, семейные письма. Мужчина хмыкнул: «Как я и думал, после Шавуота». Однако Зонннефельд не удержался. На плотников, что строили дисциплинарные бараки в лагере, никто не обращал внимания.
Он увидел и мать, и отца и собственного сына. Сын был похож на него, в молодости, невысокий, легкий, с ухоженной, каштановой бородкой. Девушка Зонненфельду понравилась. Он давно узнал о предполагаемом браке. Здесь, в Форте Ливенворт, у мормонов были свои люди. В прошлом году, получив в Солт-Лейк-Сити известие о том, что тогда еще лейтенант Горовиц собирается жениться, Зонненфельд, он же, один из Двенадцати Апостолов, старейшина Элайджа Смит, начал готовить свое появление в Канзасе.
Документы Зонненфельда он взял у одного из переселенцев, которых мормонский Легион Наву уничтожил в Маунтин-Медоуз, два года назад. Покойный Зонненфельд направлялся в Калифорнию, вместе с семьей. Легион не оставил никого в живых, убив и взрослых и детей. Старейшина Смит сам руководил резней. Моромоны мстили за то, что правительство ввело войска в штат Юта. Тогда он с племянником не встречался, но знал, что лейтенант Горовиц командовал одним из армейских подразделений. После того, как правительство назначило нового губернатора штата, не мормона, Двенадцать Апостолов оставили небольшое количество солдат легиона, подчинявшихся губернатору. Апостолы сделали вид, что все остальные отпущены по домам. На самом деле, они ушли в подполье, воссоздав Легион. Они были тайной полицией штата, и не знали жалости. Командовал ими старейшина Смит. Сейчас он ловил рыбу, жарил ее на костре, и читал Книгу Мормона. По его расчетам ждать оставалось недолго.
В кабинете у капитана Горовица было чисто, в раскрытое окно слышались команды с плаца. Сержанты обучали новобранцев. Джошуа остановился на пороге и взглянул на кузена. Дэниел сидел на углу стола, зажав сигару в зубах, изучая какие-то телеграммы.
-Он форму и не носит почти, - Джошуа увидел замшевую, индейскую куртку, висевшую на спинке стула. Дэниел был в таких же брюках, в распахнутом воротнике льняной рубашки виднелась загорелая, крепкая шея. Он почесал светлые волосы. Кипу Дэниел надевал только в синагоге. Он пожимал плечами: «С моей работой не стоит объявлять всем и каждому, что я еврей. Прадедушка Меир тоже не в кипе за линию фронта ходил, во время войны за независимость».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
-Держи, - Джошуа раскрыл ладонь: «Мирьям, конечно, ворчала...»
Дэниел взял кинжал и полюбовался золотой фигуркой рыси. Он легко соскочил со стола и открыл встроенный в стену железный шкап.
-Ворчала, - недовольно пробормотал Дэниел, пряча кинжал, - пусть ворчит. Правила для всех одинаковые. У гражданских лиц на территории базы не может быть оружия. Да и не нужно оно. Здесь, - Дэниел усмехнулся, - десять тысяч человек с винтовками. Будет уезжать в Пенсильванию, осенью, отдам.
Джошуа устроился на стуле:
-Потерпите, два дня осталось. Что вы сейчас не видитесь, - рав Горовиц развел руками, - так положено, сам знаешь. В шабат сходим с тобой и дедушкой в синагогу, помолимся. К Торе, тебя, правда, не вызовут. Здесь пока свитка нет. В воскресенье Мирьям окунется, в Миссури, бабушка за ней присмотрит, - Джошуа кивнул на плац, - и будем ставить хупу. Я договорился, жена Бирнбаума и еще кое-какие женщины все приготовят. Кур в городе много, - Джошуа посмотрел на свою руку, - я в воскресенье, с утра резать их буду. Что пишут? - Джошуа указал на телеграммы.
-Пишут разное, - спокойно ответил Дэниел. У него были пристальные, серые глаза.
Капитан Горовиц давно привык держать язык за зубами, еще с восемнадцати лет, когда его, выпускника Вест-Пойнта, вызвали в один неприметный кабинет в военном ведомстве. Дэниел попросил: «Дайте мне хотя бы несколько лет в настоящей армии послужить». Они уговорились на четыре года здесь, в Форте Ливенворт, на западных территориях.
-Индейцы, - хмыкнул Дэниел сейчас, - отсюда ушли. Говорят, Менева где-то в Скалистых горах сидит, под облаками. Туда еще не ступала нога белого человека. Не верить же этому маунтинмену, Джиму Бриджеру. Якобы он видел кипящие озера и столбы пара из земли. Экспедицию мы туда отправили, во главе с капитаном Рейнольдсом. Они даже Бриджера проводником наняли. Пусть покажет им кипящие озера. Пить надо меньше, - Дэниел, невольно, улыбнулся.
-И все равно, кто-то гонцов перехватывает переселенцев в Калифорнию, - Дэниел взглянул на карту Северной Америки, что красовалась на стене. Между Канзасом и побережьем Тихого океана лежало белое, едва пересеченное слабыми линиями пространство.
-Ничего-то мы не знаем - понял Дэниел.
В телеграммах было действительно разное. Кузен Тед вышел из тюрьмы. Судя по всему, он собирался вернуться к своим прежним занятиям.
-А еще этот Макс, - вспомнил Дэниел, - Господь знает, где его носит. Тетя Полина написала, что племянник осматривает Америку. Наверняка, у него есть поддельные документы, но как проверишь? - капитан Горовиц только вздохнул.
Дэниелу, в приказе из Вашингтона предписывалось осенью прибыть в столицу, к новому месту службы.
-Мирьям пусть бросит колледж, - решил он, - жена должна жить вместе с мужем, а не в какой-то Пенсильвании, без присмотра. Хватит, она в браке. Это неприлично, в конце концов. Пусть сидит дома и детей воспитывает. Бабушка с дедушкой надышаться на нее не могут, в следующем году внуков ждут. Я их не разочарую, конечно. Если она так хочет учиться, пусть станет акушеркой.
Подвинув Джошуа простую шкатулку для папирос, капитан крикнул: «Рядовой Джонсон, кофе нам сварите, пожалуйста!»
-Ты в Лондоне, - поинтересовался Дэниел, разливая кофе, - видел капитана Кроу? Как ему из России удалось выбраться?
-Чистое везение, - Джошуа закурил сигару и одобрительно хмыкнул: «Дедушкины. Явно не из универсального магазина Бирнбаума. Там в них куриный помет подмешан, судя по вкусу».
Дэниел расхохотался, показав крепкие, белые зубы.
Джошуа выпустил клуб ароматного дыма: «Кузен Стивен и в ледяной воде может продержаться, и с тремя ранениями доплыть, куда ему надо. Вылез в какой-то проруби, добежал до лавки на набережной. На его счастье это оказался часовщик, немец. Отлежался там, немец врача к нему привел, тоже своего, а потом кузен в санях добрался до Финляндии. Дальше все просто было, - закончил Джошуа.
